Шпионы XX века - Филлип Найтли

Филби выяснил, что он может вызваться дежурить ночью в главном помещении СИС – Бродвей-билдингс. Ночной дежурный получал сообщения из всех точек СИС, разбросанных по всему миру, и, если требовалось, предпринимал необходимые действия. Некоторые правительственные учреждения, исходя из ложной предпосылки об абсолютной надежности системы связи СИС, использовали её для передачи совершенно секретной информации. Таким образом, ночной дежурный получал возможность узнать удивительно много о делах правительства.

Министерство обороны Великобритании было одним из ведомств, использовавших радиоканалы СИС. И когда подходила очередь дежурства Филби, в его распоряжении оказывались подшитые в дело радиограммы министерства в британскую военную миссию в Москве и из миссии в министерство. Это означало, что позиции Великобритании по вопросам предоставления СССР военной помощи, обмену разведывательной информацией или решение в июне 1942 года сократить поток материалов в Москву становились известны советским властям до начала обсуждения этих проблем на регулярных встречах с представителями миссии.

У Филби были и иные источники информации, подлинную значимость которых невозможно оценить. Одна из сложностей любой секретной деятельности состоит в том, что занимающийся ею человек лишается удовольствия, получаемого от возможности поболтать о своей работе. Это приводит к тому, что люди из мира разведки водят компанию в основном с себе подобными. Никто не знает, какие сведения получил Филби, вращаясь в этой профессиональной среде. Пролить на это свет может то, что ближе к концу войны в доме Томаса Харриса в Челси довольно регулярно собиралась теплая компания, чтобы выпить и поболтать. Сам Харрис работал в МИ-5, и компания состояла из нескольких офицеров разведки и контрразведки. Ее постоянными членами были Харрис, Блант и Дик Уайт из МИ-5, Ким Филби и Дик Брумен-Уайт из СИС. Иногда на огонек заглядывал художник и издатель Ник Бентли, служивший в то время в Министерстве информации. Когда Бентли спросили, о чем эти разведчики и сотрудники службы безопасности беседовали между собой, он ответил: «Обо всем или почти обо всем»(39).

К концу 1943 года Филби настолько хорошо зарекомендовал себя в СИС, что стал исполнять обязанности начальника секции V Феликса Каугилла во время отсутствия последнего. Направление, которое вел Филби, существенно расширилось: теперь оно включало Северную Африку и Италию. Но материалы, интересовавшие Филби как советского офицера-разведчика, шли в основном из Испании и Португалии. Обе страны придерживались позиции нейтралитета, и там сошлись лицом к лицу абвер и СИС. В силу этого обстоятельства именно в данном регионе сторонники мирного сговора, все те, кто искали пути урегулирования отношений с Германией на условиях иных, нежели безоговорочная капитуляция, должны были восприниматься весьма серьезно. Стюарт Хэмпшир, аналитик, специалист по Германии, работавший в СИС по временному контракту, и историк Хью Тревор-Роупер составили записку, в которой логически обосновали возможность и полезность мирных инициатив, если таковые последуют; а таковые, конечно, последовали.

Поскольку это входило в сферу деятельности Филби (мирные подходы могли иметь место в Испании и Португалии), документ, прежде чем поступить в обращение, требовал его визы. Филби самым решительным образом не дал хода этому документу, назвав его чересчур «умозрительным». Позже, уже находясь в Москве, он оправдывал свои действия следующим образом: «Было бы весьма опасно, если бы русские подумали, что мы заигрываем с Германией; атмосфера и без того была уже затуманена взаимными подозрениями о зондаже каждой из сторон возможностей сепаратного мира»(40). Когда Отто Йон, юрист из «Люфтганзы», встретился в марте 1943 года в Лиссабоне с агентом СИС и дал понять, что Канарис хотел бы организовать встречу более высокого уровня, сообщение об этом, естественно, легло на стол Филби. Ответ был более чем холоден. По словам Йона, агент заявил, что никаких дальнейших контактов не последует и что исход войны будет решен силой оружия. Йон настаивал на своем и позже сообщил о готовящемся заговоре против Гитлера. Доклад об этом также поступил к Филби, и он положил его под сукно как «не заслуживающий доверия». В этом случае Филби не только информировал Москву, но, подобно Зорге, использовал свое положение, чтобы влиять на ход событий в пользу Советского Союза.

За это время Кимом Филби было успешно выполнено ещё одно крупное задание Москвы. Этот успех говорит об огромных возможностях, открывающихся перед агентом, внедренным в спецслужбу какой-либо страны. Американцы передавали в СИС копии документов, полученных Алленом Даллесом от чиновника Министерства иностранных дел Германии Фрица Кольбе. В СИС полагали, что документы являются плодом деятельности враждебных спецслужб и подброшены специально. Поэтому СИС направляла их в свою контрразведку, в секцию V, где они попадали к наиболее способному сотруднику, беззаветному трудяге Киму Филби. Тот с радостью взялся за проверку подлинности документов. С этой целью он попросил сопоставить их с дешифрованными радиоперехватами, осуществленными в то время, к которому относились документы. Анализ не только продемонстрировал подлинность сообщений, но и укрепил положение Филби в Государственной школе кодов и шифров, так как сопоставление позволило раскрыть код, используемый дипслужбой Германии. Среди материалов, подлинность которых была теперь установлена, находилась серия телеграмм военного атташе в Токио своему начальству в Берлине. Если Филби передал их содержание в Москву, а у нас есть все основания предположить, что он это сделал, то доклады Зорге получили весьма солидное подтверждение.

Чем же занимались в это время остальные агенты КГБ? Берджесс работал на Би-Би-Си, готовя радиопередачи под названием «Вестминстер за работой». Это открывало для него хорошие возможности для знакомств со многими депутатами парламента, знакомств, которые он широко использовал позже. Берджесс также продолжал вращаться в компании разведчиков и контрразведчиков и, несомненно, получал интересную информацию от широкого круга своих друзей, особенно во время вечеринок, которые он любил устраивать в своей квартире рядом с Харли-стрит. Однако все же с трудом верится в заявление советского перебежчика Владимира Петрова, сделанное им в Австралии в 1955 году. Петров говорил, что «объем материалов, поставляемых Берджессом, был столь велик, что все шифровальщики советского посольства по временам были заняты лишь тем, что готовили сообщения Берджесса для передачи по каналам радиосвязи в Москву»(41). Маклин в то время ещё занимал не столь значительный пост, чтобы приносить большую пользу КГБ. До своего перемещения в посольство Великобритании в Вашингтоне в 1944 году он трудился на задворках Форин офис, в общем отделе, занимавшемся вопросами блокады Германии и другими аспектами ведения экономической войны.

Иное дело Блант. Завербованный в МИ-5 с легкой руки Гая Лидделла – руководителя контрразведывательной секции, – Блант по роду службы должен был держать под наблюдением посольства нейтральных стран в Лондоне. Эта деятельность включала в себя вскрытие дипломатической почты и фотокопирование её содержания. Таким образом, Блант мог передавать в КГБ все, что касалось отношения нейтралов к войне, их оценку вклада Великобритании в военные действия и другие данные, полученные сотрудниками этих посольств по своим разведывательным каналам. По мере продвижения по службе расширялся крут доступных ему секретных данных. Иногда он замещал Лидделла на периодических совещаниях в Объединенном комитете по разведке и таким образом получал доступ к документам СИС и МИ-5. В 1944 году в преддверии высадки союзных сил в Европе Блант переключился на работу по дезинформации противника. Но особую пользу Блант приносил КГБ раньше, когда занимался рассылкой по особому списку материалов «Ультра», в первую очередь перехватов радиосообщений абвера. Как говорил он сам, «именно эта информация больше всего интересовала КГБ». Легко понять почему. У КГБ не было доступа к материалам абвера, и вероятность их получить была очень мала. То, что КГБ узнавал содержание совершенно секретных телеграмм немецкой военной разведки от агента в Великобритании, явилось для него просто неожиданным подарком. Помимо всего прочего, появлялась возможность перепроверки информации, получаемой из других источников, например от группы Люци в Швейцарии.

Одной из самых интригующих операций КГБ была деятельность группы Люци, названной так по кодовому имени главного поставщика информации. Группа состояла из венгра Александра (Шандора) Радо (номинальный руководитель), немца-эмигранта Рудольфа Ресслера и англичанина Александра Фута, бывшего бойца интербригад в Испании. Последний был завербован КГБ в качестве радиста. Значительная часть из более чем шестидесяти источников информации группы находилась в Швейцарии, но часть сведений поступала и из других стран, включая Ватикан. Однако самым важным агентом группы был Люци, в реальной жизни – Карел Седлачек, офицер чехословацкой военной разведки, работавший в Швейцарии как журналист под именем Томас Зельцингер.