Страшный дар - Екатерина Коути

– И ленту ей желтую на платье нашить за то, что до свадьбы забрюхатела! Там так и делают, – вставил коробейник и осекся, не желая уточнять, когда это он успел изучить работный дом изнутри.

Мистер Хант шевелил угли кочергой. Над ними взвивались ярко-алые, с золотистыми проблесками искры, словно стайка взволнованных мотыльков, но взмах кочерги останавливал их полет, и они оседали серыми хлопьями.

– Не забывайте, джентльмены, что в грехопадении были виновны не только двое. Если приглядеться, всегда найдется змей-искуситель, и, как ни прискорбно, встретить его можно в неожиданных местах. Например, в церкви.

– Отродясь не видывал в церкви змей, – заспорил с ним конюх, который уже покончил с трапезой и звучно облизывал жирные пальцы. – Как они туда вползут по нашей здоровущей лестнице? По ней человеку-то трудно вскарабкаться, особливо в гололед.

– Вползут, уж не сомневайтесь, – не смутился мистер Хант. – Говорят, что в древности «змеями» называли друидов, языческих жрецов, и якобы именно их изгнал из Ирландии святой Патрик. Так это или нет, не берусь судить, но один жрец-язычник мне известен. Учитывая его прошлое, можно ли удивляться, что в его приходе процветают пороки? Виновник ваших злоключений, Холлоустэп, это не кто иной, как ректор Джеймс Линден, – сказал мистер Хант и усмехнулся, увидев, как постояльцы повскакивали со скамеек и дружно посмотрели на подкову, висевшую над дверью дужками вниз.

Их единодушие удивило коробейника и двух торговцев сеном, бывших в Линден-эбби проездом, но как только трактирщик шепнул: «Холодное железо!», проныра-коробейник, не смутившись, выудил из-под вороха воротничков и подтяжек пригоршню гвоздей. В его сторону полетели медяки, которые, при всей своей полезности, совершенно не годятся в качестве оберега. А вот железо годится. Они его боятся. Коробейник довольно потирал ладони, покрасневшие от постоянного ощупывания лент, блокнотов и прочих товаров, обильно подкрашенных мышьяком. По пенни за гвоздь – тут волей-неволей уверуешь в чудеса!

Между тем мясник снова зашевелил губами, словно перемножал шестизначные цифры в уме. Брови его сошлись на переносице словно под грузом неподъемной мысли. Наконец он вопросил ошарашенно:

– Так это он ее, что ли? Наш пастор?

– Нет, но…

– А что, с них станется, – авторитетно заявил мистер Кеббак. – Коли положат глаз на девку, хоть под замок ее посади, все равно ее ублудят. Хлопнут в ладоши, скажут «Лошадка и охапка» и окажутся где пожелают, хошь за тридевять земель, хошь в чужой спальне.

Закряхтев, конюх потянулся за новым кувшином пива, после чего смерил трактирщика снисходительным взглядом, готовясь открыть дебаты, тянувшиеся не один десяток лет.

– Опять чепуху городишь, не может наш ректор быть из них. Не может, и все тут.

Будучи человеком трезвомыслящим, он все же скрестил под столом два гвоздя.

– А наперстянка? Верный ведь признак, что они поблизости.

– Мож, у пастората такая землица особая, что ей там вольготно растется, – парировал скептик. – Сам рассуди: будь он из них, давно бы мальчишку-графа, своего-то племянничка, со свету сжил бы и усадьбу оттяпал.

– Он выжидает. Способ, значится, ищет, – не сдавался мистер Кеббак.

– Да какой тут способ? Свистнул бы гончих Гавриила, они б в два счета мальчонку растерзали да косточки обглодали.

– Но ты ж не будешь спорить, Амос, что однажды он их уже свистнул? Когда его брата с охоты привезли, – сказал трактирщик и болезненно скривился, потому что мысли наконец догнали язык и начали его выкручивать.

Повисла пауза.

Мгновение спустя она сменилась натужной оживленностью – забулькало пиво, выплескиваясь через края кружек, ножи яростно заскрежетали о тарелки, кто-то затянул балладу, но сфальшивил в первом же куплете и умолк, а цена на гвозди между тем взлетела до астрономической суммы в шесть пенсов за штуку.

Только Холлоустэп молча хмурился, пытаясь сообразить, каким образом пастор, кем бы он там ни был, причастен к его личному горю.

– Боитесь их? – ласково заговорил мистер Хант, не выпуская из рук кочергу.

– Как их не бояться, – проворчал трактирщик. – Они ж малых ребят уносят, стоит матерям зазеваться.

– И посевы топчут, если им приспичит водить хороводы на чужом поле.

– И поди разберись, каковы они с лица…

– А наш пастор уж такой пригожий! – пискнула девчонка, но хозяин так на нее топнул, что она опрометью бросилась в кухню.

– Тут бабка надвое сказала, пригожий он аль нет. Вот как его братца с охоты привезли, он тоже благостно так лежал, как будто во сне помер. Однако ж горничные сказывали, что когда матушка Крэгмор закончила его тело обмывать, то вышла из спальни, к стенке привалилась, да так стоя и сомлела. А уж она-то не робкого десятка, коли в камеристках у самой леди Линден ходила…

– Не к ночи будь помянута, – добавили сразу несколько мужчин, среди них и конюх.

– Покойной леди Линден? – переспросил мистер Хант.

– Да уж, такую упокоишь, – взгрустнул Кеббак. – Так вот, наш-то пастор – ну, тогда еще достопочтенный Джеймс Линден – не отходил от брата, даже спал у гроба, а на похоронах бледный стоял, вены точно углем нарисованы. Может, его так от тоски скрутило, а может, от чего похлеще.

– От чего же?

– Дык, сэр, вы, поди, слыхивали сказ о том, как одну повитуху среди полуночи из постели выдернули. Видный джентльмен за ней прискакал, на коне, при всем параде. Привез ее в свою усадьбу, там его жена лежит на кровати под балдахином и родами мучается. Сама красавица писаная, да и младенчик уродился весь в мать, такой же ладный да справный. Тут мать повелела повитухе натереть его мазью, а та возьми да и коснись пальцем правого глаза. Сразу увидала, куда ее занесло. Повсюду корни переплелись и вода с потолка капает, вместо кровати – камень замшелый, а усадьба и вовсе не людское жилье, а пещера. Да и хозяева на людей не похожи – кожа бурая, зубы, что твой частокол, на плечах зеленые лохмотья болтаются… Думается мне, сэр, много силы надобно, чтобы такой морок сотворить. Утомительно, поди, так колдовать.

– Особенно для полукровок, – довольно кивнул мистер Хант.

Все головы повернулись к нему.

– Хотя их способности, конечно, мало изучены.

– Вы что ж, совсем их не боитесь? – подал голос Холлоустэп.

– Нет.

Мужчины пододвинулись поближе.