Assassins Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

– Что за мразь продает честь и достоинство за несколько кусков серебра? – громогласно вопрошал Бартоломео.

Но жажда начинала донимать и его, а железная воля не спасала от усталости.

– А ты-то сам кто? Скажешь, не наемник?

– В отличие от вас, я никогда не служил трусу и предателю! – возразил д’Альвиано, и его глаза вспыхнули. Стоявшие внизу смешались. – Думаете, я не знаю, почему вы запихнули меня в клетку? Или вы считаете, я не знаю, каков ваш начальничек Сильвио? Он здорово насобачился дергать вас за ниточки. А я сражался против изворотливого хитреца, который сам дергает Сильвио за ниточки. И начал я это, когда большинство из вас еще мамкину титьку сосали!

Эцио слушал с интересом. Какой-то солдат, схватив обломок кирпича, сердито швырнул в пленника. Кирпич ударился о прутья и раскололся, не причинив Бартоломео вреда.

– Ну давайте, сукины дети! – хрипло закричал им верзила. – Валяйте, дразните меня. Клянусь вам: едва я выберусь отсюда, я голыми руками поотрываю вам головы и запихну в ваши изнеженные задницы! А у остальных я поменяю их местами, хотя особой разницы никто не заметит, да, грубияны?

Это всерьез разозлило солдат. Если бы не приказ, они бы закололи Бартоломео пиками или сделали бы его своей мишенью. Удобно стрелять из лука по живой мишени, которая даже сопротивляться толком не может. Эцио успел заметить, что замок на дверце клетки был невелик. Клетка висела высоко, и это успокаивало солдат. Расчет тех, кто посадил туда Бартоломео, был прост: дневной зной и ночной холод в сочетании с нарастающей жаждой и голодом сломают его волю и сделают сговорчивее. Но, судя по глазам пленника, он был готов скорее умереть, чем сдаться.

Пришло время действовать. Вскоре здесь опять появятся караульные. Выдвинув лезвие ядовитого клинка, Эцио с быстротой и изяществом волка бросился вперед. За считаные секунды яд уложил пятерых. Остальные и опомниться не успели. С ними Аудиторе расправился мечом, нанося удары жестоко и беспощадно. Пики солдат отскакивали от его левого наруча. Бартоломео с выпученными глазами и разинутым ртом смотрел на эту расправу. Убив последнего солдата, молодой человек задрал голову и спросил:

– Прыгнуть оттуда сумеешь?

– Если откроешь дверцу, выпрыгну не хуже блохи.

Эцио схватил ближайшую пику. Наконечник был железным, а не стальным, и литым, а не кованым. Именно то, что надо. Зажав копье в левой руке, Аудиторе пригнулся и прыгнул. Правая рука уцепилась за прутья клетки.

Глаза Бартоломео округлились еще больше.

– Как у тебя получаются эти штучки? – спросил он.

– Упражняться надо, – ответил молодой человек, улыбаясь одними губами.

Он подсунул наконечник пики под накладку, на которой висел замок, и потянул древко на себя – почти сразу та отскочила вместе с замком. Эцио распахнул дверцу и с кошачьей легкостью спрыгнул на землю.

– Теперь прыгай ты, – приказал он Бартоломео. – И побыстрее.

– Кто ты? – спросил д’Альвиано.

– Прыгай, пока сюда караульных не набежало!

Заметно волнуясь, он подошел к дверце, замер и только потом прыгнул. Приземлился он шумно и тяжело, дыша от натуги ртом. Но когда Эцио протянул ему руку, помогая встать, Бартоломео ее оттолкнул.

– Сам встану, – пропыхтел он. – Просто я не приучен к трюкам циркачей.

– Кости не сломал?

– Иди ты! – заулыбался верзила. – Но спасибо за помощь.

К удивлению Эцио, спасенный заключил его в медвежьи объятия.

– И все-таки кто ты? Уж не архангел ли Гавриил, черт бы побрал его задницу?

– Меня зовут Эцио Аудиторе.

– Бартоломео д’Альвиани. Рад знакомству.

– У нас нет времени для обмена любезностями, – резко ответил Эцио. – Сам понимаешь.

– Знаешь, акробат, не надо учить меня моему ремеслу, – огрызнулся Бартоломео, все еще не веря, что свободен. – Но я перед тобой в долгу!

Эцио был прав: они уже потеряли немало времени. С парапетов заметили неладное и ударили в колокола. Из соседних зданий выбегали солдаты, торопясь к сухому доку.

– Смелее, молокососы! – громогласно зазывал их Бартоломео, размахивая кулачищами, в сравнении с которыми кулаки Данте Моро показались Эцио обычными молотками.

Теперь уже Аудиторе с восхищением смотрел, как д’Альвиано встречал подбегающих солдат, беря реванш за издевательства и унижения. Вдвоем они пробились к воротам и наконец выбрались наружу.

– Надо побыстрее сматываться отсюда! – крикнул Эцио.

– Разве ты не хочешь расшибить еще дюжину-другую этих пустых голов?

– Хочу, но не сейчас.

– Ты никак испугался?

– Нет. Я просто реально оцениваю соотношение сил. Наемников Сильвио раз в сто больше, чем нас.

Бартоломео задумался.

– А ты прав. Я же все-таки командир и должен думать как командир и не допускать, чтобы юнцы вроде тебя тыкали меня носом в очевидные вещи. – Он нахмурился и озабоченно вздохнул. – Я лишь надеюсь, что с моей малышкой Бьянкой ничего не случилось.

У Эцио не было времени спрашивать Бартоломео о его сердечных привязанностях или вообще думать о чем-то постороннем. Они кружили по улочкам, заметая следы и держа путь к логову д’Альвиано в Сан-Пьетро. Однако им пришлось сделать пару вынужденных остановок, чтобы бывший пленник Барбариго сообщил своим доверенным в Рива-Сан-Базио и Корте-Нуова о том, что снова на свободе, а потому все его солдаты, кто жив и не в плену, должны вновь собраться для перегруппировки сил.

В Сан-Пьетро они вошли вместе с сумерками. Бартоломео ждала горстка кондотьеров. Выбравшись из укрытий, те хоронили успевшие распухнуть на жаре тела своих товарищей и пытались навести хотя бы какое-то подобие порядка. Появление живого и невредимого капитана воодушевило их, однако сам д’Альвиано едва замечал происходящее вокруг. Он бегал по своему развороченному лагерю и горестно звал:

– Бьянка! Бьянка! Где ты?

– Кого он ищет? – спросил Эцио у какого-то сержанта. – Кого-то милого его сердцу?

– Конечно, синьор, – улыбнулся сержант. – Самую верную из всех.

Аудиторе поспешил к Бартоломео:

– Все в порядке?

– А сам как думаешь? Видишь, во что эти скоты превратили мой штаб? Но где моя бедная Бьянка? Если с ней что-то случилось…

Они подошли к сараю, наполовину вросшему в землю. Дверь в сарай висела на одной петле. Верзила сорвал дверь, швырнул на землю и устремился внутрь. До нападения у него здесь было что-то вроде кабинета и хранилища карт. Бартоломео принялся рыться в обломках и вдруг торжествующе завопил:

– Бьянка! Дорогая моя! Слава богу, они тебя не тронули! – Д’Альвиано вытащил громадный боевой меч и замахал им над головой. – Ты не пострадала! Я никогда не сомневался в моей Бьянке! Познакомься… Напомни мне еще раз свое имя.

– Эцио Аудиторе.

Бартоломео наморщил лоб, словно что-то припоминая.

– Ах, ну да. Слава бежит впереди тебя, Эцио.

– Рад это слышать.

– Что привело тебя сюда?

– Неоконченные дела с Сильвио Барбариго. По-моему, он загостился в Венеции.

– Сильвио! Этот ссохшийся кусок дерьма! Утопить бы его в ближайшем сортире, где ему и место!

– Я подумал, что могу рассчитывать на твою помощь, – сказал Эцио.

– После этого спасения? Да я тебе жизнью обязан!

– Сколько солдат у тебя здесь?

– Сержант, сколько наших осталось в живых?

Уже знакомый Эцио сержант подбежал и отсалютовал:

– Двенадцать, капитан, включая вас, меня и этого синьора.

– Тринадцать! – завопил Сильвио, размахивая Бьянкой.

– А их – две сотни, – вздохнул Эцио. – Сколько наших взято в плен? – спросил он, поворачиваясь к сержанту.

– Думаю, больше сотни. Нас захватили врасплох. Кому-то удалось бежать, но очень многих солдаты Сильвио заковали в цепи и увели с собой.

– Эцио, давай распределим обязанности, – предложил Бартоломео. – Я соберу здесь всех, кто остался жив. Разгребем завалы, похороним павших. Потом я произведу смотр оставшихся сил. А ты пока наведаешься в Арсенал и узнаешь, куда эти мерзавцы запихнули моих ребят. У тебя это здорово получается. Согласен?

– Intensi[124].

– Возвращайся поскорее вместе с ними. Удачи!

Проверив свое оружие, Эцио отправился к Арсеналу. А вдруг Сильвио переправил пленных куда-то в другое место? Откуда у Бартоломео такая уверенность в том, что его ребята все еще там? Эцио стал вспоминать свою дневную вылазку. У него сложилось впечатление, что, кроме Бартоломео, других пленных там не было.

Темнота облегчала ему задачу. Достигнув внешних стен, Эцио стал вслушиваться в разговоры караульных.

– А большие клетки ты видал? – спросил один из караульных.

– Нет, – ответил другой. – Но слышал, что бедняг напихали туда как сардин в бочки. Если бы капитан Барто победил, он бы не стал так обращаться с нами.

– Еще как стал бы! А ты свои благородные мыслишки лучше держи внутри головы, если не хочешь с нею расстаться. Почему бы нам просто не опустить клетки в воду и не утопить этих бродяг?