Ноль-Ноль - Юлий Арутюнян

«Вовремя!» — подумал Фем.

Рыба осталась не поймана, а Отто был пробужден.

Пробурчав что-то невнятное, он поблагодарил Фема за помощь в транспортировке и рухнул в постель (а заодно и в Рейн).

«Интересно, — успел подумать детектив, — рыба ещё не в сети, а мои фотографии с ней уже украшают наш кабак…»

***

Главный редактор Лондонского журнала «Время Благотворительности», расположенного на улице фруктовых и шерстяных обменов, Борис Мак Ферсон, вызвал к себе эту нескладуху-неладуху.

«Сколько можно тянуть?» — думал он о задании, которое сам же ей и поручил, а теперь сомневался.

Ладно, молодая и неопытная, но сколько копаться-то можно? И дело вроде не такое уж сложное — разнюхать всё и написать статейку о новой благотворительной организации под странным названием «Четвёртый Мир». И откуда она взялась? Как снег на голову, свалилась и всё тут. И идея эта бредовая — самый большой в мире зоопарк и океанариум. И почему в Греции? Почему на острове за двенадцать миллионов евро? Весь проект — около ста миллионов… Понятно, что нужны территории. Звери, работники, и всё такое. Но как могла в голову прийти такая нелепая мысль — в целях благотворительности построить зоопарк, да ещё бесплатный, с коттеджами для несчастных сирот? Не мудрено, что ему тут же позвонили, и попросили разобраться. Оттуда.

Их интересовало как шумиха вокруг зоопарка смогла разразиться уже на следующий день после того, как сорвалась сделка о продаже острова предыдущему покупателю. Полезли какие-то тендеры, архитектурные конкурсы. И кто он, этот неудачник? Что-то здесь было не чисто… Надо чтобы нескладуха Вирджиния не догадалась, кто на самом деле поручил ей разведать информацию. Да она и не сможет…

Мысли его были прерваны сморканием за дверью.

- Да входи же! — сорвался он в крик.

- Зддастддвуйте, господин Мак Феддсон… пддостыла немного, — в кабинет качнулось нечто несуразное.

Критически осмотрев вошедшую редактор закатил глаза, и качнув головой спросил:

- Где отчёт? Уже неделя, как я его не наблюдаю здесь, — он ткнул указательным пальцем в стол. — А?

- Скодо будет, скодо.

- Ладно, хотя бы на словах, скажи, что там у нас…

- Это очень ходошая одганизация, настоящая благотводительная… — она опять высморкалась. — Стдоят зоопадк.

- Знаю! Вот скажи, ты придуриваешься, или ты такая на самом деле? Кто учредитель? Откуда деньги? Кто за ними стоит? Ну не бывает в современном мире таких благотворителей!!! — вдруг сорвался он.

- То есть как? — она вытаращила красные от простуды глаза. — Как не бывает?

- Так! Не бывает и всё тут. Кто-то что-то отмывает. Ты в конце концов журналист или нет? Вынюхай! Иди. Завтра — отчёт. Или иди работать в «Новости Пенсионера». Там чай бесплатный. Ясно?

- Ясно, — она поднялась во весь свой рост и неуклюже развернулась в сторону двери. — Я ддаздобуду деподтаж. Ддучаюсь.

***

Когда она вышла, редактор ещё долго сидел, раздумывая как сильна его собственная благотворительная сила по отношению к некоторым подчинённым. И ведь не дура. Там, наверху, в головёнке, облепленной жиденькими волосиками, что-то цокает, это точно. Ведь приносила она ему материалы, и много. И хорошо состряпанные. Как она вывела на чистую воду отмывателей наркоденег? Это был шедевр журналистского расследования. И не боялась ничего, лезла в самое пекло. Полгода ни сучка ни задоринки. А тут — неделя уже, и почти без результатов. А сверху наседают, дракончик грызёт. Их трёхголовый звонит через день. Видно, им тоже приспичило. Ну как же, кто-то, без их ведома, вздумал заниматься благими делами.

Хотите праведно отмыть деньги без налогов? Хотите списки «филантропов», готовых пожертвовать на благое? Добро пожаловать к нам. Вернее, мы сами придём. И всегда приходили. И часто не без помощи Бориса.

А тут всё сразу пошло не по сценарию. Шума на интернете уже столько, все фильтры сорваны. Обозрения в крупных газетах, письма больных детей, родителей. Подключились даже церкви. Дома для обездоленных и интернаты разного рода. Статьи с какой-то чушью про редких животных, кистепёрых рыб. Какие-то хищники в единственном экземпляре. У всех имена, паспорта. Чутьё подсказывало — всё раздуто не спроста. Вот, даже бегемотик бронзовый, давилка для бумаг, и тот над ним посмеивается. Золотуха в аквариуме подмигнула. Это уже слишком… Что они все, издеваются?

А редкие твари для зоопарка все куплены по паре, и ждут конца строительных и подготовительных работ. Прямо какой-то Ноев Ковчег.

«Странно, но символично… — прошептал он пялясь на золотую рыбку. — К чему бы это? К потопу?»

Рыбка опять подмигнула, и он смачно выругался.

- И всё бесплатно для детей! — всхлипнул редактор. — Кошмар, да и только.

Его бесила жуткая, беспринципная расточительность учредителей фонда, кто бы они не были. Хотя, тут мог быть коварный умысел. Значит, меня бесит неизвестность…

Гадко получается, когда непосвящённые в финансовое колдовство «чужие» иногда получают власть. Он был уверен, что это они. А кто ещё? И потом, эти бедные, бездомные… Борис был раздражён не на шутку. Триста акров земли! Бесплатные морские такси — двадцать минут из Коринфа и сорок пять из Афин.

Он открыл сайт, посвящённый «Зооватерленду» имени святого Томаса, по имени острова в Эгейском море.

«Уже форум открыли, черти! — ругнулся он. — Модераторов понабрали из профессоров…»

***

Вирджиния была не больна. Она специально закапала себе в нос солевой раствор, чтобы эта скотина дала ей отсрочку. Она ни разу не встречалась с таким интересным делом.

Во-первых, ей до сих пор не удалось узнать практически ничего об учредителях и их целях.

Во-вторых, что на самом деле её волновало даже больше, ей был не понятен мотив бегемота. Толстяк явно юлил и изворачивался, и это было не понятно. Что он то преследует? Почему такая паранойя?

Она открыла сайт «Зооватерленда», и в очередной раз упёрлась лбом в непроницаемость экрана.

«Все углы обнюханы по нескольку раз…Ничего. Гугл… ничего. Яху… хрен. Аск… без ответа. Бинг… понг. Твиттер… — она чуть не расплакалась. — Ну куда ещё сунуться?»

В офис этого «Четвёртого Мира» она наведывалась пять раз. Пять разных предлогов, больше не выдумать. Сидит там тупая секретарша, и ничего не знает. Видно, что не скрывает, а именно не знает.

Твердит только одно: «Приватное… частное… конфиденциальное…».

Тут Вирджиния встрепенулась. Её посетила мысль.

Она искрилась и сверкала странным образом, прямо перед третьим оком, посередине узкого лба: «Пожар!!! Да! Я устрою пожар у них в офисе. А через пожар и узнаю кто погорел! С журналистским удостоверением, я смогу разнюхать, кто сгорел! Надо сделать так, чтобы никто не пострадал. А в офисе сгорит не много, стол, пару стульев, и какой-то шкаф с бумажками. Максимум потерь — журнальчики дуры-секретарши… Материальный ущерб — лиллипутский для покупателя острова за двенадцать цитрусовых…»

Спустя три часа, под покровом ночи, дурацкая фигура передвигалась в сторону Джермин стрит, к дому с орлиным названием «Игл Хаус». Здесь когда-то была частная сыскная контора, но она погорела. А сейчас погорит и другая контора по тому же адресу, и уже отнюдь не в переносном смысле. В рюкзаке приятно подрагивали пластиковые бутылки с бензином. Хлюпало в носу и под ногами. Декабрь всё-таки, скоро Рождество. В руке у Вирд (так её называл дружок) была отмычка, полученная от Джека. Рождественский подарок. Тот ещё был типаж — и карманник, и домушник. Но не брезговал и её поручениями. Разнюхать о том, о сём, залезть туда, куда нельзя. А она ему исправно платила за такие следственные дела. Бегемот о нём был в курсе, правда сказал, что одобряет такую агентуру лишь на словах, и до первого провала. А сегодня Джек отказался. Сказал, что едет в гости к знакомому актёру.

«Ага, знаю я такие гости… Небось актёр поехал веселиться за границу, а Джек к нему… Не впервые» — думала она отпирая вход пожарной лестницы.

Поднявшись по лестнице на самых мягких цыпах, чёрная фигура вышла на шестой этаж. И обомлела. Из под двери офиса пробивалась тонкая полоска света.

«Это ещё что за шут гороховый?» — прошептала она. Приблизившись она услышала голоса, причём нескольких человек.

«Вот это удача!!!» — мелькнуло в голове, и она достала карманный рекордер, цифровое чудо двадцать первого века.

Чудо пискнуло, зажгло лампочку и принялось рекордировать приглушённые голоса из под дверной щели. Нескладная дылда разложила члены так, чтобы ухо вместе с рекордером было на уровне пола. И зря. Так её и зафиксировали сверху чем-то тяжёлым. Да так, что она ни пошевелиться не могла, ни глянуть, кто это сидит сверху на ней. Затем на рот наклеили серебристый пластырь, на голову одели мешок, на руки наручники, грубо подняли и куда-то поволокли. Она мычала, пищала и отбивалась, пока ей не дали пинка под зад.