Гордый - Марика Крамор

– Кажется, ему здесь не нравится, – с расстроенной улыбкой уточняет мама Гордея.

– Нравится. Просто он услышал заветное слово. «Конфеты». И теперь всем видом демонстрирует, что не против присоединиться к чаепитию, – тут же проясняю, не хочется обидеть женщину. Беру малыша на руки, осторожно протягиваю его ладошку. Андрею любопытно, он пальчиками гладит золотые кольца… бабушки. С ума сойти… бабушка…

– Ему ваши колечки понравились, – как можно мягче замечаю и наблюдаю за женской реакцией. Она с особенным ликованием и жадностью ловит каждый звук, каждый писк, каждое прикосновение. Как будто впитывает происходящее, пробует на вкус и старается запечатлеть в памяти, воссоздав целостную красочную картину у себя в голове. И она всегда улыбается. Мягко. Добродушно. Счастливо… ни единого слова осуждения в сторону сына я не услышала. Будто она заранее очерчивает границы и не лезет Гордею в душу. В коридоре мы простояли недолго: пошли на кухню. Женщина на удивление проворно передвигается, замечательно ориентируется в пространстве. И чайник включила без посторонней помощи. И чашки достала, и блюдца, и конфеты, и заварник. Даже предложила нам пообедать, но мы единогласно отказались, а громче всех Андрюша, прожёвывая конфету. И чернослив ему, кстати, тоже понравился.

Все было хорошо, в кухне царила располагающая атмосфера, пока Татьяна Алексеевна – как женщина представилась – не уточнила у сына, не вернулись ли мигрени после аварии.

– После какой аварии? – мгновенно цепляюсь за обрывок информации. Женщина, развернувшись в сторону окна, печально поясняет:

– Гордей несколько лет назад вылетел…

– Мам! – неожиданный оклик. – Не будем об этом, у меня все нормально, голова уже не болит. Тебе бы лучше о своём здоровье подумать. Вон давление как шарахает…

И мы с Татьяной Алексеевной мгновенно притихли…

*******

– У тебя очень добрая мама, – замечаю осторожно, чтобы начать новый разговор. Едем домой. Мужчина постепенно расслабляется. Татьяна Алексеевна чувствует себя хорошо. У неё был приступ: начала задыхаться и резко подскочило давление, но на вопросы сына она лишь отмахнулась, утверждая, что все в порядке. Гордей сказал, такие приступы уже случались. Он уже успел договориться с врачом о консультации, объяснив ситуацию.

– Да, ты права, – сухо соглашается. – Добрая.

– Давно с ней произошло несчастье?

– Давно. Я пытался. Хоть как-то помочь, – понуро пожимает плечами.

– Как она потеряла зрение?

– Глаукома, – ответы отрывистые, Гордей, очевидно, не желает распространяться. Я знаю, ему тяжело делиться таким.

Щупальца горечи уже схватили за горло, горький ком медленно подступает. Это ужасно. Просто кошмар.

– Ох, – тщательно перерывая информацию о болезни сестры, я изучила и другие глазные заболевания. – Это страшная вещь…

– Да. Выявили уже слишком поздно. И я ничего не смог сделать. Мы стольких врачей объездили. Столько раз мотались заграницу… но все без толку. Болезнь быстро прогрессировала, полностью убив ее зрение.

– Ты поэтому так хотел помочь Лиде? Тогда…

– Да. Со зрением не шутят. Ну хотя бы кому-то я смог помочь.

Спасибо ему за это огромное. Донорский материал прижился, сейчас у сестрёнки все хорошо, но зрение приходится проверять довольно часто.

– Гордей, а о какой аварии Татьяна Алексеевна упоминала? – наконец осмеливаюсь добровольно шагнуть в зыбучие пески. Не оставляет меня этот вопрос.

– Давай не будем об этом, – уклончивый ответ резанул по моему спокойствию, мгновенно заставив напрячься…

– Почему? Твоя мама спросила, не вернулись ли мигрени. У тебя проблемы со здоровьем? – не отстаю, не знаю, чем объяснить, но для меня это кажется очень важным.

– У меня со здоровьем все в полном порядке, Кристин.

– Почему ты не можешь нормально ответить?

– Я уже ответил: нет у меня проблем.

С заднего сидения вдруг доносится размеренное сопение. Оборачиваюсь. Малыш заснул.

– О. Придётся поколесить немного возле дома, – Гордей облегченно переводит тему, что-то здесь нечисто.

– Ты уходишь от ответа намеренно. А что за авария? Давно это случилось?

– Крис. Давно. Ничего страшного.

–Ты мне об этом никогда не рассказывал.

– И сейчас бы не хотел. Ты очень дотошный пассажир, оказывается, – отмахивается от меня? Но что-то не позволяет отцепиться от этой темы.

– Это тогда Вася погиб?!

– Нет, я в машине один находился.

– А куда ехал?

– Домой. Домой я ехал. Можно все же закрыть тему? Пожалуйста, – бросает по зеркалам отстраненный взгляд и перестраивается на соседнюю полосу.

– А откуда?

– Если честно, ты меня отвлекаешь.

Неожиданная догадка прошибает холодным потом. Я, кажется, понимаю, почему он не намерен рассказывать. О нет… пожалуйста… только не это… только не из-за меня…нет-нет!

– Гордей, – подаюсь ближе к нему, чуть понижая голос. Мне вдруг становится душно и начинает не хватать воздуха, – это в тот день было? Когда ты приезжал и видел, как я в машину Олега садилась? – он молчит и не отвечает. Упрямо уставился вперёд. А я взволнованно накрываю ладонью его пальцы. Не позволю проигнорировать меня! – Ответь, пожалуйста.

Мужчина напряжённо выдыхает и вновь пробует перевести тему разговора:

– Зачем уже? Давай о чем-нибудь еще поговорим. Андрей уснул. Что делать будем?

– Останови машину. Мне выйти нужно.

Ни единого возражения. Фуух. Как только он тормозит, я выскакиваю на улицу и обхожу машину.

– Расскажи мне, – строго требую, распахнув дверь со стороны водительского сидения.

– Ты что завелась-то? Присаживайся, – кивает на пустое место рядом. А внутри меня происходит что-то необъяснимое. Как будто ответ на этот вопрос изменит что-то… и я не отступаю.

– Ну расскажи, Гордей! Что ты отворачиваешься?! Это тогда было! Почему ты не признаешься?

– Я перебрал тогда, вот и все. Сам виноват, – поворачивается и полосует строгостью. Взгляд обжигает. – За руль сел. День был тяжелый. Меня подрезали, а я крутанул руль, не справился с управлением и вылетел с дороги. Никто не пострадал. Садись? Поедем.

– В тот день или нет?

– Да, в тот, – не выдерживает и выпрыгивает из машины, аккуратно прикрывая дверь. – Как я ещё вас не догнал и тебя за шкирку из машины не вытащил, я не знаю! – нависает надо мной грозно.

– Вася накануне сказал, что с тобой может что-то случиться… может быть… он оказался прав?

– Я просто не справился с управлением. Не преувеличивай, – глаза его сверкают. Он сам-то действительно так думает?

– И все же. Ты ведь доверял ему?

– Теперь есть причины считать, что я заблуждался. И зря ему верил.

– А если это не совпадение было, не несчастный случай. Если это было целенаправленное нападение?

– Сейчас уже не узнать. Все, поздно пить Боржоми.

Что-то мне подсказывает, что он это говорит специально. Чтобы меня успокоить. И не напугать еще больше…

Глава 41

ГОРДЕЙ

Такое чувство, что я слетел