Манга и философия - С. Титова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другая техника, которую описывает Бандура и которая помогла мне нравственно освободиться, была связана с использованием эвфемизмов. «Падании» нравилось использовать особый «смягчённый язык»: даже убийство человеческого существа становится не таким отвратительным, если назвать его не убийством, а «расходом» или «поражением». В агентстве такие миссии могут называться «зачистками», а если случайно будут убиты граждане, их назовут «сопутствующими потерями». (Террористам запрещено использовать термин «сопутствующие потери» — подробнее об этом позже.)
«Падания» и агентство используют язык законных терминов, чтобы придать ауру респектабельности своей незаконной деятельности. Они используют термины вроде «план игры», чтобы описать свои смертоносные миссии, и они сделали меня «командным игроком». Они используют эвфемизмы, чтобы их неприятная деятельность выглядела не столь отвратительно. У нас был парень, которого они называли «Бруно-Наладчик», которого вызывали после «поражения». Его работой было уничтожение тел, он делал это, растворяя их кислотой, или резал на куски и скармливал свиньям, или сжигал дотла. Имя Бруно-Наладчик делало его похожим скорее на участливого ремонтника, чем на службу по уничтожению трупов.
Обвинять во всём врагов — это ещё одна из техник Бандуры, которую я использовала для морального освобождения. Я верила, что во всём виновато правительство, потому что «они начали это». Я смотрела на себя и своего отца как на безвинных жертв, которых заставили всё это делать провокации правительства. Я ощущала, что у меня есть законное право ответить на их насилие таким же насилием. Зуб за зуб — и так насилие возрастает, потому что ни одна из сторон не сделает в ответ что-то доброе, они в ответ будут бить всё сильнее, и война раскручивается по бесконечной спирали.
Я была недостаточно взрослой в то время, чтобы понять, что вина правительства — это не только повод для совершения актов насилия в ответ, это также даёт мне справедливое право бороться с ними. Итак, я присоединилась к Франко, научилась делать бомбы и морально освободила себя от вины. Это может измениться со временем, но теперь получилось, что «пока, Катерина» и «привет, Франка».
Документ № 4
http://codenamefranca Blog Post 5/1/09
Что в имени?
Новые рекруты французского иностранного легиона принимают noms de guerre или псевдонимы, чтобы показать полный разрыв с прошлой жизнью. Борцы сопротивления принимали их по конспиративным причинам: прятали свою личность и защищали семьи от преследования. Люди, которые выбирают действовать за рамками закона, такие, как художники граффити, компьютерные хакеры и террористы, прячут свою настоящую личность под кодовыми именами. Так они могут заниматься своей вызывающей вопросы деятельностью, сохранив при этом свою гражданскую личность неприкосновенной. Так они могут жить сразу в двух мирах, так поступала и я.
Катерина — это традиционное итальянское имя, которое значит «чистая». Оно звучит мягко и женственно и, казалось, подходит мне официально. Идеалы Катерины были чисты, и она не была запятнана ненавистью к правительству. Катерина могла посетить виноградник, посидеть в кафе, общаться с людьми. Имя Франка звучит более жёстко и несёт сильное значение. Это было имя свирепого германского племени. Франки получили это родовое название из-за особого типа копья, которое они использовали. Так что моё кодовое имя на самом деле значит «оружие», и я им стала.
Честно говоря, я думаю, что это имя, которое я взяла, было ещё одним инструментом, который помог мне освободиться от того, что я (Катерина) считала правильным. Это напоминает мне немного доктора Джекила и мистера Хайда. Хотя это и не лучшая аналогия, в каком-то смысле Франка была моим мистером Хайдом, а Катерина — моим доктором Джекилом. Франка была способна совершить то, о чем Катерина не могла бы даже подумать. Но в моём случае эти две личности знали одна о другой и часто усмиряли друг друга. Техники морального освобождения помогали мне больше в планировании и тренировках, когда задания были ещё только теорией. Но на поле, когда приходило время по-настоящему убивать, я отступала от края. Я не могла повредить невинным людям, и тогда, вместо того чтобы продолжать моё психическое освобождение, я начинала физически освобождаться от «Падании». Я переставала быть хорошим солдатом и становилась наёмником, принятым на работу, которую он контролирует. Когда ты прочтёшь о Пьяцца ди Спанья, ты увидишь, что влияние Катерины было очевидным.
Документ № 4а
http://codenamefranca Blog Предыдущий пост 5/09
Комментарий Жозе:
Катерина, ты как-то комментировала один из моих постов и упомянула книгу Ханны Арендт «Банальность зла». Этот текст был очень важен и помог мне увидеть моё поведение в совершенно другом свете, так я решил ответить тебе тем же и предложу кое-что почитать.
Извини меня за использование слова на букву «Т», но Джон Хорган, директор Интернационального Центра по Изучению Терроризма в Государственном Университете Пенсильвании, сам бывший член «Падании», называет это «внутренними ограничениями» террористов.
В своей книге «Уходя от терроризма», опубликованной в прошлом году, доктор Хорган собрал отчеты двадцати девяти бывших террористов, многие из которых были боевиками групп наподобие Ирландской республиканской армии или Аль Кайеды. Он обнаружил, что террористы в большинстве своём верят в то, что насилие, обращённое на врага, не является безнравственным (нравственное освобождение, описанное в твоём посте). Но он также обнаружил, что у них есть внутренние ограничения, о которых они зачастую даже не знают до тех пор, пока прикреплены к своей группе. Это и случилось с тобой, и я аплодирую тебе за то, что ты достигла своих внутренних ограничений так рано.
Документ № 5
http://codenamefranca Blog Post 5/1/09
Пьяцца ди Спанья
Сегодня я хочу рассказать о моём разочаровании в «Падании». Их политические идеи, казалось, шли на втором месте после экономических побуждений. Иногда я сомневалась, зачем я вообще согласилась работать с ними. Франко и меня попросили сделать мощную бомбу замедленного действия, которая, как нам сказали, будет взорвана на фабрике на южной окраине Рима. Ночью перед днём, когда мы должны были бросить бомбу, нам позвонили в отель из команды «Падании» и попросили бросить бомбу здесь, в Риме, этой ночью. Когда я спросила, почему, парень на том конце провода проговорился и сказал, что целью была вовсе не фабрика, целью была Пьяцца ди Спанья, или Испанские ступени.
