Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

Ныне двадцатый год круговратных времен протекает

С оной поры, как пришла в Илион я, отечество бросив…

Кроме того, упоминание о неудачном мисийском походе содержит обращение Ахилла к своему верхов­ному вождю Агамемнону, в котором он в связи с на­сланной Аполлоном чумой предупреждает:

Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,

В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.

В этом фрагменте Гомер тонко подчеркивает, что армада греческих кораблей однажды уже переплывала Эгейское море в надежде завоевать Трою.

Итак, Троянская война проходила в период между двумя походами «народов моря» (между 1232 и 1194 гг. до н. э.). Длилась же она, согласно традиции, два деся­тилетия. Относительно точной длительности военных действий можно, разумеется, сомневаться — слишком уж круглые числа фигурируют при расчетах, но, по крайней мере, число «двадцать» должно убедить всех в том, что война носила чрезвычайно затяжной характер. Обратим внимание также, что датировка походов «наро­дов моря» жестко привязана ко времени вступления на трон фараона Мернептаха. Относительно года его во­царения существуют три версии (разброс между самой ранней и самой древней — порядка двух десятков лет). Мы выбираем из них наиболее раннюю, чтобы макси­мально приблизить дату Троянской войны ко времени пожара в Трое VIIa по Блегену (середина XIII в. до н. э.).

Греческие источники ничего не сообщают о пер­вом походе «народов моря». И это вполне понятно. В нападении на Египет участвовали только те ахейцы, которые проживали в Малой Азии, то есть в Миле– те и близлежащих к нему областях. Знаменитые гре­ческие цари, ставшие героями «Илиады», равно как и греки материковой части Греции, не имели к перво­му походу никакого отношения. Это было совместное предприятие ряда малоазийских и северобалканских племен. Ахейцы на тот момент поддерживали дружес­твенные отношения с троянцами, что и зафиксирова­но в преданиях, сообщающих, что Менелай запросто гостил в Трое, был принят в доме у Париса и именно там троянец договорился с ним об ответном визите в Спарту.

После похищения Елены ахейцы материковой Гре­ции собирают войско, призванное отомстить за пору­ганную честь Менелая и вернуть ему супругу. Но, уди­вительное дело, войско Агамемнона высаживается не в Троаде, а несколько южнее — в Мисии. Мифологичес­кая традиция истолковывает это так, что, мол, греки не знали пути в Т]рою. Но, похоже, что дело в другом. Для успешной войны против Трои воины Агамемнона должны были соединиться с ахейцами Милета. Веро­ятно, именно их объединенная коалиция и сражалась с мисийцами Телефа. Как мы уже рассказывали, ахей­цам не дали продвинуться на север полуострова, и они были вынуждены отплыть назад в Грецию. Им предсто­яло ждать еще долгих восемь лет, чтобы снова собрать­ся в Авлиде и отправиться в новый поход, теперь уже прямиком в Троаду.

В последние десятилетия некоторые ученые вы­сказали гипотезу, что первый поход «народов моря» включал в себя как составную часть и те сражения, которые впоследствии греки назвали Троянской вой­ной. По этой версии выходит, что Трою штурмовали не одни только греки, а целая группа, в том числе и северобалканских, племен. Такое предположение на первый взгляд гениально решает проблему соотне­сения походов «народов моря» с Троянской войной. Ахейцы — участники первого похода «народов моря», и они же — победители в Троянской войне. Оба собы­тия происходили примерно в одно и то же время. Так давайте поставим между ними знак равенства! Что ж, так, безусловно, можно поступить, но только при од­ном условии: надо допустить, что греческие поэты, описывавшие Троянскую войну, в такой степени сме­шали правду с вымыслом, что к их поэмам не следу­ет относиться как к основополагающим источникам. Если поэты подтверждают данную гипотезу — хорошо, если же нет, то не беда, поскольку это, в конце концов, литература! К примеру, следует признать, что никакие ликийцы Трою не защищали, потому что они — союз­ники ахейцев в первом походе «народов моря». Но тог­да обессмысливается и весь сюжет «Илиады», в кото­рой ликийцы во главе с царем Сарпедоном, Главком и Пандаром бьются насмерть с греками. Согласиться с такой точкой зрения никак нельзя. Тем более что пред­лагаемая нами реконструкция событий дает непроти­воречивое истолкование всем известным греческим и египетским свидетельствам.

Ключевая идея в решении обсуждаемой нроблехмы состоит в том, что мы выделяем две группы ахейцев — малоазийских, колонизировавших Милет и острова Эгейского моря — и собственно греков, проживавших в материковой части Греции и на Крите. В первом по­ходе «народов моря» участвовали только ахейцы-ма– лоазийцы, или, по-другому, «обрезанные греки». Вто­рой поход происходил уже после окончания Троянс­кой войны. К тому времени войско Агамемнона вволю похозяйничало в Анатолии. Основная задача кампа­нии была решена, и каждое из племен теперь решало свои собственные задачи. Кто-то торопился возвра­титься домой, но были и желающие увеличить число поверженных ими врагов и количество награбленных сокровищ. Вот они-то и могли примкнуть к «народам моря» во время их второго похода на Египет.

Как мы уже писали, второе наступление «народов моря» на Египет представляло два последовательных вторжения. Первое в 1194 г. до н. э. было отражено войсками фараона Рамзеса III. Память об этом собы­тии сохранилась в Троянском цикле. Прежде всего, это хорошо прослеживаемая тема высадки ахейского десанта в Египте непосредственно после разрушения Приахмовой Трои, как бы в эпилоге Троянской войны, и их сокрушительного разгрома войском египетского правителя.

К этой теме два раза, с небольшими нюансами, об­ращается Одиссей у Гомера в своих так называемых «лживых рассказах» на Итаке, когда неузнанный царь в обличье нищего рассказывает слушателям различные версии своей вымышленной биографии. В четырнад­цатой песни «Одиссеи» он изображает себя побочным сыном некоего знатного критянина, преуспевшим в войнах и набегах и девять лет сражавшимся в Троаде рядом с царем Идоменеем. После возвращения из-под Трои герой рассказа, пробыв в своем доме не более ме­сяца, снаряжает девять кораблей и отбывает со своей дружиной в Египет. Здесь его воины, отправленные на разведку;

Грабить поля плодоносные жителей мирных Египта Бросились, начали жен похищать и детей малолетних, Зверски мужей убивая, — тревога до жителей града Скоро достигла, и сильная ранней зарей собралася Рать; колесницами, пешими, яркою медью оружий Поле кругом закипело; Зевес, веселящийся громом, В жалкое бегство моих обратил, отразить ни единый Силы врага не поспел, и отвсюду нас смерть окружила; Многих тогда из товарищей медь умертвила, и многих Пленных насильственно в град увлекли на печальное

рабство.

Их предводитель, однако, увидев вблизи самого еги­петского царя, успел, отбросив оружие, сдаться лично ему в плен и был увезен во дворец, хотя разъяренные египтяне и грозили критянину смертью. В семнадца­той песни Одиссей пересказывает ту же историю с изменениями. Здесь нет указаний на критское проис­хождение рассказчика, путь в Египет составляет уже не пять дней, а назван «долгой дорогой», финал же про­игранной битвы для побежденного героя оказывается еще более плачевным. Взяв в плен, его продают в рабс­тво на Кипр.

Навряд ли история, рассказанная Одиссем, была абсолютно лживой. Поход какой-то части ахейцев на Египет, по всей видимости, действительно имел место. Но важно отметить при этом, что в нем участвовало не все объединенное войско, а крайне ограниченный контингент. На девяти кораблях не увезешь много во­инов, поэтому, скорей всего, некоторая часть ахейцев попросту влилась в ряды пеластов и тевкров, воевав­ших в 1194 г. до н. э. в Египте.

Видимо, та же тема высадки группы ахейцев после опустошения Трои в Египте воплотилась в известном легендарном сюжете о египетском плавании Мене– лая. Правда, у Гомера прибытие спартанского царя в Египет имеет случайный, непреднамеренный харак­тер. Буря забрасывает плывущего из Трои Менелая к критским берегам, здесь большинство его кораблей разбивается о скалы, а сам он с пятью кораблями ока­зывается в Египте, где проживает в доме царя, торгует и посещает другие средиземноморские страны, чтобы через много лет вернуться в свою Спарту. Гораздо ин­тереснее и содержательнее в этом смысле версия, при­водимая Геродотом, со ссылками на беседы с египетс­кими жрецами. По Геродоту, Парис-Александр, спеша в Илион с Еленой и похищенными у греков сокрови­щами, против воли попал в Египет. Его царь вынуждает троянца оставить в этой стране Елену и остальную до­бычу (подробнее об этом чуть дальше, в главе о Елене Прекрасной). Но греки, прибыв под стены Илиона, не поверили заверениям троянских тевкров, что в Трос нет ни жены Менелая, ни богатств. Когда же город был разрушен после осады, Менелай, убедившись в спра­ведливости сказанного осажденными, отделился от других ахейцев и направился со своими кораблями в Египет. Здесь египтяне выдали ему Елену и сокровища, но вскоре между ними и ахейским вождем вспыхнула вражда, ибо, задерживаемый в Египте отсутствием по­путного ветра, Менелай принес в жертву ветрам еги­петских детей. Преследуемый египтянами, желающи­ми отомстить за злодейства, он бежал в Ливию.