Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

Видимо, та же тема высадки группы ахейцев после опустошения Трои в Египте воплотилась в известном легендарном сюжете о египетском плавании Мене– лая. Правда, у Гомера прибытие спартанского царя в Египет имеет случайный, непреднамеренный харак­тер. Буря забрасывает плывущего из Трои Менелая к критским берегам, здесь большинство его кораблей разбивается о скалы, а сам он с пятью кораблями ока­зывается в Египте, где проживает в доме царя, торгует и посещает другие средиземноморские страны, чтобы через много лет вернуться в свою Спарту. Гораздо ин­тереснее и содержательнее в этом смысле версия, при­водимая Геродотом, со ссылками на беседы с египетс­кими жрецами. По Геродоту, Парис-Александр, спеша в Илион с Еленой и похищенными у греков сокрови­щами, против воли попал в Египет. Его царь вынуждает троянца оставить в этой стране Елену и остальную до­бычу (подробнее об этом чуть дальше, в главе о Елене Прекрасной). Но греки, прибыв под стены Илиона, не поверили заверениям троянских тевкров, что в Трос нет ни жены Менелая, ни богатств. Когда же город был разрушен после осады, Менелай, убедившись в спра­ведливости сказанного осажденными, отделился от других ахейцев и направился со своими кораблями в Египет. Здесь египтяне выдали ему Елену и сокровища, но вскоре между ними и ахейским вождем вспыхнула вражда, ибо, задерживаемый в Египте отсутствием по­путного ветра, Менелай принес в жертву ветрам еги­петских детей. Преследуемый египтянами, желающи­ми отомстить за злодейства, он бежал в Ливию.

Как и в истории Менелая, так и в «лживых» расска­зах Одиссея ахейцы появляются в Египте сразу же пос­ле ухода из Трои и в обоих случаях прибывают со сто­роны Крита, что можно сопоставить с настойчивыми упоминаниями об островах «народов моря» в египетс­ких надписях. Оба раза это лишь небольшой отряд, ко­торый в одиночку не может решить крупных военных задач. Кроме того, до походов Александра Македонс­кого только для эпохи «народов моря» достоверно за­фиксировано вооруженное вступление греков (ахей­цев, тевкров, данайцев) в Египет с грабительскими и завоевательными целями. Поэтому у нас есть все осно­вания соотнести рассказы Одиссея и историю о при­бытии Менелая в страну Нила с событиями 1194 г. до н. э. Все, как говорится, встало на свои места, как толь­ко мы разделили ахейцев на две части — участвовав­ших в первом походе «народов моря» (малоазийских) и не участвовавших (воины Агамемнона). Не надо, од­нако, полагать, что греки в сражениях с египтянами терпели только неудачи. Часть из них, известная под именем данайцев, была вовлечена в победную кампа­нию «народов моря» в 1191 г. до н. э.

Народ данайцев (данунов, данунитов) был извес­тен египтянам как минимум с середины XV в. до н. э.

Их имя присутствует в текстах конца правления Тутмоса III, а также в надписи из погребального храма Аменхотепа III (начало XIV в. до н. э.). Если этническое имя ахейцы (акайваша) появляется в египетских над­писях очень поздно и лишь один раз, при Мернептахе (вторая половина XIII в. до н. э.), то данайцев египтяне узнали намного раньше. В хеттском документе, отно­симом к началу XVI в. до н. э., упоминается южноана­толийская страна Адана. В связи с этим возникает воп­рос: какое отношение имеют малоазийские данайцы к грекам-ахейцам и данайцам Гомера?

Исследователи предлагают в качестве ответа самые разные мнения, есть даже предложение рассматривать данунитов как исконно анатолийский этнос, не имею­щий ничего общего с греками-данайцами. Но, думает­ся, что это чересчур крайняя позиция. Другое дело, что факты существования данайцев на юго-западе Анато­лии, начиная с XVI в. до н. э. и их участие на стороне греков в Троянской войне требуют объяснения.

Чтобы разрешить загадку появления данайцев в Анатолии, мы предлагаем вспомнить об арийском племени синдов, которых фракийцы называли ксан– фиями, а Гомер синтийцами. Ранее мы уже высказали мысль, что они вместе с ликийцами проникли в Юж­ную Анатолию и по их имени была названа главная река и столица Ликии — Ксанф. По-арийски название синды можно перевести как «речные люди». С другой стороны, в более широком, индоевропейском контек­сте, слово река звучало как «дану» — отсюда названия Дунай, Днестр, Днепр, Дон. Таким образом, после сли­яния с друг ими индоевропейскими племенами (хетта­ми и греками, проникавшими в Малую Азию) синды– ксанфии могли превратиться в данайцев-данунитов. Страна Адана находилась напротив Кипра. Как и этот остров, она, начиная с середины II тыс. до н. э., стала местом столкновений хеттов, ахейцев и стран Арсавы. В Троянской войне ахейцев против стран Арсавы (при фактическом нейтралитете хеттов) данайцы приняли сторону греков.

В связи с участием ахейцев и данайцев в походах «народов моря» важно привлечь к рассмотрению так­же миф о лидийском царе Мопсе (Моксе), завоевавшем сразу после Троянской войны всю Южную Анатолию, включая Киликию и Памфилию (страны на юге Ана­толии), а затем вторгшемся в Сирию и дошедшем до Финикии. По преданию, сподвижниками Мопса были ахейцы во главе с аргивянином Амфилохом и про­рицателем Калхасом, которые после завоевания Трои пешком двинулись из сожженного города в Лидию. Там Калхас стал состязаться с Мопсом в искусстве про­рицания, но, проиграв спор, умер. Амфилох же пошел воевать в Киликию, где они вместе основали ряд горо­дов. Позднее греки-памфилийцы считались потомка­ми ахейских союзников Мопса. Сенсационный инте­рес к фигуре царя Мопса привлекла надпись IX-VIII вв. до н. э. из Кара-тепе (юг Анатолии). Она составлена киликийским царем Аситаваддой на иероглифичес­ком лувийском и финикийском языках. В ней имя под­властного Аситавадде народа «дануним» сочетается с обозначением династии, к которой принадлежал этот царь, в качестве «дома Мопса». На этом основании ряд ученых отождествил подвластных «дому Мопса» дану– нимов с греческими данайцами и включил в этот ма– лоазийский этнос греков-ахейцев, перешедших после взятия Илиона под власть Мопса и помогавших ему в создании царства на юге полуострова. В то же время, поскольку народ дануиимов нападал на Египет вместе с тевкрами и пеласгами, Мопс стал трактоваться как вождь крупного войска, в значительной степени со­стоявшего из данайцев и дошедшего до Сирии и Па­лестины в числе «народов моря».

Подведем, наконец, итоги. Вторжение ахейцев Гре­ции и Крита в Анатолию вклинивается по времени между двумя походами «народов моря». Греки нанесли концентрированный удар по племенам, являвшимся соплеменниками или союзниками «народов моря», поэтому с геополитической точки зрения Троянская война была исключительно на руку египтянам и семи­там, от которых на тридцать с лишним лет была отве­дена угроза с севера. Более того, по-видимому, именно в этот промежуток времени евреи сумели заселить Па­лестину. На вопрос — почему Моисей сорок лет водил евреев по пустыне — мы бы теперь ответили так: «Он ждал начала Троянской войны». Второй поход «наро­дов моря» был, по существу, ответной акцией на засе­ление евреями Ханаана. Пеласги-филистимляне дви­гались на юг уже вместе с семьями, чтобы восполнить число сородичей ханаанеев, противостоявших агрес­сии Египта и семитов.

В целом следует сказать, что война между арийско-праславянским севером и египетско-семитским югом была первыми проиграна. Произошло это, как мы старались показать, не без помощи хеттов и греков, стремившихся извлечь из этой ситуации собственную выгоду и тем самым поспособствовавших победе юга. Как те, так и другие сполна получили за это от северян. Северобалканские племена с огнем и мечом прошли по землям Греции, а мизы-мушки разгромили Хеттс­кое царство. Ни страна Хатти, ни Микенская Греция после этого не смогли возродиться. Но это было сла­бым утешением для их противников, поскольку в ре­зультате Троянской войны перестала существовать и Средиземноморская Русь.

Часть

III

СМУТНОЕ ВРЕМЯ В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ, ИЛИ ПО СЛЕДАМ ГЕРОЕВ «ИЛИАДЫ»

В судьбе племен людских, в их непрестанной смене Есть рифы тайные, как в бездне темных вод. Тот безнадежно слеп, кто в беге поколений Лишь бури разглядел да волн круговорот.

В. Гого

Современные читатели и исследователи за­частую с интересом вникают в перипетии троянских баталий, но размышления о гео­политическом смысле войны и предопреде­ленных ею послевоенных судьбах ее главных героев остаются на втором плане. Вот, к примеру, стихотво­рение Станислава Куняева, которое так и называется «Читая «Илиаду»:

…И закипела пена, И пенилась волна —

Прекрасная Елена, Троянская война!

Ах, мне уж эти греки, такие чудаки!