Огни большого города - Натали Гарр

Тип, который летел с нами, вытаскивает из багажника один чемодан и заносит в дом.

– Проходи, – говорит Роберт, пропуская меня вперед.

Мы сразу поднимаемся на второй этаж, минуя широченный бассейн на первом. Обалдеть.

– Здесь три бассейна, – рассказывает Роберт, словно он знает, о чем я думаю. – Остальные открытые, но с подогревом.

Здорово, а у меня даже купальника нет.

Делаю вид, будто такая обстановка мне не в диковинку. Подумаешь, всего лишь дом за несколько миллионов долларов.

– Все, мистер Эддингтон? – спрашивает «неизвестный», когда мы проходим в гостиную.

– Да, Энтони.

«О, тот самый», – смутно припоминаю я.

– Приятного отдыха, сэр.

– Спасибо, до завтра.

Роберт провожает его взглядом и, как только мы остаемся наедине, с интересом наблюдает за мной, очевидно, пытаясь уловить мое настроение.

– Это твой дом? – любопытствую я, не зная, о чем завести разговор.

– Да.

Ну разумеется.

Я киваю и изучаю обстановку. Гостиная граничит со столовой и разделена белой стеной, в которую вмонтирована плазменная панель. Под панелью отделанная деревом полка. На ней в хаотичном порядке разбросаны компакт-диски и пластинки. Посередине комнаты квадратный пушистый ковер белого цвета, на нем низкий столик: деревянный, как полка и как вставки на потолке. Похоже, это дизайнерская задумка. Всю картину завершает коричневый кожаный диван с несколькими подушками в цвет.

Роберт терпеливо шагает за мной, скрестив руки на груди.

– С такой любовью к музыке ты должен был стать музыкантом, а не предпринимателем, – задумчиво произношу я, возвращаясь к полке с дисками.

Он усмехается.

– Не хотел разочаровывать отца. К тому же я слишком организован для шоу-бизнеса.

Вижу в углу черную шестиструнную электрогитару.

Ничего себе! Вот это да-а…

– Играешь?

– Угу, когда есть настроение, – низким, возбуждающе хриплым голосом отвечает Роберт.

Я оборачиваюсь и окидываю его любопытным взглядом. Он стоит слегка ссутулившись, просунув руки в карманы.

– Не думала, что узнаю тебя с такой стороны.

– С какой? – Он склоняет голову набок и прячет рвущуюся наружу улыбку.

– Творческие натуры, как правило, чувствительны, неординарны… Ты не похож на такого…

– А на кого я похож? – Он вот-вот рассмеется.

– На самоуверенного, бездушного яппи, которому нет дела до других, – на одном дыхании выдаю я, мысленно отругав себя за наглость. Но Роберт лишь пожимает плечами и улыбается.

– Думаешь, что раскусила меня?

Я опускаю глаза и умолкаю. Раскусила… неужели он так этого боится?

– Идем, – не дождавшись моего ответа, предлагает он, – покажу тебе свое самое любимое место.

На минуту я воображаю, что он поведет меня в спальню, и уж точно не для того, чтобы похвастаться интерьером. Я вдруг задумываюсь, идеально ли выбриты мои ноги и кое-что еще… черт.

Роберт пропускает меня в комнату, находящуюся в двух шагах от лестницы. Мысли об эпиляции улетучиваются, когда я понимаю, что это не спальня. Это больше похоже на маленькую студию, где при желании можно записать альбом. Количество гитар впечатляет. Штук двадцать, не меньше, и они выставлены в ряд на специальной стойке. Черные, белые, красные, разной формы с разными названиями: Фэндер, Гибсон, Джексон… все шестиструнки. Вокруг несколько усилителей с торчащими отовсюду шнурами и еще черт-те что.

Ну и дела. Интеллигент и генеральный директор вне офиса трещит на гитарах и рубит рок?!

Вижу, что Роберт доволен произведенным на меня эффектом. Он стоит, прислонившись плечом к стене, и пристально на меня смотрит.

– Когда мы с Майком были детьми, мы мечтали о своей собственной группе.

– Братский дуэт? – фыркаю я, водя пальцем по грифу одной из гитар. Он гладкий и холодный.

– Ага, – весело отзывается Роберт, – что-то вроде ZZ Top[32], только без бороды.

Мы смеемся.

– Мне жаль, что из-за меня ты ударил брата, – с сожалением говорю я, на его лице мелькает печаль.

– Ты тут ни при чем, Кэт.

Кэт.

Я трепещу.

Как он умудрился так сладко произнести всего три буквы моего имени? Роберт проводит рукой по волосам, взъерошивает их и продолжает:

– Это не первый раз, когда Майк испытывает мое терпение.

– И давно между вами такая вражда? – осторожно интересуюсь я, не решаясь сократить между нами расстояние.

– Хочешь покопаться в моей душе? – Он опасливо прищуривается.

– Хочу узнать тебя получше.

– Отношения с моим братом вряд ли помогут тебе разобраться во мне.

Эддингтон вздыхает, я терпеливо жду, пока он разродится на что-нибудь еще.

– Несколько лет назад он влюбился в мою девушку.

– В какую девушку?

– Не имеет значения, – отмахивается он, – ты ее не знаешь.

Вижу, что ему неприятна эта тема и лучше бы мне заткнуться, но любопытство берет надо мной верх:

– И как же ты жил с этим, будучи таким ревнивым?

– Я не жил с этим. Я сделал все, чтобы он не приближался к ней.

Его взгляд становится тяжелым, а голос обретает стальные нотки. Ему что, больно вспоминать о ней?

– А когда вы с ней расстались, он не попытался занять твое место?

Роберт расправляет плечи и зачем-то снимает с запястья часы.

– Он бы в любом случае не смог, – загадочно отвечает он.

– Почему?

Я задерживаю дыхание, Эддингтон подходит ко мне, затем протягивает руку и гладит меня по щеке.

На секунду я прикрываю глаза и наслаждаюсь его нежными прикосновениями. Умопомрачительно приятно, особенно внизу живота.

– Устала? – шепчет он.

Я открываю глаза, он неотрывно глядит на меня.

– Немного, – шепчу я несмело.

– Пойдем спать, уже поздно, – говорит он, глядя на мои губы, потом целует меня в лоб и отстраняется. – Твоя комната наверху, я провожу.

Отлично. Меня только что прокатили по полной программе. Я незаметно закатываю глаза.

Кто вообще целует девушку в лоб? Отец? Дедушка? Пф-ф-ф!

Когда мы покидаем музыкальную комнату, Роберт грациозно поднимается по узкой лестнице с деревянными перилами, а я плетусь за ним, убито шаркая подошвой своих жутко неудобных лодочек.

– А что, если Майкл расскажет тете… – спрашиваю я, решив, что такой вариант возможен.

– О нас с тобой? – нарочно переспрашивает Роберт, прикидываясь дурачком.

Мычу что-то вроде «ага».

– Во-первых, это только его догадки, а во-вторых, он ничего не скажет. Я знаю о нем достаточно из того, о чем ему не хочется распространяться.