Assassins Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

– Понятно, почему Сильвио купил Данте золотую маску, – продолжала Теодора. – Они до сих пор трясутся за свои шкуры и не хотят, чтобы с дожем Марко приключилась какая-нибудь беда. Они успокоятся не раньше, чем увидят вас мертвым.

– Тогда их ждет множество бессонных ночей.

– Надо что-то придумывать. Празднество уже завтра.

– Я найду способ проследить за Данте, когда он отправится на торжество, – решил Эцио. – Подкрадусь к нему, сорву маску и…

– Как? – поинтересовался Антонио. – Убьешь этого несчастного stronzo?[116]

– А у тебя есть предложения получше? – накинулся на него Эцио. – Или ты не знаешь, что́ поставлено на карту?

Антонио примирительно поднял руки:

– Пойми, Эцио: если ты его убьешь, они отменят празднество и Марко скроется в своем дворце. И снова мы впустую потратим время! Нет, все, что нам нужно, – это украсть маску.

– Мои девочки вам помогут, – сказала Теодора. – Они все равно отправятся туда для увеселения гостей. Они отвлекут Данте, а вы завладеете маской. На празднике вам нечего бояться. Я там тоже буду.

Эцио недовольно кивал. Он не любил, когда ему указывали, как действовать, но сейчас он понимал, что Антонио и Теодора правы.

– Va bene[117], – сказал он.

Назавтра Эцио заблаговременно пришел туда, где, как он знал, должен будет пройти Данте. Солнце только что село. Поблизости прогуливались девушки Теодоры. Наконец появился и огромный телохранитель. Чувствовалось, он переусердствовал со своим нарядом: при всей дороговизне тканей одежда Данте выглядела достаточно безвкусно. Золотая маска болталась у него на поясе. Увидев его, проворные девицы взялись за дело: обступили Данте со всех сторон и, хихикая, повисли у него на руках. Постепенно маска передвинулась назад. Смеясь и болтая, куртизанки проводили Данте до места, где должно было начаться празднество. Точно рассчитав момент, Эцио бесшумно подкрался к телохранителю и срезал маску. Пока Данте отбрыкивался от девиц, молодой человек надел маску и быстро прошел мимо караульных, охранявших вход. Они ничего не заподозрили. Вскоре к ним подошел Данте. Ухмыляясь, он протянул руку за маской и обнаружил срезанные тесемки. Девушки, сопровождавшие его, растворились в толпе и успели надеть свои маски, став неузнаваемыми.

Данте сердито препирался с караульными, которым было строго-настрого приказано: без золотых масок никого не пускать. Эцио протолкнулся между гостями и остановился возле Теодоры.

– Вы добились желаемого. Поздравляю! – восхищенно сказала она. – Теперь слушайте. Марко предельно осторожен. Он не сойдет на берег, а останется на своем буцентавре[118]. Решил обезопасить себя полосой воды. Совсем близко к нему вам будет не подобраться. Придется искать наилучшее место для атаки.

Она подозвала нескольких куртизанок.

– Мои девчонки будут вам прикрытием.

Куртизанки, наряженные в серебристые и красные платья из атласа и шелка, вовсю хохотали и кокетничали с гостями. Внимание Эцио привлек высокий, благородного облика человек лет шестидесяти пяти. У него были ясные умные глаза и белая окладистая борода. Он разговаривал с венецианским аристократом, похоже своим ровесником. Маски обоих были узкими, оставлявшими бо́льшую часть лица открытой. В первом Эцио узнал Агостино Барбариго, младшего брата Марко. Случись что-нибудь с нынешним дожем, судьба Венеции, скорее всего, окажется у него в руках. Аудиторе подошел ближе и встал так, чтобы слышать их разговор.

– Честное слово, этим празднеством мой брат только опозорился, – посмеиваясь, сказал Агостино.

– Вы не имеете права так о нем говорить, – возразил аристократ. – Он – дож!

– Да, да. Он – дож. Я все время об этом забываю, – ответил Агостино, пощипывая бороду.

– Это его празднество. Его карнавал, и он тратит деньги так, как считает нужным.

– Он всего лишь номинальный глава Венеции, – уже резче сказал Агостино. – И тратит он деньги города, а не свои собственные… Карнавал – лишь часть его игры. Замах у него гораздо шире, и вы это знаете, – понизив голос, добавил младший брат дожа.

– Марко был законно избран правителем Венеции. Я помню, ваш отец считал его непригодным для правления и думал, что Марко никогда не поднимется так высоко. Но какое значение это имеет теперь, учитывая сложившееся положение вещей?

– Кстати, я никогда не хотел быть дожем.

– В таком случае поздравляю вас. Вам это удалось, – холодно произнес аристократ.

Чувствовалось, слова собеседника рассердили Агостино, но он сдержался.

– Поймите: власть – это нечто большее, чем благосостояние. Неужели мой брат всерьез считает, что его избрали из-за каких-то политических качеств, а не из-за богатства?

– Его избрали за мудрость и лидерские качества.

Их разговор был прерван треском фейерверков. Взглянув на разноцветные огни, Агостино сказал:

– Уж не это ли проявление его мудрости? Фейерверки? Марко прячется во Дворце дожей, а город трещит по швам. Можно, конечно, тешить себя иллюзиями, будто дорогостоящие зрелища заставят людей позабыть все свои беды.

Собеседник Агостино махнул рукой, давая понять, что ему наскучил этот разговор.

– Люди обожают зрелища. Такова человеческая природа. Вот увидите…

В толпе гостей Эцио вдруг заметил внушительную фигуру Данте. Он был с отрядом караульных и, несомненно, высматривал того, кто украл его маску. Молодой Аудиторе смешался с толпой, продолжая искать удобное место, где можно подобраться к дожу, если тот все-таки решится сойти с буцентавра, стоявшего в нескольких метрах от берега.

Затрубили фанфары. Фейерверки прекратились. Гости умолкли, но вскоре разразились рукоплесканиями, приветствуя дожа. Марко подошел к правому борту своего церемониального корабля.

– Дамы и господа! – звонким голосом выкрикнул паж. – А теперь к вам хочет обратиться наш любимый дож – правитель Венеции!

– Benvenuti! – заговорил Марко. – Добро пожаловать, друзья мои, на самое грандиозное празднество этого времени! Карнавал – наша незыблемая традиция. В мирные и в военные годы, процветающая или обедневшая, Венеция всегда праздновала и будет праздновать карнавал!..

Речь продолжалась. К Эцио незаметно подошла Теодора.

– Отсюда слишком далеко, – шепнул ей молодой человек. – А он не собирается сходить на берег. Значит, придется мне плыть на его посудину. Merda![119]

– Я бы не стала рисковать, – тоже шепотом ответила Теодора. – Вас сразу заметят.

– Тогда я силой пробьюсь…

– Подождите!

А дож тем временем продолжал свою речь:

– Сегодня мы празднуем наше величие. И потому наши огни ярко сверкают над миром!

Марко развел руки. Небо расцвело новым фейерверком. Гости и огромное число зрителей за пределами огороженной площадки восторженно кричали и хлопали в ладоши.

– Я придумала! – сказала Эцио Теодора. – Выстрелите в него из пистолета! Я до сих пор помню, как вы утихомирили того негодяя в моем заведении. Стреляйте, когда снова запустят фейерверки. Их грохот заглушит звук выстрела. Момент очень удобный. А после вы сумеете незаметно выскользнуть отсюда.

– Мне нравится ход ваших мыслей, сестра, – улыбнулся молодой человек.

– Только цельтесь с предельным вниманием. Второго шанса у вас не будет. – Она сжала руку Эцио. – Buona fortuna, сын мой. Я буду ждать вас в своем борделе.

Теодора исчезла в пестрой толпе гостей. Эцио видел, что Данте и караульные так и не оставили попыток найти похитителя маски. Усмехнувшись, молодой человек подошел почти к самой кромке воды. К счастью для него, яркие одежды Марко и обилие света на берегу и на корабле делали дожа превосходной мишенью. Дож все продолжал говорить. Эцио подготовился и ждал, когда Барбариго сделает паузу и вновь вспыхнут фейерверки. Все должен будет решить точный выбор времени.

– Все мы знаем, что нам пришлось пережить беспокойные времена, – говорил Марко. – Но мы с честью пережили их, и Венеция стала еще сильнее… Передача власти всегда сопровождалась трудностями, и мы спокойно, с достоинством выдерживали их. Но когда город теряет дожа в расцвете лет, это вызывает совсем иные чувства. Особенно угнетает сознание того, что убийца нашего дорогого брата Мочениго до сих пор разгуливает на свободе и не понес заслуженного наказания. Остается утешаться лишь мыслью… Думаю, я ничем не оскорблю память покойного, если скажу, что в последнее время его правление вызывало у горожан все большее недовольство. Люди были не уверены в завтрашнем дне и чувствовали, что путь, избранный Мочениго, ведет нас вниз.

В толпе послышались одобрительные выкрики. Улыбающийся Марко поднял руки, призывая к тишине:

– Друзья мои, могу сказать, что я снова вывел город на правильный путь. И я вижу, куда ведет нас эта дорога! В прекрасное будущее, когда Венеция станет еще могущественнее и еще богаче. Мы построим флот такой силы, что наши враги будут трепетать от страха так, как никогда еще не трепетали! Мы расширим наши торговые пути. Они уйдут за дальние моря, и по ним в Венецию потекут пряности и сокровища, каких город не знал со времен Марко Поло! – Глаза дожа сверкали, а голос звучал угрожающе. – Обращаюсь к тем, кто сопротивляется нам: крепко подумайте о том, какую сторону вы выбираете. Или вы с нами, или – на стороне зла. А мы не потерпим, чтобы рядом с нами обитали враги! Мы выследим каждого из вас и уничтожим, навсегда вырвав с корнем эту заразу! – Марко воздел руки к небу и провозгласил: – А Венеция всегда будет ярчайшим бриллиантом в короне цивилизации!