В чужом небе (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

Как-то незаметно, почти само собой, командование объединённой армией Порты и Блицкрига перешло к фельдмаршалу Онгемунду. Войска сидели в Бадкубе, усмиряя редкие, но заканчивающиеся большой кровью мятежи. И ведь подавление их как будто ничему не учило местных. Они раз за разом хватались за оружие из-за самых мелких поводов. А оружия уж Бадкубе хватало - как ни зверствовали бейлики и блицкриговцы во время реквизиций, сколько бы народу не перевешали за найденные в доме пистолет или винтовку, всё без толку. С другого берега Сихай-моря прибывали новые партии. Рисковые ребята контрабандисты возили их морем и воздухом - две эти стихии захватчики контролировать не могли.

Постепенно Онгемунд стал брать на себя решение тех или иных проблем, распоряжался уже не только своими людьми, но и солдатами Порты. И самое главное, Иштуган-бей против этого ничуть не возражал. Как будто понимал, что в сложившейся ситуации фельдмаршал разберётся куда лучше него.

Они ежедневно устраивали короткие заседания штаба, на которых присутствовал и князь Махсоджан. Но присутствие его было чистой формальностью - ничего он уже не решал. Слишком уж незначительны сделались князья Великой степи после того, как большая часть их войск погибла при неудачном первом штурме Бадкубе.

- Разведка доносит, что на город идёт Будиволна со своей конной армией, - заявил Иштуган-бей. - Мы готовим город к обороне, верно, фельдмаршал? - Онгемунд только кивнул, он хотел выслушать командующего бейликов. Ведь тот завёл разговор явно не из-за давно известного факта наступления народников. - Но у нас в тылу окопался враг, куда более опасный. Что нам делать с пресловутыми двадцатью пятью уполномоченными? Их заключили в тюрьму, но это ничего не меняет. Мы должны проявить твёрдость в решении этого вопроса. Окончательном решении.

- Желаете обезглавить их, Иштуган-бей, - спокойно произнёс Онгемунд, - о, не забывайте, как это разъярит Будиволну. Среди взятых нами уполномоченных Греж и Солнцеслав, а это его личные друзья. Да и Симран - видный деятель народников. Казним их и наживём себе страшного кровного врага. Будиволна не даст нам отступить из Бадкубе - он все силы приложит, чтобы уничтожить нас. Всех до одного. Вы можете узнать у князя, каков Красный волк в качестве кровного врага.

- Он страшен в гневе, - подтвердил его слова Махсоджан. - Но пока в городе Щекарь, Будиволна не будет знать покоя и пощады. Сколько бы его друзей мы не казнили, но Щекарь для него будет на первом месте. Будиволна ненавидит его ещё со времён Гражданской войны в Урде. Он и после, когда усмирял Великую степь, не раз устраивал провокации против улуса Щекаря, чтобы обрушить на него все свои силы. Теперь он не упустит шанса расквитаться с давним врагом.

- Убивать взятых под стражу... - покачал головой Онгемунд.

- Да что церемонится с этими косорылыми, - отмахнулся Иштуган-бей. - Чернь должна знать своё место. Казнь двух десятков народников покажет всю серьёзность наших намерений. Завтра же я прикажу Щекарю расстрелять их всех на площади в центре Бадкубе.

- Я не допущу подобного варварства, даже по отношению к черни, - заявил Онгемунд.

- Можете увести своих солдат на рубежи города, чтобы не смущать их нежные души этим кровавым зрелищем. Но я и без того слишком долго внимал вашим речам о цивилизованной войне. Вы так и не поняли, фельдмаршал, что здесь война цивилизованной быть не может никоим образом. Здесь в чести сила, а сила - это кровь. Кровь врагов на твоих руках - чем больше её, тем сильнее тебя уважают.

Утром следующего дня два с половиной десятка человек вывели из стен бадкубинской тюрьмы. Они были грязны, заросли многодневной щетиной, одежда их были сильно порвана. В них вряд ли можно было узнать недавних руководителей народников в Бадкубе. Ивица, который со своими людьми всеми силами саботировал котсуолдские работы по добыче нефти. Молодой человек как будто постарел разом на десять лет. Не было больше прежнего света в глазах. Двое товарищей помогали идти Солнцеславу. Тот чудом пережил взрыв его автомобиля после попадания блицкриговского снаряда. Раны его гноились без нормальной перевязки, и лишь богатырское здоровье держало его на этом свете. Его поддерживали и помогали ему идти Беловолк и сам чрезвычайный уполномоченный Талыша Симран. Выглядели они впрочем не сильно лучше него.

Всех их схватили почти наугад - не то по чьему-то доносу, не то из-за некоего списка бадкубинских уполномоченных, заседавших в Национальном конвенте. Толком этого не знали даже Онгемунд с Иштуган-беем. Бросили в тюрьму, даже не потрудившись предъявить хоть какое-нибудь обвинение. И вот теперь их ждала смерть. Они должны были лишиться жизней лишь потому, что командующий бейликов решил показать всем свою силу.

Их вели по городу одетые в серые чекмени со стальными газырями щекаревцы. Даже у них - злых врагов народной власти - не поднималась рука подгонять уполномоченных. Те хоть и косорылые, но всё же люди. Однако и помогать упавшим никто не спешил. Щекаревцы покрикивали на медленно бредущих, то и дело спотыкающихся людей, но лишь для порядка.

Их выстроили на площади Азадлыг. Они стояли у длинной жёлтой стены неровным строем. Одни помогали другим держаться на ногах. Кровь и гной сочились из-под неумело наложенных повязок. Бадкубинские уполномоченные представляли собой жалкое зрелище. И выстроенный напротив них чёткий строй бейликских солдат выглядел не устрашающе, а почему-то также жалко. Ведь кого они собирались расстреливать. Не настоящих врагов, что наступали на Бадкубе, но людей сломленных, едва держащихся на ногах.

А ведь уже слышна канонада. На окраины города сыплются первые снаряды тяжёлой артиллерии наступающей армии Будиволны. Враг уже близко. Смертельно близко.

- По закону военного времени, - приговор выносил лично Иштуган-бей. Он стоял в парадном синем мундире, при красной феске и сабле в золотых ножнах, - вы приговорены к смерти. Исполнить приговор. - Он махнул рукой в белой перчатке.

Офицер принялся отдавать приказы. Строй солдат скинул с плеч винтовки, поднял их. Все замерли на мгновение, ожидая, когда офицер махнёт саблей и крикнет пли. Тяжкая, вязкая тишина повисла над площадью Азадлыг. Блеснул клинок сабли, поймав луч солнца. Офицер рявкнул: «Пли!». И три десятка винтовок плюнули в приговорённых огнём и смертью. Измученные, истекающие кровью люди повалились в жёлтую пыль. Та стала быстро превращаться в чёрную, жирную грязь.

Откуда-то из переулка выкатили трое больших дрог. На них покидали тела расстрелянных и повезли их на кладбище. Там уже готова была одна большая братская могила на всех.

На следующее утро передовые отряды конницы Будиволны ворвались в Бадкубе.

Его нашли на кладбище. Истекающего кровью, обессиленного, но живого. Перенесли в госпиталь, разбитый в богатом доме бывшего нефтяного магната. Он был столь слаб, что никто не расспрашивал его кто он таков.

Народники после полутора дней боёв овладели Бадкубе. Сначала был стремительный налёт кавалерии, буквально вскрывшей укреплённые позиции блицкриговцев на окраине города. В этом лихую конницу поддержали танки и бронемашины, подавлявшие пулемётные гнёзда врага и расправлявшиеся с лёгкими орудиями. Когда же завязались многочисленные и упорные схватки на улицах города, очень хорошо себя показала Молодая гвардия. Её бойцы стремительно брали дом за домом, улицу за улицей. Конница же в это время ударила по нефтяным полям, не дав отступающему врагу поджечь их.

По крайней мере, большинство вышек удалось спасти. Однако над городом висел густой, жирный дым от пожаров. Нефть горела жарко и чадно. Но с распространением пожаров боролись специальные команды. По иронии судьбы известная часть тех, кто сейчас спасали нефтепромыслы, ещё не так давно саботировали работы на этих же вышках под руководством покойного Ивица.

- Славно мы тут управились! - весело усмехался в роскошные рыжие усы командарм. - И твои бойцы, Кудряй, молодцы! - Он хлопнул командира Молодой гвардии по плечу. - А Щекарь, пусть его, удирает себе куда глаза глядят в степь! Поджал свой серый хвост! Снова ему от меня по первое число досталось!