Гранд-адмирал. Том четвертый - Илья Сергеевич Модус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и к тому же вдобавок — в разрезанном на руках, ногах и боках туловища пилотском комбинезоне.
Последний, очевидно, повредил этот механический дроид-дознаватель, по недоумению (или злому умыслу) засунутый в корпус дроида-медика хозяевами исправительного учреждения.
Брен, пользуясь тем, что его не замечают, пошевелил руками, затем ногами.
Убедившись в их наличии и способности манипулировать конечностями, пилот отмел хотя бы одну из тревог подальше.
А вот самочувствие было откровенно неважным.
Два, а вовсе не три его ребра ныли так, словно бы вместо них в его тело были всажены ледяные иглы, которые кто-то периодически то нагревал до жара пустынь Татуина, то охлаждал до температуры ледяных равнин приснопамятного Хота.
В унисон ребрам подвывала и левая нога, указывая на места залеченных переломов и сращения тканей.
Томакс ощущал слабость во всем теле, ровно как и холодные, едва ли не ледяные покровы собственного тела.
Обогревать его, само собой, никто даже не намеревался.
Как и помочь выздороветь.
Несмотря на свое состояние, майор отчетливо сознавал, что коктейль возмещающих и питательных растворов мог бы поставить его на ноги в считанные минуты.
Но, что конкретно сбивало его с толку, так это наличие атмосферы в том коридоре (или все же это пещера?), где он был вынужден находиться по прихоти своих тюремщиков.
Он спокойно дышал, не чувствуя ни разреженности воздуха, ни иных проблем с дыханием.
Он отважился и глубоко, с присвистом втянул в легкие воздух, наполнявший незнакомое помещение.
И тут же закашлялся, услышав перед своим ртом какой-то глухой звук.
Что весьма необычно и ново.
Пришлось как следует скосить глаза, чтобы понять причину нестандартного звучания собственного кашля.
К его рту была подсоединена небольшая маски, более похожая на загубник для системы дыхания аквалангистов.
Поразительно, но он не почувствовал ее раньше.
Да и только сейчас понял, что должен был обратить внимание на то, что во время разговора с дроидом его голос звучал глухо…
Но, очевидно, мозг списал это на хрипоту, не полностью отойдя от забытья первого пробуждения.
— Проснулся, — раздался отвратительны и мерзкий даже в своих интонациях голос где-то позади головы Томакса.
А ведь он думал, что только у того дроида-мучителя может быть такая отвратительная интонация.
В следующую же секунду он резко, без каких-либо предупреждений, принял из горизонтального положения вертикальное.
Заболела грудина, которая теперь упиралась в широкую металлическую дугу.
Как только Томакс преодолел неприятные ощущения, а глаза освоились со светом, он разглядел что к нему подходят те самые охранники, которых он видел до этого.
Четверо разумных, чья форма не вполне соответствовала принятой у тюремных надзирателей Империи.
Впрочем, это уже и так понятно — здесь давно даже не Империя главенствует.
Пестрая экипировка подошедших к нему разумных включала бронированные щитки и накладки на уязвимых местах, однако не включала ни одного опознавательного знака, нашивки или шеврона, по которым можно было догадаться об их звании и войсковой принадлежности.
Разномастные комбинезоны, разнотипное оружие, отсутствие хоть какого-то единообразие во всем, что у них имелось.
Ничего общего, кроме элементов бронезащиты.
Но, насколько мог судить сам Томакс, даже эти объекты наличествовали у разумных не в полном комплекте.
— Ну что, летун, долетался? — поинтересовался у него один из подошедших, заржав, будто таунтаун, умирающий в заснеженных полях Хота.
— Вы кто такие, отщепенцы? — спросил Томакс.
— Говорливый какой, — хмыкнул тот же разумный, черты лица которого не позволяла разглядеть полутьма коридора. Похоже, что источник света находился за спиной Брена и направлен так, чтобы освещать целиком и полностью непосредственно его, а не «посетителей». — Ну, ничего, мы с тобой побазарим как следует за наш генератор атмосферы, когда с тобой закончат.
«Этот, похоже, у них главный», — машинально подумал майор.
Как и в пилотировании — сперва следует определить наибольший источник опасности.
В шайках обычно это главарь собственной персоной.
— Ну и кого же хватит смелости поговорить со мной, а, шавки? — дерзко и подчеркнуто глумливо спросил Томакс, сознательно обостряя ситуацию и провоцируя противника.
Болью от возможного избиения его не напугать, а вот разозлить тюремщиков так, чтобы у них кровавая пелена перед глазами стояла, пока они будут забивать пилота до смерти в ответ на свои детские комплексы и обиды — это нужно сделать.
Потому как лечили его не просто так.
И сковали не ради шутки.
Им нужна информация.
Не конкретно этим отщепенцам — это просто бандиты.
Но у них есть тот, кто ими командует.
И, вероятнее всего, именно он говорил о пробуждении майора.
— Да ты как-никак по мордахе захотел, доминионец? — окрысился «главарь», сделав шаг вперед.
Теперь свет позволил его распознать.
Викуэй.
Типичный наемник.
Но вот одет он уж больно прилично для подобной категории «персонажей».
Словно боец частной армии, или…
Преступного синдиката.
— Ну попробуй, — презрительно сказал Томакс.
Как поговаривал его борт-механик, «Порой ты можешь быть таким имперцем, что вот прям рука чешется тебе сломать волевой подбородок за надменное поведение».
Опыт в командирской области в составе вооруженных сил Галактической Империи дает о себе знать.
Как ни странно, но противник в самом деле оказался довольно близко от Томакса.
Замахнувшись кулаком, он замедлился на секунду, дав пилоту возможность разглядеть надетый на руку кастет, после чего нанес быстрый и сокрушающий удар…
В поверхность, к которой Томакс оказался прикреплен.
Посмотрев на руку, которую противник до сих пор удерживал в месте удара, майор кривовато усмехнулся.
Викуэй только что подтвердил, что не является здесь фигурой, которая может решать судьбу пленника.
И то, что пилота приказано беречь — наверняка его лечили не по доброте душевной, а для того, чтобы он ни в коем случае не умер до того, как от него получат под пытками данные, которые интересуют хозяев этой разношерстной вооруженной банды.
— И это все, на что ты способен? — уточнил Берн. — Тогда мне тебя жаль — ты либо косоглазый, либо подстилка под кого-то более важного. Уйди с глаз моих прочь, грязь.
На краткий миг лицо викуэйя вновь посетила улыбка, затем его физиономия приняла обычное туповатое выражение, став плоской и безжизненной.
— Ах ты…!
— Достаточно! — раздался голос опять же откуда-то позади положения доминионца. — Майор провоцирует вас, чтобы побыстрее закончить свой жизненный путь. Сперва мы с ним побеседуем. Если откажется отвечать — можете разорвать его
