Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

На это Протей послал следующий ответ:

—    Человека, совершившего нечестивое деяние против своего гостеприимца, схватите и приведите ко мне. Я послушаю, что он скажет.

Выполняя этот приказ, Тонис схватил Александ­ра. Позднее он отправил его вверх по реке в Мемфис вместе с Еленой, сокровищами и слугами.

Когда все они предстали перед фараоном, то Про­тей спросил Александра, откуда он взял Елену. На этот вопрос троянец не мог дать вразумительного отве­та. Он старался уклониться и говорил неправду. Тогда слуги Париса стали уличать его и сами обстоятельно рассказали все фараону. Рассмотрев это дело, Протей вынес приговор:

—    Я постановил не убивать ни одного чужеземца, которого приведут в мою странy неблагоприятные ветры. Если бы не это, я бы жестоко покарал тебя, Алек­сандр. Я сделал бы это во имя эллина, оскорбленного тобой самым нечестивым образом: ты соблазнил его жену. И этого тебе оказалось мало! Ты уговорил ее бе­жать с тобой. И даже этим ты не удовольствовался: ты еще ограбил и дом своего гостеприимца. Однако я ни в коем случае не желаю убивать чужеземца на моей зем­ле. Поэтому ты можешь уехать. Женщина же и сокро­вища останутся у меня. Я сохраню их для того эллина, если он сам пожелает приехать ко мне и увезти их от меня. Тебе и твоим спутникам я повелеваю в течение трех дней покинуть мою страну. В противном случае я расправлюсь с вами, как с врагами.

Так Елена осталась в Египте у фараона Протея.

По-видимому, предполагает Геродот, эта история была хорошо известна Гомеру, но он не принял ее во внимание, поскольку она не соответствовала замыслу его поэмы в отличие от другого сказания, где утверж­далось, что Елена прибыла с Парисом в Трою. Гомер, по мысли Геродота, сам дал понять, что знает это сказа­ние, когда, повествуя о скитаниях Александра вместе с Еленой по разным странам, приводит их в финикийс­кий Сидон (соседствующий, как известно, с Египтом).

Свидетельство Гомера в высшей степени важно, пос­кольку заход эскадры Париса в Сидон и близлежащие страны подтверждает заинтересованность троянцев в палестинских делах! Но поэт ничего не говорит о по­сещении Парисом Египта и о его конфликте с фарао­ном! Рассказ жрецов — это версия египетской сторо­ны. И совершенно не случайно, что в ней Парис выгля­дит обалдуй обалдуем. Как ни посмотри, но в истории о посещении троянцем египетских берегов сплошные «дыры». Совсем по-другому та же самая история будет выглядеть, если мы предположим, что жрецы соедини­ли два разновременных события — первый поход «на­родов моря» и начало Троянской войны — и связали оба события с Парисом, олицетворявшим для египтян угрозу с севера. Тогда ясно, и почему троянец поплыл в сторону Египта, и почему он вернулся оттуда несоло­но хлебавши. Елена при такой (египетской) интерпре­тации исторических событий должна представляться как символ победы и удачного исхода всех сражений, и ее пленение в Египте как раз и означает, что первый поход северян окончился неудачей.

Но вернемся вновь к рассказу египетских жрецов, как его передает Геродот. Выслушав их речи, историк спросил:

—   Значит, все, что эллины рассказывают о Троянс­кой войне, — вымысел?

Но жрецы запротестовали:

—   Нет, эта война действительно велась. Наши пред­ки много веков назад слышали о ней от самого Мене– лая. Вот как это было.

Большое войско ахейцев напало на землю троян­цев, чтобы помочь Менелаю вернуть его жену. Эллины сошли с кораблей и разбили лагерь, откуда направили в Трою — или, как ее еще называют, Илион — несколь­ко послов. С послами пошел и сам Менелай. Войдя в город, они потребовали возвращения Елены и сокро­вищ, а сверх того, удовлетворения за нанесение обиды. Но троянцы и тогда, и позднее клятвенно и без клятв упорно твердили ОДНО:

— У нас нет Елены и сокровищ, все это осталось в Египте! Мы не можем возместить то, что сейчас нахо­дится у фараона Протея!

Эллины же расценили это как насмешку как жела­ние оставить их в дураках. И десять лет они держали Трою в осаде, а потом захватили ее. Лишь когда, вор­вавшись в город, они нигде не могли найти Елену, а жители города, уже побежденные, продолжали твер­дить то же самое, они убедились, что троянцы с самого начала говорили правду, и отправили Менелая к Про­тею в Египет.

Прибыв в Мемфис, Менелай рассказал обо всем случившемся, получил от Протея щедрые дары, забрал Елену и свои нетронутые сокровища. Но туг он посту­пил несправедливо. Из-за того, что он долгое время не мог отплыть из Египта, поскольку мешали неблагопри­ятные ветры, он задумал безбожную жестокость: схва­тив двух египетских юношей, он принес их в жертву египетским богам. Когда об этом стало известно, него­дованию египтян не было предела. Менелая пытались преследовать, но он скрылся на своих кораблях в сто­рону Ливии. Куда он направился затем, жрецам оста­лось неведомо.

Сам Геродот был склонен верить египтянам. По его мнению, если бы Елена находилась в Трое, то ее ско­рее всего отдали бы осаждавшим независимо от того, согласился бы на это Александр или нет. Не могли же Приам и его родственники быть до такой степени ли­шены разума, рассуждал историк, чтобы на себя, сво­их детей и на весь город навлечь столь страшную беду только ради того, чтобы Александр имел возможность предаваться любви с Еленой! Допустим, однако, что вначале они придерживались иного мнения. Но вот начались бои, полегло множество троянцев, не было сражения, где не пало бы два, три, а то и больше сы­новей Приама — так, по крайней мере, сообщают по­эмы. Но если дело обстояло таким образом, то Приам, даже если бы он сам жил с Еленой, отдал бы ее ахей­цам — лишь бы спастись от ужасных бедствий. Геродот отмечает также и то, что не Александр был наследни­ком престола, а Гектор. Именно он как старший сын и храбрейший воин унаследовал бы трон после Приама. А Гектор, считает Геродот, не стал бы потворствовать брату; совершившему неправое дело и виновному в том, что на его страну обрушилось такое бедствие. На основании всего этого Геродот делает такой вывод: у троянцев не было Елены, и, следовательно, они не могли ее отдать.

Сейчас уже невозможно установить, что «отец ис­тории» действительно услышал от египетских жрецов, а что попросту вложил в их уста, чтобы сделать более достоверной милую его сердцу версию. Ведь рассказ о том, что Елена никогда не была в Трое, был хоро­шо известен в Греции уже задолго до него. Насколь­ко нам известно, первым историю о египетском пле­нении Елены сочинил Стесихор, живший в 600 г. до н. э., т. е. за полтора столетия до Геродота. Он родился в городе Гимера, на Сицилии, и жил в греческих горо­дах, расположенных в Южной Италии и на Сицилии. Стесихор был поэтом. Сочинял он главным образом песни, исполнявшиеся во время религиозных празд­ников. Содержанием этих песен чаще всего являлись старинные мифы о героях и богах. Писал Стесихор и поэмы. В одной из них описывается разрушение Трои, в других — приключения воинов, возвращавшихся из-под Трои на родину. Для нас наибольший интерес представляют два произведения Стесихора, известные, правда, только по названиям и нескольким фрагмен­там. Первая из поэм — «Елена» — вобрала в себя все дурное, что только можно было сочинить и рассказать об этой женщине: что она распущенна, неблагодарна, заносчива, изменчива, коварна. Зато вторая поэма — «Палинодия» — снимает с прекрасной Елены все упре­ки и обвинения. Почему? С чем связан такой внезап­ный поворот? Об этом задумывались уже в древности. И был изобретен такой любопытный ответ.

Елена была дочерью Зевса. Понятно поэтому, что после своей физической смерти она продолжала су­ществовать как весьма могущественное божество. Уз­нав о первой поэме Стесихора, она сурово покарала поэта, лишив его зрения. Но одновременно пообещала, что он снова увидит солнечный свет, если засвидетель­ствует правду, то есть представит ее, Елену, в истинном свете, как женщину добрую, благонравную и достой­ную подражания. Послушав богиню, Стесихор создал «Палинодию», и к нему немедленно вернулось зрение. Но автору «Палинодии» пришлось решать крайне не­простую задачу. В самом деле, как убедить людей, что Елена была добродетельной супругой, если, по Гомеру, она находилась в Трое, являясь причиной кровавой войны? И Стесихор придумывает сюжет, согласно ко­торому в Трое находилась не реальная, живая Елена, а лишь ее призрак, созданный по воле богов, желавших гибели Трои. Долгие годы герои сражались из-за при­зрака, в то время как подлинная Елена находилась в Египте, где ее задержал фараон.

Александр Кравчук, автор книги «Троянская война», полагает, что Геродот воспользовался идеей Стесихо­ра и авторитетом египетских жрецов, вложив в их уста рассказ о Елене, жившей на берегах Нила под покро­вительством фараона. Если это действительно верное предположение, то находит объяснение и то, почему жрецы ничего не рассказали Геродоту о нашествиях «народов моря». Но, с другой стороны, у нас нет ни­каких оснований не верить Геродоту. Более того, идея причастности Египта и сопредельных с ним стран к событиям Троянской войны не могла родиться на пус­том месте. Ее популярность в античные времена под­тверждает и существование драмы «Елена», написан­ной Еврипидом.