Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Убаюканная этими утешительными мыслями, Катрин легла, не дожидаясь сигнала к тушению огней, и, едва успев положить голову на подушку, уснула детским сном, в то время как в нескольких шагах от нее Беранже, полумертвый от усталости, храпел с основательностью старого матерого волка. Они не слышали, ни как солдаты покидали трактир, проклиная городские порядки, предписывающие ложиться рано, ни как служанки закрывали ставни, ни скрипа лестницы под грузом мэтра Ренодо и его жены, направлявшихся в свою большую супружескую постель.
Еще в соседнем монастыре не прозвонили заутреню, как улица заполнилась людьми, которые шли в молчании и собрались у двери Золотого Орла.
Что-то заскрежетало в замочной скважине, но загороженная изнутри дверь не поддавалась. Тогда сильный удар ногой с грохотом выбил окно, и кто-то проскользнул внутрь. Через мгновение дверь открылась, освобождая проход черному людскому потоку, который немедленно заполнил трактир.
Когда мэтр Ренодо, в бумажном колпаке, со свечой в одной руке и придерживая другой рукой панталоны, спустился посмотреть, что происходит, он в ужасе отступил перед лицами, окружившими его в ярком свете факелов.
Широкие, красные, в кожаных колпаках на нечесаных головах, на этих лицах прекрасно сочетались безжалостный холод взгляда и жестокая складка ртов, зачастую лишенных зубов. По их кожаным запятнанным кровью передникам, блестящим тесакам и широким ножам, засунутым за пояс, несчастный трактирщик их немедленно опознал.
— Мясники… — пробормотал он, заикаясь. — Что… вам нужно?
Один человек вышел из ряда. Его огромные руки были одеты в железные обручи, как бочонки, а потная рожа вызывала отвращение.
— Нам от тебя ничего не нужно, трактирщик! Возвращайся в свою постель и не двигайся, что бы ни услышал!
— Но я, наконец, имею право знать! Чего вам здесь надо?
— Не тебя, будь спокоен! Та, кого мы ищем, дама. Знатная дама. Это у тебя ведь имеется, не так ли?
— Д… да, но…
— Никаких но! У нас к ней дело! А теперь ты преспокойно вернешься к своей супруге, которая уже вспотела от страха на своих подушках. Если хочешь, чтобы твой трактир остался цел, занимайся только ею, ты меня слышишь?
— Моей… моей супругой? В ее возрасте?
— Читай свои молитвы или наслаждайся с ней любовью, только не двигайся из своей комнаты. А нет… мы подожжем твой дом и тебя вместе с ним! Понятно?
Несчастный трактирщик стучал зубами и с трудом держался, но мысль о молодой постоялице, такой белокурой, такой хрупкой, которая окажется в руках этих зверей, придала ему мужества. К тому же мысль о том, что с ним сделает Тристан Эрмит, если с ней случится несчастье, также не была утешительна. Поэтому он решился вступить в переговоры.
— Послушайте, — выговорил он с большим трудом, — я не знаю, что сделала эта молодая женщина, но она такая нежная, такая милая…
— Это нам об этом судить! Убирайся!
— И потом… мне ее особо поручил мессир Тристан Эрмит, прево маршалов. Это человек жесткий и безжалостный. Он недавно назначен, и вы, возможно, его еще не знаете, так как он не из этих мест, но в армии уже каждый научился его бояться. Поверьте мне, не связывайтесь с ним.
— А, мы и не связываемся с ним. И мы никого не боимся. Что же до тебя, убирайся, если не хочешь, чтобы мы тебя поджарили в твоем камине. Ты посмотри только на огонь! Как он здорово горит!
И действительно, кто-то ворошил угли, зарытые под пеплом, как делалось каждый вечер. Огонь уже пожирал хворост и поленья, которые были брошены в камин.
Объятый ужасом Ренодо представил себя схваченным, связанным «. Он быстро перекрестился, со всех ног бросился вверх по лестнице, неистово моля Святого Лорана, покровителя трактирщиков, сжалиться над ним, его трактиром и его постоялицей… У него уже появилась мысль с помощью простыней спуститься из окна и побежать за стражей, когда человек, обратившийся к нему, добавил:
— Иди с ним, Мартен. И последи там, пока тебя не позовут. Видишь ли, ему уже захотелось бежать за своим знаменитым прево! Эй, вы, мы тоже поднимемся. Четверо пойдут со мной забрать эту девку!
— Мы слишком шумим, Гийом ле Ру, — вмешался один из мясников. — Разбудим весь квартал.
— Ну и что дальше? Даже если они проснутся, они останутся на местах. Все трусы. Они спрячутся под одеялами, чтобы ничего не слышать.
Через минуту Катрин, разбуженная бандой, ворвавшейся к ней в комнату, была вырвана из кровати, поднята десятком мозолистых рук, которые грубо схватили ее и спустили в зал, где посадили на стол у камина.
Появление обнаженной женщины[81], чьи длинные золотые косы не скрывали ее тела, явно созданного для любви, вызвало у этих мужчин что-то вроде глухого урчания. Огонь камина окутывал ее всю теплым светом. Казалось, что она сделана из чистого золота.
Не успев проснуться, Катрин привстала и расширенными от ужаса глазами посмотрела вокруг себя. На нее уставились горящие как уголья глаза. Это стадо уже облизывало влажные губы, тянуло руки к ее телу.
— Боже, как она красива! — проговорил кто-то. — Перед тем как ее убить, надо ее немного распробовать. Я хочу свою долю от красотки.
— Верно говоришь, — поддакнул другой. — Я тоже хочу долю. Ты только посмотри на эту грудь! на эти бедра! Ты больше никогда такие не получишь!
— Заткните глотки, — прогудел человек, казавшийся вожаком. — Мы поговорим об этом после! Мне тоже ест» что сказать. Но сначала надо ее судить.
Катрин поняла наконец, что это не кошмарный сон. Что все эти люди реальны, даже слишком. Она еще чувствовала мертвую хватку их грубых рук на своей талии и на ногах.
Ею овладел безумный ужас, который сковывает все движения, леденит кровь в жилах. Что они ей сделают? А рядом горел огонь, чей жар с каждой минутой становился все более мучительным.
Она отшатнулась, но главарь ее немедленно схватил за руку.
— Ну, моя красотка! Сиди спокойно! Нам есть о чем поболтать.
Внезапно молодая женщина обрела голос, который до последней минуты отказывался ей служить, так она испугалась.
— Да что же вам от меня нужно? Вы сказали, что хотите меня судить? Но почему? — проговорила она слабым голосом, который показался ей чужим.
— Сейчас скажем! Давай, Берта! Вперед! Из банды мужчин вышла женщина.
