Быть лучшей - Барбара Брэдфорд

Мужчины тепло поздоровались, а Сьюзен сказала:

– Арабелла, позвольте представить вам Джонатана Эйнсли. Джонатан, это Арабелла Саттон.

– Добрый вечер, – сказала Арабелла, протягивая руку. – Рада познакомиться.

Джонатан пожал предложенную руку и улыбнулся.

– Взаимно, – сказал он и добавил: – Вы ведь англичанка?

– Да.

Они оценивающе посмотрели друг на друга.

У Арабеллы были серебристые волосы. Разделенные посередине пробором, они мягкими прядями обрамляли лицо и спускались на спину до лопаток. Кожа ее была очень бледной, без намека на румянец. Лицо казалось каменной маской очень тонкой резьбы с небольшим носом, высокими скулами, круглым подбородком и крупным, чувственным, ярко накрашенным ртом. С первого взгляда он особенно бросался в глаза, но потом становилось ясно, что так и должно быть. Она была среднего роста, с изящной фигурой. Ее элегантное шелковое платье выдавало руку лучших модельеров.

Тридцать-тридцать два, что-нибудь в этом роде, подумал Джонатан, решив, что она скорее интересна, нежели красива. Глаза – вот что притягивало к ней. Большие, странно удлиненные, почти миндалевидные. Темные, как ночь, они казались бездонными.

Арабелла столь же пристально изучала Джонатана.

Она много о нем слышала, знала, что он из знаменитой семьи, внук легендарной Эммы Харт. Однако же она не думала, что у него такая располагающая внешность – глаз не отвести. Он был ухожен, элегантно одет, и было в нем что-то неуловимое, хотя она поняла что: этот человек привык повелевать, знал, что такое деньги и что на них можно купить.

Словом, увиденное ей понравилось.

И ему тоже.

– Отчего бы вам не познакомиться поближе? – предложила Сьюзен. – А мы пойдем к гостям, Элвин.

Арабелла и Джонатан остались вдвоем. Он взял ее за локоть и повел на террасу, где никого не было.

– У вас потрясающее ожерелье, Арабелла, – заметил он.

Она взглянула вниз, на свою шею.

– Это вещица эпохи Даогуан, – пояснила она. – Очень, очень старинная.

– Да, я вижу. Сьюзен говорила, что у вас что-то вроде антикварного магазина.

– Да, продаю украшения из гагата и нефрита.

Он отметил про себя ее уверенный тон знатока.

– А где вы достаете гагат? – спросил он. – Покупаете в Гонконге? Или на континенте?

– И там, и там. Кое-что интересное я нашла в Шанхае, особенно украшения вроде вот этой штуки, – она прикоснулась к ожерелью, – и еще флаконы для нюхательной соли и вазы. А на прошлой неделе мне попались старые нефритовые застежки для поясов. Я также начала собирать коллекцию пекинского стекла. Желтого, по преимуществу.

– Вот это правильно. Стекло в последнее время растет в цене, потому что его трудно производить. Между прочим, меня тоже интересуют нефритовые пряжки. Хотелось бы как-нибудь зайти к вам в магазин посмотреть. Можно завтра?

– Да ведь я еще не открылась! Пока только покупаю, накапливаю товар. Официальное открытие через неделю, – сказала Арабелла, но заметив, как разочарованно вытянулось у него лицо, добавила: – Ладно, приходите завтра. Там, правда, еще беспорядок, но я покажу вам несколько действительно редких вещей, которые мне удалось найти за последние два месяца.

– Прекрасно. А потом, может, поужинаем?

Последовала короткая пауза, после которой Арабелла сказала:

– Хорошо, спасибо большое, Джонатан.

Он кивнул.

– Позднее я возьму у вас адрес. Буду часов в шесть, хорошо? – Джонатан помедлил немного и спросил: – Сьюзен говорила, что вы хорошо разбираетесь в старине. Вы где учились?

– Да нигде в особенности. То есть я хочу сказать, что всему, что я знаю, я научилась сама. Я много читаю. Ну и еще в последние три года несколько раз проходила курсы в «Сотби». – Она покачала головой и засмеялась. – Но специалистом меня, конечно, не назовешь. Просто знаю кое-что. И надеюсь узнать больше, здесь, в Гонконге.

– Не сомневаюсь, что у вас это получится, – негромко заметил Джонатан и отвернулся. Ему не хотелось, чтобы Арабелла увидела появившийся в его глазах хищный блеск.

– А мне Сьюзен говорила, что у вас самого отличная коллекция китайской старины, в том числе замечательная бронза.

– Так оно и есть. Хотите посмотреть? Можно зайти ко мне завтра перед ужином. Выпьем чего-нибудь и посмотрим. Ну как?

– Отлично, спасибо.

– Вы из каких краев? – неожиданно сменил тему Джонатан.

– Из Гемпшира. Мой отец врач. А вы ведь из Йоркшира?

– И оттуда тоже. – Джонатан чуть улыбнулся и, поддерживая Арабеллу под локоть, повел в гостиную. – Давайте присоединимся к гостям. А то я даже с друзьями еще не поздоровался. К тому же, мне не хотелось бы вас монополизировать.

Арабелла кивнула. Все оказалось просто, гораздо проще, чем она предполагала. Провожая Джонатана взглядом, она ощутила приближение успеха. Впрочем, она тут же отвела глаза и подошла к Вэнси и Мэрион Кэмпбелл. Знакомство с ними у нее было шапочное, но они подбросили ее сюда, и Арабелла решила, что уедет тоже с ними.

За столом Сьюзен посадила Джонатана напротив Арабеллы, так что он мог наблюдать за ней.

Сам он сидел между Сьюзен и Мэрион Кэмпбелл и, отдавая дань вежливости, не обходил их своим вниманием. Но, в основном, все же наблюдал за Арабеллой Саттон и прислушивался к тому, что она говорит. Да, незаурядная женщина. У нее оригинальный голос – хрипловатый, загадочно вибрирующий. Да и во внешности что-то гипнотическое. Элвин и Энди Джонс, сидевшие по обе стороны от нее, тоже были совершенно ею очарованы.

Джонатан отметил, что держится она уверенно и свободно рассуждает о разных предметах – не только о китайском искусстве. Ясно было, что она успела повидать свет и кое что испытать на своем веку. Джонатану это было по душе. Его не интересовали женщины неуклюжие и неопытные – как в постели, так и вне ее. В женщинах он ценил равных партнеров, себе подстать.

Чем больше Джонатан смотрел на Арабеллу, тем более убеждался, что она красива. Только красота ее была необычная, интригующая. При свете свечей ее лицо сделалось странным, загадочным и очень сексуальным.

Великолепный овал лица, глубина глаз цвета терновника, изгиб полных губ, шелковистая мягкость волос придавали ей на редкость соблазнительный вид. По мнению Джонатана, в ее облике было что-то в высшей степени эротическое, и не только в лице и в фигуре, угадывающейся под светлым платьем, но даже в руках.

Таких рук Джонатан прежде не видел. Они были белые, с длинными нервными пальцами, и ярко накрашенными ногтями, в тон губам.

Ему хотелось, чтобы эти руки ласкали его. Но предаваться таким мыслям сейчас было слишком опасно. Сильное желание, охватившее его, было для него слишком неожиданным. Страсть за обеденным столом – такого с ним не бывало со школьного возраста. «Ничего себе», – подумал он, чувствуя, как под воротником выступает пот.