Гордый - Марика Крамор

Стена прохладная, прикасаюсь затылком. Стараюсь совладать с внутренней дрожью нетерпения. Потому что крышу как и раньше рвёт, и я опять будто околдованный.

КРИСТИНА

Аккуратными движениями промокаю волосы полотенцем. Разглядываю себя в зеркале: оно уже начинает отпотевать. Глаза сонные, вид уставший. Работу я взяла на дом, хоть и не появляюсь в комплексе. Я всегда на связи, общаюсь с управляющим в вотсапе, решаю срочные вопросы. Мне это даже нравится. Я и в гуще событий, и провожу весь день с сыном. Ездить на работу я пока не решаюсь: мы с Гордеем до сих пор ни о чем не договорились, я ему не доверяю, но няне он все же разрешил приезжать.

Воспоминания из прошлого как насмешка. Вновь в его стакане моя зубная щётка. Мое полотенце теперь висит на стене рядом с его собственным. Ободок, чтобы не намочить волосы, когда умываю лицо. И фен неподалёку. Даже не верится, что все это наяву.

Гордей сказал, что ночевать дома сегодня не будет, поэтому я до ночи в гостиной просматривала отсканированные документы и отчеты, помечая заметки в блокноте, и разгребала почту.

Взглянув на часы, я в итоге решила, что пора заканчивать, и только тогда отправилась в ванную. Стараясь не думать о том, с кем Гордей проводит ночь, я мысленно призываю себя поблагодарить мужчину. За то, что он уезжает сам, а не тащит женскую компанию сюда. Такое я вряд ли смогла бы воспринять без скандала, даже если у меня нет на это совсем никаких прав.

Позволяю мокрым волосам рассыпаться по плечам. Обматываюсь полотенцем. Все равно никто не увидит, добегу до спальни и там натяну свежее белье.

Тихонько опускаю ручку вниз и толкаю дверь, уверенно выхожу из ванной. Вокруг темнота, одиночество и безмолвная тишина. Сейчас нужно осторожненько…

– Я думал, ты уже спишь, – раздаётся совсем рядом чуть охрипший голос.

Приходится подавить громкий вскрик. От неожиданности подпрыгиваю и всплескиваю руками. Полотенце разматывается и неконтролируемо слетает вниз. Я округляю глаза, замирая всего на секунду. Но и этого времени Гордею уже хватило сорваться с места, выйти на свет и собственным телом припечатать меня к стене.

Я не успеваю сориентироваться и противостоять его бешеному напору. Он крепко обнимает меня за талию. Все происходит буквально за секунду. Опускает голову и припадает к обнаженной груди. Увлечённо ласкает, целует. Оттолкнуть себя не позволяет, а я отдаюсь порочному порыву полностью. Нужно бы вырваться из объятий бывшего любовника, а я вместо этого, словно в бреду, бесстыдно подставляю набухшие соски горячим ласкам. Неосознанно упираюсь ладонями в мужскую грудь, спиной чувствуя прохладу стены. Сладкие вожделенные касания уже переходят на шею, а руки Гордея твёрдо обхватывают бедра, вжимая меня в напряжённый пах. Пальцы впиваются в обнаженные ягодицы. Дыхание становится прерывистым. Наваждение и сильное жгучее желание накатывают волнами, будто утягивая под воду. Хочется обхватить талию Гордея ногами. Потереться сквозь одежду о его член, осознавая, как сильно я нужна мужчине в этот момент.

Сладкое безумие все длится и длится, и длится… пока Гордей не накрывает мой рот в неудержимом порыве. А трезвый ум и твёрдая память мгновенно напоминают о себе в ту же секунду, как только мужчина впивается мне в губы. И я сразу прихожу в себя. Начинаю вырываться.

– От тебя пахнет алкоголем и сигаретами, – шепчу, едва отвернувшись, а он будто и не слышит вовсе или не придаёт значения, продолжает наступление. Моего внутреннего резерва уже не хватает, чтобы вырваться из опасной хватки. На душе резко тяжелеет. Хочется рыдать в голос. Кричать, как это несправедливо, но факт остаётся фактом: мы с ним друг другу никто. – А ещё от тебя пахнет другой женщиной, – тяжело заканчиваю свою мысль.

Последние слова вышли с многолетней болью. Но только они смогли заставить Гордея остановиться.

Мужчина замер на мгновение. Медленно отрываясь от меня, заглядывает в глаза.

И там я вижу подтверждение. И снова тупая боль разрывает на части. Я не имею права это чувствовать! Думать об этом. Но все равно больно.

Я абсолютно голая в его руках. Такая податливая, что аж самой стыдно… А он только что с другой был…

– Кристин… – доносится глухое.

– Тебя выгнали, что ли? Что ж не остался у неё. Ты ведь хотел, – стараюсь прикрыться хотя бы руками. Закусываю губу от отчаяния. Дура. Дура! Идиотка!

– Не смог.

– Жаль, – наконец вырываюсь из объятий. – Без тебя спокойнее было.

Не дожидаясь ответа, трусливо убегаю к себе, понимая, что он так и остался на месте, жадно меня разглядывая. Лишь в тишине выделенной нам с сыном комнаты я оперлась лопатками о дверь и тихонько сползла вниз, уронив руки в ладони, едва сдерживая слезы.

Лютое отчаяние топит.

Я, как последняя течная сука, готова была развернуться к стене лицом, подстраиваясь под него, скулить и умолять наполнить меня собой. Я готова была, и плевать на завтра… А он только что от бабы вернулся.

Глава 39

Следующее утро. Встречаемся на кухне. Я уже успела сварить сыну кашу. Подорвалась ни свет ни заря. Потрясение было чересчур сильным.

– Доброе утро, – роняет невзначай, проходя к кофе-машине, а я мгновенно напрягаюсь. И разве что в сторону не шарахаюсь. Стараюсь держать мужчину в поле зрения. Я уже нашла на полу почти пустую бутылку виски.

Понятно, почему он сорвался. Он просто очень пьян был. Иначе в мою сторону даже бы и не посмотрел больше никогда. И от этого ещё хуже. И вроде все логично, так, как и должно быть, но в душе все ноет, ноет, ноет, даже сильнее, чем раньше.

– Я домой хочу вернуться, – минуя слова вступления, четко озвучиваю свои мысли. Жаль, голос слегка дрожит.

– Кристин. Ты извини за вчерашнее. Я не хотел тебя обидеть… – от пронизывающего виноватого взгляда пробирает. – Я не…

– Я. Хочу вернуться. Домой! – неконтролируемо повышаю голос. Ногти впиваются в ладони. – Я не смогу с тобой жить. Даже временно. Пожалуйста! – давлю на последнее слово.

А в ответ молчание.

Перемешиваю кашу. Это необязательно, но руки чем-то надо занять. Нервы на пределе. Я проплакала в подушку всю ночь. Никак не могла успокоиться. А из комнаты выйти боялась. И Андрея разбудить боялась.

– Прости, вчера вышло не очень, я себя не контролировал, – заправляет выбившуюся прядку за ухо, но я отскакиваю в сторону от напряжения. Не хочу, чтобы он меня касался. Пусть других идёт лапает.

– Не трогай меня никогда