В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore"

Фонтан журчит, птицы поют, солнышко светит… Да как они смеют?! Они должны горевать вместе со мной.

Я стала монстром. Во мне вскрылась рана, которая никогда не заживет. Вокруг меня уже вовсю свиваются вихри проклятия, которое не снять.

Кому теперь журчит фонтан и кому поют птицы, если я всех уничтожила? Фонтан журчит и птицы поют, создавая иллюзию, будто всё хорошо. Наглые обманщики, совести у них нет. А солнце это, зачем оно старается? Выключись! Погасни, кому говорят!

— Ну-ну, будет тебе убиваться. Ты ж так не убьёшься, — сочувственно произнес Иридиус Младший, подсаживаясь ко мне на скамейку.

Я резко повернулась на звук голоса, и голову от шеи до затылка пронзила острая боль.

Похоже, адресованный солнцу приказ я отдала вслух. А еще вознамерилась всю свою прекрасную шевелюру выдрать. Клочья волос цвета вареной свеклы непостижимым образом обнаружились у меня в руках.

— Лихо вы вдвоем этот городок уделали. Ты и тот парень, — маслено улыбнулся ректор. — Не волнуйся, студентов академии я предупредил. Ввел режим повышенной готовности. Противник не пройдет.

— Вы что, меня не боитесь? — опасливо спросила я.

— Себя я больше боюсь, — отозвался тот. — Понимаешь ли, я, как и ты, карта меченая. Меня тоже завербовало межпространство.

Я уставилась на него, не веря своим ушам.

— Долгая история, не спрашивай, — отмахнулся он и тут же пустился в пространные объяснения. — Я заразился межпространством задолго до того, как началась всеобщая истерия с пропажами без вести. Помнится, в ту пору я был зеленым студентом и всерьез увлекался идеей перемещений во времени. Сконструировал механизм, запихнул его в динозавра. Не в живого, конечно. В того, которого ты видела под землей. Кстати, спасибо твоему приятелю, что напомнил. Сам бы я ни в жизни эту ящерицу допотопную не раскопал. Память дырявая. Мда, так о чем мы? Создал я, значит, машину времени. И перенесся в будущее. И наткнулся в будущем на твоего замечательного паренька.

— На Арсения? — уточнила я. — Он не мой…

— Ай, всё, — замахали на меня. — Не сбивай с мысли! Встретился я, значит, с этим негодником — и подхватил от него заразу неведомого происхождения. Я тогда еще не знал, что она зовется межпространством, зато испугался — не приведи спрут! Сиганул во временной машине назад в прошлое, только меня и видели. Запрятал машину куда подальше — и успешно про нее забыл. А сейчас она почему-то вышла из строя. Вчера вечером пытался дракона завести — и ничего, ноль по фазе. Он стал неуправляем, не слушается команд. Ощущение, что кто-то рядом с ним время останавливал.

В ироничном взгляде, направленном на меня, словно электрический разряд проскочил. Покаяться, что ли?

— Это моих рук дело, — созналась я. — Мне очень жаль. Но скажите, как…

— Как я все еще остаюсь собой? Давай объясню. Было тяжело, но мы с межпространством всё-таки нашли общий язык и худо-бедно сторговались. Иными словами, заключили сделку. Только вот отнюдь не на взаимовыгодных условиях. Договор наш состоял в следующем. Я предоставляю межпространству некоторую свободу действий, жертвуя размеренной жизнью, а оно, в свою очередь, не превращает меня в раба. Таким образом, мне удалось перенаправить внутренний необузданный поток в относительно мирное русло. Правда, на кое-каких условиях: клептомания — это раз, лунатизм — это два. А еще у меня память барахлит. Никогда не помню, какие кому делал гадости. Феноменальная забывчивость, мда. По этим трем пунктам межпространство издевается надо мной с особенной изощренностью. Вроде бы, не смертельно. А с другой стороны — сплошная морока. Хочется всё же быть адекватным человеком… Впрочем, чего нет — того нет.

Я попыталась извиниться за то, что судила о ректоре превратно, но мне не дали и слова вставить. Похоже, Иридиус Младший сел на любимого конька и теперь взахлёб вещал о том, какие у межпространства нынче планы и к чему стоит готовиться.

— Видишь ли, Сафро Шэридон, у меня в извилинах регулярно звучит его тоненький голосок. Оно обращается к себе во множественном числе и обожает бубнить под нос, когда обдумывает очередную грязную схему. Оно бубнит — а я, значит, мотаю на ус. Сперва оно хотело заполучить назад Вельмиру, но потом бросило эту затею. Сейчас межпространство страдает перфекционизмом. Увидело, как прекрасен мир, и решило им завладеть, мда. Но больше всего наш гость из смежного мира изголодался по идеальному человеку. Главное блюдо банкета — светоч-бивалент с умноженным даром. Кто-то вроде тебя, Сафро Шэридон, — закончил ректор. — Я тебя сразу раскусил, отступница ты наша, — добавил он и выжидающе замолк.

Меня тряхнуло, будто я пальцы в розетку сунула. От лица отлила кровь. И если б я не сидела, то непременно бы рухнула на землю. Вот, оказывается, что чувствуешь, когда жареным пахнет. Теперь меня стопроцентно отчислят.

— К-к-как? Вам всё известно? — проблеяла я.

— Чего трясешься, студентка? — насмешливо бросил тот. — Некоторые вещи не потому запрещены, что кому-то так в голову втемяшилось. А потому запрещены, что опасны. Причем для нас же самих. Толчёное стекло есть нельзя. Лизать железо морозе нельзя — прилипнешь. Смотреть на солнце без защитного экрана тоже нельзя. Мда. А ритуал, из-за которого ты сейчас белее мела, когда-то давно опробовала на себе лишь одна — подчеркиваю, всего одна — парочка сумасшедших. И обернулось это для них плачевней некуда.

И правда, чего мне трястись? Какого-то отчисления боишься, глупая! А следовало бы из-за другого переживать. В тебя вселилось межпространство. Ты вот-вот окончательно утратишь себя и переродишься в чудовище. Тебя изолировать надо! А в идеале — пристрелить.

Провели, называется, ритуал.

Вдвойне обидно, что по моей вине сломалась машина времени. Отмотать бы сейчас историю вспять…

— Дай-ка угадаю, — впился в меня взглядом Иридиус Младший. — Вместо сердца у тебя полынья. Ты страшно раскаиваешься. Велик соблазн прилечь и как следует повыть, чтобы никто тебя не отвлекал. Но если хочешь совет, лучше дать стрекача, пока не поздно. Время поджимает, мда.

Ректор однозначно слукавил, когда перечислял свои приобретенные по договору недостатки. Кроме лунатизма, клептомании и феноменальной забывчивости, в список следовало бы внести повышенную болтливость и страсть поковыряться десертной вилкой в чужих пулевых ранениях.

Глава 34. Отпусти меня, держи крепче

— Мой тебе совет, — сказал Иридиус Младший, — беги. И как можно быстрее. Беги туда, где никто тебя не найдет и не потревожит. Попробуй договориться с межпространством. Борись… Хотя что это я? Хе-хе? Какое "борись"? Ты должна сдаться.

Он вдруг свёл глаза к носу, расплылся в безумной улыбке, и я сразу засомневалась в его умственном здоровье. Им явно кто-то управлял. Несложно догадаться, кто.

Внезапно он тряхнул головой и отвесил себе хлёсткую пощёчину.

— Иридиус, не пори горячку! — крикнул он кому-то, кто черными вихрями ворочался у него в зрачках.

Меня передернуло. Если от кого и следует давать тягу, так это от ректора. Больно уж он невменяем.

Я поднялась и нетвердой походкой двинулась прочь. Иридиус Младший по-прежнему ругался на скамейке сам с собой, и его визгливый голос мало-помалу затихал в отдалении. От пальмы отделилась и тут же нырнула в проулок чья-то длинная тень. Нас что, подслушивали? Ай, да какая разница!

Я была дурой, что не придала этому значения. Настоящей, феерической тупицей.

Воздух вокруг трепетал сизой дымкой — наверняка иллюзорной. В голове у меня варилась несъедобная каша. Эмоции и ощущения слиплись в ком, который ни растолочь, ни выбросить не выходило. Я будто брела по выжженной пустыне, хотя прохладный и свежий городок Серренга никуда не делся. Не испарилось Сапфирное море, качающее на своей глади рыбацкие баркасы.

Академия как была, так и стояла. На положенном месте высился наш дворец. Луг шелестел, как ни в чем не бывало. А станция… Ноги сами принесли меня на станцию, где раз в несколько часов останавливался поезд, идущий в бесконечность.