Горец-грешник - Ханна Хауэлл

Торманд выругался:

— Это полная чушь!

— Да, но люди теряют мозги от страха, а сейчас многие очень напуганы. — Он нахмурился. — Я хотел бы сказать тебе, что ты ошибаешься, думая, что она видела во сне собственную смерть, но чем больше я думаю о ее словах, тем больше склонен считать, что ты прав. Но даже в этом случае для нее безопаснее пока оставаться с тобой.

— По крайней мере там ей приходится опасаться только двоих людей, жаждущих ее смерти, а не жителей целого города.

— Вот именно. Ты собираешься рассказать ей о своих подозрениях?

— Не знаю. С одной стороны, мне этого хочется, но с другой — не вижу в этом никакого смысла. Морейн думает, что таким образом оберегает меня. — Он пожал плечами. — Посмотрим, в каком настроении я вернусь обратно.

— Скажи мне, как ты решил поступить с Морейн, когда все это закончится?

— Ты имеешь в виду, если эта глупышка останется жива?

Ему неприятно было даже произносить такие слова, и выражение понимающего удивления, промелькнувшее на лице Саймона, вызвало его раздражение. Друг слишком хорошо его знает.

— Еще не решил. Единственное, о чем могу сейчас думать, — с каким удовольствием отшлепаю эту противную девчонку по ее хорошенькой попке за то, что она не рассказала все, что видела во сне.

— Ну что ж, такой способ воспитания мне кажется интересным, — протянул Саймон.

К своему удивлению, Торманд рассмеялся, несмотря на то что его нервы были напряжены, а чувства — далеко не спокойны. Кивнув Саймону на прощание, он начал украдкой выбираться из города, внимательно наблюдая, не следит ли кто-нибудь за ним. Но как бы то ни было, тяжелое испытание близилось к концу. Он это чувствовал и молился лишь о том, чтобы Морейн смогла дожить вместе с ним до развязки страшных событий.

Глава 15

Стоя в дверном проеме комнаты, которую они делили с Морейн, Торманд пытался успокоиться. Всю обратную дорогу он боролся сам с собой, испытывая противоречивые чувства: он и сердился на нее за то, что она не поведала ему всю правду, но понимал причины, по которым она промолчала. Было бы неразумно сейчас ворваться в дом и потребовать, чтобы она рассказала ему все, что видела во сне. Такая стычка ни к чему бы не привела, разве что позволила бы ему освободиться от скопившегося раздражения, которое бурлило в его жилах. Он даже не мог заявить, что Морейн солгала ему: просто она рассказала ему не все. У него по-прежнему было чувство, что она каким-то образом пытается защитить его.

Грациозно и ловко двигаясь по комнате, Морейн готовила для них еду. Аппетитный запах тушеного кролика щекотал ноздри и заставлял сжиматься голодный желудок. Он не стал тратить время на застолье, находясь в доме Саймона. К тому же осознав, что Морейн видела во сне собственную смерть, он тотчас потерял всякий аппетит.

Торманд понимал, что глубина страха, который он испытывает за Морейн, показывает и глубину его чувств к ней. Этими чувствами можно было объяснить и внезапное раздражение, которое охватило его, когда он догадался, что Морейн не открыла ему всей правды. Торманду пришлось признаться самому себе, что с каждым днем, проведенным в обществе Морейн, с каждой минутой, проведенной в ее объятиях, он все больше привязывается к ней. И что удивительно, он совершенно не хотел отстраняться от этого наваждения. Наоборот, его все больше тянуло к этой девушке.

— Ага, ты как раз вовремя, — сказала она и улыбнулась ему. — Я готовлю кролика, которого ты поймал вчера.

— Пахнет замечательно, — сказал он, входя в комнату и усаживаясь на стул перед грубым каменным очагом.

Сделав глубокий вдох, он добавил:

— С тобой я стану чревоугодником. Похоже, Саймон позаботился и о пряностях.

— Ты угадал.

Она налила кружку эля и протянула ему. Торманд поблагодарил и улыбнулся. Приятно, когда тебе готовят еду и так встречают, когда ты возвращаешься домой. Однако Морейн усматривала в этом опасность. Она все больше входила в роль жены, а Торманду Мюррею, насколько она понимала, жена не нужна. И даже если бы он захотел, его избранницей не могла стать незаконнорожденная дочь сожженной женщины, которую горожане считали ведьмой. Ведь если бы Торманд захотел, он мог бы выбрать себе жену из представительниц самых знатных семей Шотландии.

При мысли о том, что у другой женщины может родиться ребенок от Торманда, Морейн почувствовала в сердце такую боль, что чуть не разрыдалась. Чтобы он не заметил тени страдания в ее глазах и не стал гадать, с чем это связано, она сделала вид, что с головой погрузилась в приготовление обеда. На самом деле тушеное мясо не требовало особого умения, но она надеялась, что Торманд, как и большинство мужчин, не слишком разбирается в таких тонкостях.

Когда Морейн успокоилась и вновь начала контролировать свои чувства, она вдруг поняла, что повисшее в комнате молчание было совсем не дружелюбным. В нем чувствовалось напряжение, и это обеспокоило ее. Оглянувшись, она увидела, что Торманд сидит, угрюмо уставившись в стену. Его явно что-то беспокоило, но Морейн боялась спросить, что же именно. В голову сразу же полезли различные мысли, но ни одна из них не могла подсказать возможную причину такого странного поведения. Может быть, он размышляет о неудачах, связанных с поимкой убийц, а возможно, о том, что он заперт в доме с женщиной, которая уже наскучила ему.

Морейн очень хотелось узнать, что же сказал Саймон по поводу ее сна и вообще есть ли какие-нибудь новости об Аде и Смолле, но спросить она не решалась. Морейн решила, что лучше выждать паузу, подождать, пока у самого Торманда не появится желание разговаривать. Она сосредоточила все свое внимание и мысли на работе, которой планировала заняться. Решив внести свой вклад в приданое Норы, Морейн собиралась вышить цветы на ее постельном белье, — к счастью, она сообразила захватить с собой весь необходимый материал. Спокойное, даже монотонное рукоделие отвлечет ее, и на какое-то время она перестанет беспокоиться о причинах затянувшегося молчания Торманда.

Только некоторое время спустя, уже после того, как было отдано должное кулинарным способностям Морейн и она вернулась к своему шитью, Торманд смог наконец избавиться от своего мрачного настроения. Он явно не из тех мужчин, которые долгие часы проводят в раздумьях о смысле жизни, но, похоже, вполне способен был и на это. Только вот сейчас размышления стали больше походить на оплакивание собственной участи.

Он посмотрел на Морейн, которая, казалось, была полностью поглощена вышиванием цветочков; ощущая его плохое настроение, она долго не поднимала глаз от шитья. Наконец раздражение окончательно отпустило Торманда, он даже почувствовал себя странно тронутым тем, что эта девушка, помимо своей воли втянутая в его неприятности, пытается защитить его, распознать его врагов.