Assassins Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

Глядя на него, Родриго Борджиа тяжело вздохнул:

– Так-так, Эцио Аудиторе. Давненько мы с тобой не виделись.

Кардинал был совершенно невозмутим.

– Кардинал, – сказал Эцио, отвешивая ироничный поклон.

– Отдай ее мне! – потребовал Родриго, кивая на шкатулку.

– Сначала скажите, где он?

– Кто?

– Ваш Пророк. Что-то он не торопится показываться… – Эцио оглянулся вокруг, а затем продолжил более серьезным тоном: – Сколько человек умерло за содержимое этой шкатулки? А его все нет!

Смех Родриго больше напоминал стук костей.

– Ты же вроде истовостью в вере не отличался. А туда же. Разве ты не видишь Пророка? Он перед тобой! Я – Пророк!

Серые глаза Эцио округлились. Родриго был одержимым! Но какого свойства была эта одержимость, если ее сила превосходила разумное и естественное течение жизни? Секундные размышления стоили молодому человеку потери бдительности. Испанец выхватил из-под сутаны schianova – легкий, но весьма опасный меч с эфесом в виде кошачьей головы. Кардинал пружинисто вскочил на ноги, нацелив лезвие меча на горло Эцио.

– Отдай мне Яблоко! – прорычал Борджиа.

– Так вот что в этой шкатулке? Яблоко? Наверное, оно волшебное, – язвительно произнес Эцио, в мозгу которого дядин голос повторял: «частица Эдема». – Попробуйте отобрать, ваше святейшество!

Меч Родриго пропорол Эцио мундир – показалась кровь.

– Ты явился один? А где же твои верные друзья-ассасины?

– Чтобы расправиться с вами, они мне не нужны!

Эцио сражался обоими клинками. Левый наруч помогал отражать удары Родриго. Ему не удавалось дотянуться до кардинала правым клинком, но двулезвийный левый полоснул по сутане и ранил кардинала.

– Ах ты, маленький гаденыш! – выкрикнул Родриго, морщась от боли. – Вижу, в одиночку мне тебя не одолеть… Стража! Ко мне!

Внутренний двор вдруг наполнился караульными кардинала. Эцио знал, что в эфесе правого клинка осталось совсем мало яда. Он отступил, чтобы занять оборону. В этот момент одному караульному удалось выбить шкатулку из рук молодого человека. Схватив ее, караульный протянул шкатулку магистру.

– Благодарю, uomo coraggioso![133]

Трудно было вести бой против дюжины, но Эцио сражался хладнокровно, подчиняясь не эмоциям, а стратегическому расчету. Им владело желание отбить шкатулку. Убрав скрытые клинки, Аудиторе взялся за метательные ножи. Первый уложил того самого uomo coraggioso, второй выбил шкатулку из узловатых пальцев Родриго.

Испанец наклонился за шкатулкой, и третий нож пролетел мимо и ударился в каменную колонну. Только чудо спасло кардинала. Однако этот нож был брошен не Эцио.

Резко обернувшись, молодой человек увидел знакомое бородатое лицо. За эти годы дядя постарел, поседел, стал еще грузнее, но воинских навыков не утратил.

– Дядя Марио! – воскликнул Эцио. – Я уже видел тебя на пристани!

– Не хотел, чтобы все развлечение досталось тебе одному, – сказал Марио. – Но ты не волнуйся, nipote[134]. Ты тут не один!

Размахивая алебардой, на Эцио ринулся один из караульных Борджиа. Его удар мог бы отправить молодого человека в мир вечной ночи. Но за мгновение до него, словно по волшебству, в лоб караульного вонзилась арбалетная стрела. Караульный так и умер с изумленным лицом. Эцио повернулся в направлении выстрела и не поверил своим глазам. Ла Вольпе!

– Лис, а ты что тут делаешь?

– Да прослышал, что тебе может понадобиться наша поддержка, – ответил Лис, быстро перезаряжая арбалет.

Из дома на помощь гвардейцам Борджиа бежало подкрепление. Но и к Эцио спешили Антонио и Бартоломео.

– Не дай Борджиа улизнуть со шкатулкой! – загремел главарь гильдии воров.

Размахивая своей любимой Бьянкой как косой, Бартоломео врезался в ряды вражеских караульных, которые пытались одолеть его численным превосходством. Постепенно перевес в сражении оказался на стороне ассасинов и их союзников.

– Эцио, мы их тут быстро добьем, – сказал Марио. – Следи за Испанцем!

Родриго торопился к двери в конце лоджии. Младший Аудиторе бросился ему наперерез, однако кардинал уже ждал его с мечом в руке.

– Мой мальчик, эту битву тебе не выиграть, – хрипло бросил он. – Ты не можешь остановить то, о чем написано в пророчестве! Ты умрешь от моей руки, разделив участь твоего отца и братьев, ибо смерть ожидает всякого, кто посмеет противиться тамплиерам.

Однако в голосе Родриго уже не было прежней уверенности. Эцио видел, как убили последнего из караульных Борджиа. Он загородил кардиналу дверь, поднял свой меч и приготовился нанести удар.

– Это – за моего отца!

Но кардинал сумел пригнуться. Эцио потерял равновесие и упал. Решив, что собственная шкура дороже Яблока, Родриго бросил шкатулку и скрылся за дверью.

– Смотри не ошибись! – озлобленно бросил он на прощание. – Мы с тобой еще сразимся! И тогда я позабочусь, чтобы твоя смерть была медленной и мучительной.

С этими словами он исчез.

Эцио ловил ртом воздух, пытаясь встать. Неожиданно ему протянули руку. Он поднял голову. Паола!

– Родриго сбежал, – улыбаясь, сказала она. – Но это уже не важно. Мы получили то, за чем пришли.

– Нет! Ты слышала, что́ он сказал? Я должен догнать его и закончить начатое!

– Успокойся, – сказала другая женщина.

Это была Теодора. Оглянувшись, Эцио увидел вокруг всех своих союзников: дядю Марио, Лиса, Антонио, Бартоломео, Паолу и Теодору. Но был еще один, кого Эцио видел впервые: бледный темноволосый молодой человек с задумчиво-насмешливым выражением лица.

– А что вас всех сюда привело? – спросил Эцио, ощущая напряжение в своей «команде».

– Возможно, то же, что и вас, Эцио, – ответил незнакомец. – Надеялись увидеть явление Пророка.

Эцио несколько смутился и разозлился:

– Нет! Я пришел сюда, чтобы убить Испанца. Пророк меня не интересует, если он вообще существует. Но его здесь нет.

– Разве? – Молодой человек пристально смотрел на Эцио. – Ведь Пророк – это вы.

– Что?!

– Появление Пророка было предсказано. Вы столько времени находились рядом с нами, а мы даже не догадывались. Все это время вы и были тем, кого мы искали.

– Я ничего не понимаю. Кто вы вообще такой?

Молодой человек слегка поклонился:

– Меня зовут Никколо ди Бернардо деи Макиавелли. Я – член ордена ассасинов, обученный древним премудростям, чтобы обезопасить будущее человечества. Как и вы. Как и каждый, кого вы здесь видите.

Ошеломленный Эцио поочередно посмотрел на собравшихся.

– Дядя Марио, это правда? – наконец спросил он.

– Да, мой мальчик, – ответил Марио, подходя к нему. – Мы годами вели тебя, уча всему, что могло понадобиться для вступления в наши ряды.

В голове Эцио сразу же возникли тысячи вопросов. Он не знал, с чего начать.

– Прежде всего я хотел бы узнать новости о моей семье. Как там мама? Как Клаудия?

– Что ж, вполне своевременный вопрос, – улыбнулся Марио. – Обе живы и здоровы. Но теперь живут не в монастыре, а со мною, в Монтериджони. Конечно, горечь потери будет сопровождать твою мать до конца ее дней. Но она получает немалое утешение, занимаясь вместе с настоятельницей богоугодными делами. Что касается Клаудии, твоя сестра поначалу упрямилась, но настоятельница сразу поняла, что жизнь монахини – не для нее. Служить Господу можно и по-другому. Словом, Клаудию освободили от обетов. Она вышла замуж за моего капитана, и вскоре у тебя появится племянник или племянница.

– Отличные новости, дядя. Я всегда считал, что монастырская жизнь – не для Клаудии. Но у меня к тебе еще целая куча вопросов.

– Вскоре для них наступит подходящее время, – сказал Макиавелли.

– Нужно еще многое сделать, прежде чем мы снова увидим наших близких и отпразднуем встречу, – сказал Марио. – А может, встреча вообще не состоится. Сегодня мы вынудили Родриго бежать, бросив шкатулку. Он не успокоится, пока не заполучит ее содержимое. А нам во что бы то ни стало нужно этого не допустить. Даже ценой собственной жизни.

Эцио еще раз оглядел собравшихся ассасинов и только сейчас заметил у каждого странное клеймо, выжженное у основания безымянного пальца левой руки. Но он чувствовал неуместность своих дальнейших расспросов. Марио тоже обвел глазами всех:

– Думаю, пора…

Все согласно кивнули. Антонио вынул карту, развернул и показал Эцио место, помеченное крестиком.

– Приходи туда на закате, – торжественно-повелительным голосом произнес он.

– Идемте, – сказал Марио, обращаясь к соратникам.

Макиавелли взял шкатулку с ее драгоценным и загадочным содержимым. А затем ассасины бесшумно исчезли, оставив Эцио одного.

В тот вечер Венеция казалась как-то странно безлюдной. Большая площадь перед базиликой тоже была пустой и тихой, если не считать воркования обитавших здесь голубей. Колокольня уходила вверх на головокружительную высоту, но Эцио без раздумий начал подъем. Встреча, на которую его позвали, наверняка что-то прояснит. Интуиция подсказывала: некоторые ответы окажутся пугающими, но его жизнь предопределена, и он не вправе поворачиваться к судьбе спиной.