Чёрный смерч - Святослав Логинов

– А, это ты… – Таши узнал Векшу. – Ничего я не притомился, так, заскучал слегка…

– И головня у тебя потухла.

– А зачем мне? Моя невеста ещё в возраст не вошла, мне тут метить некого.

Векша вновь приникла к стволу, став почти неразличимой, только голос выдавал:

– Не умеют ваши девушки в лесу скрываться, почитай всех переловили.

– Так кто ж в дожинки по-настоящему прячется?.. Игры на то и есть.

– А мне вот пришлось по-настоящему. За мной чуть не десяток парней гонялось, целую облаву устроили. Чего это они – не пойму…

– Да ну… – Таши махнул рукой и бросил в покрытую предутренней росой траву ненужную головешку. – Ты что, не знаешь, что про вас рассказывают? Ежели кого из своих словишь, то с ней поцеловаться можно, ну, руку за пазуху запустить, грудку помять, и всё, больше – ни-ни. А с тобой, говорят, всё можно. Вот и вздурели парни охотой.

– А они подумали, что девушка сама выбирает, с кем ей целоваться и с кем в постель ложиться?

– Откуда им знать? Кто-то что-то назвонил, а у них ретивое и разгорелось. У нас так: попалась в лесу парню – целуйся. Вот завтра, когда свататься будут, тут можно и отказать, разве что тебя горящим углем пометили. Да и тогда можно, никто ж не видал, а Лар простит, он своих детей любит и за такую малость наказывать не станет. Да и ты пойми, как народ рассуждает: с чего бы ты тогда к самым дожинкам в гости пришла, как не за кровью?

– За кровью, да не за всякой. – Шёпот Векши был еле слышен. – С тобой бы я целоваться стала, а другие мне зачем?

Таши медленно, как замороженный, шагнул вперёд. Всё, в чём он сам себе не мог признаться, стало ясным и простым. Невидимая Векша объявилась вдруг совсем рядом, приникла к нему.

– Послушай, – тихо произнёс Таши. – Я не хочу, чтобы завтра ты ушла, а потом вышла замуж за кого-то. Завтра я буду свататься к тебе, как это у нас принято. И я хочу, чтобы ты осталась здесь навсегда. Хорошо?

– Глупый… – прошептала Векша. – Ты же у нас два месяца прожил, а таких простых вещей не знаешь. Когда парень дарит девушке накидку из перьев, значит, он говорит ей то, до чего ты только сейчас додумался. А если девушка подарок берёт, то она на всё согласна… А теперь – молчи и поцелуй меня. Нельзя же в дожинки – и не целоваться.

* * *

Утро после дожинок тоже раз в году бывает. Едва солнце показалось над так и не уснувшей рощей, как на площади перед воротами громко зазвенели костяные брынцалы, по которым рассыпал отчаянную дробь мастер Каяк. Несколько дударей вторили ему, терзая бересту. Услышав звуки музыки, народ повалил валом. На площади в центре селения перед столпом в этот день люди и не уместились бы. Почитай все свои собрались, да гостей из Верхового, да с Белоструйной сотни по три, не меньше. Свадьбы-то играть каждый у себя дома будет, а свататься здесь положено, на глазах у старших матерей, вождя и шамана. Старшие матери в этот день самые главные, они согласие женихам дают, они парней в свои семьи принимают. Хотя и от невест тоже многое зависит. Потянет её немилый за руку, а она не пойдёт в круг. Кому тогда старшая мать согласие давать станет?

Собравшиеся долго табунились, никак не могли выстроиться порядком. Наконец встали, женщины напротив мужчин, неженатых да незамужних в первый ряд вытолкнули. Перед воротами встали пятеро старух: старшие матери, потомки пяти зубрих – жён рогатого Лара, который и сам, прежде чем стать человеком, был зубром. Именно эти женщины, а не родные мать и отец будут давать согласие на брак. Во всём нынче власть мужчины забрали, а в делах семейных, как в старые времена, бабы приговор вершат. И парень, вздумавший жениться, должен просить, чтобы приняли его в семью к невесте. А как иначе, ежели родство по матерям считают? Хотя против родительской воли мало кто осмелится в круг выйти.

Откружился, откричал своё шаман, призывая внимание и благоволение предков, вышел на середину вождь. В одной руке кругляш кистеня, в другой – счастливо обретённый священный нож.

– Слушайте все! – возгласил Тейко, поднявши к небесам руку с ножом. – Сегодня мужчины будут выбирать себе новые семьи, и пусть предки благословят их выбор!

Зычный голос у молодого вождя. Прежнему вождю, тихоголосому Стакну, так бы ни в жизнь не прореветь, хотя и тихоголосый умел так сказать, что все его слышали.

– Матери, вам решать! – Тейко опустил руку и отступил в сторону.

На площадь пала тишина. Все ждали, приподнявшись, вытянув шеи, чтобы лучше видеть.

Обычно ожидание тянулось минуту, а то и две, никто не торопился выходить в круг первым. Даже если уже обо всём с зазнобою сговорился, всё равно не грех родичей неизвестностью помучить и милую поиспытывать лишнюю минуту.

А тут, едва опустел круг, как на середину вышел всего полтора месяца назад принятый в род смуглолицый лишак Яйян. Этот-то куда лезет? Он же и знать никого не знает, и говорить покуда не научился…

И всё же Яйян решительно пересёк пустое пространство, отделявшее женщин от мужчин, взял за руку стоящую с краю Лишку, ради праздника вышедшую на луг без копья и топора, и потянул её за собой. И своевольная Лишка покорно пошла следом и вроде даже подтолкнула парня, указывая, к кому из старух должен он обратиться.

– Мать, – коверкая слова, произнёс Яйян старательно заученную фразу, – возьми меня в сыновья, а взамен отдай свою дочь Лишку.

В толпе громко всхлипнула Линда, уже не ждавшая для приёмной дочери такого счастья.

Старшая мать, сухая старуха, пришедшая на праздник с Белоструйной, конечно, не могла знать всех событий последнего времени, но печальная судьба Лишки была ей хорошо известна. Однако ничто в лице старухи не дрогнуло, она возложила руки на головы склонившейся паре и ответила, как и положено в таких случаях:

– Мать-зубриха Раина благословляет вас и нарекает своими детьми!

По толпе прошёл лёгкий шумок. Счастливое начало всегда к счастью, а что выбрал новый родич себе в жёны богатырку, которую красивой назвать язык не повернётся, так кто их, лишаков, знает, может, у них за честь считается выбрать себе жену поздоровее.

В толпе замужних женщин лучшая из хозяек – Калинка пихнула свою соседку локтем и громко прошептала:

– Ну что, Ляна, кто прав был? А ты, дурёха, хотела жениха в Ленину семью определить. Уж у меня-то глаз верный – видишь, как всё ладно сложилось? Пристроили охотницу нашу… а то у меня всё сердце за неё изболелось, – и конопатая Лишкина судьба заулыбалась от уха до уха.

После этого второй день осенних праздников двинулся привычной тропой. Один за другим выходили парни, те, что заранее сговорились со своими зазнобами, выводили суженых на середину круга. Под согласный гул народа получали благословение старших матерей. Не обошлось и без отказов, которые родичи встречали шумом и смешками. Туча, парень не по имени легкомысленный, разлетелся было вести в круг красавицу Ниту, а та руку из его ладони выдернула и сама отвернулась. Пришлось Туче назад ни с чем возвращаться. И ведь к другой теперь в этом году не посватаешься. Закон разрешает хоть ко всем кряду подходить, только кто тебе согласие даст после такого прилюдного конфуза? Прежде надо было с девушкой сговариваться, на то и дожинки были. А следом за Тучей – Литко, Ладин третьяк чуть не бегом выбежал, и тоже к Ните. Перепугался, видать, что невесту из-под носа уведут. На этот раз Нита улыбнулась и за руку взять позволила. Туча только крякнул с досады – тоже, друг называется, не мог предупредить, что к этой девке свататься не нужно!

И всё же случилось сегодня ещё одно неожиданное событие, когда одним из самых последних в круг вышел Таши. Он и в прошлом году считался взрослым, но простоял весь праздник за чужими спинами; людская молва знала отчего… А тут ни с того ни с сего вышел и не к невестам направился, а совсем в другую сторону, где гости толпились, дети лосося, пришедшие поглядеть на праздник. Там он подошёл к беловолосой девчонке, которую не сумел вчера словить никто их охочих парней, и за руку вывел её под взгляды всего племени.

Не принадлежал Таши, сын треклятой йоги, ни к одной семье, а уж о пришелице и вовсе речи нет. Частенько бывало, что появлялись в роду пришлые невесты, но всегда сначала их брали в одну из семей, и лишь потом парни могли заводить разговоры о свадьбе. Хотя, если повспоминать, то всяко бывало. Калинка, нынешняя Мокошь, тоже пришелица, от детей тура. И как замуж она выходила – многие помнят.

Тихий стон всколыхнул девичьи ряды, когда самый завидный жених коснулся руки зеленоглазой северянки. И верно знала нежданная невеста, что сегодня приключится, принарядилась на праздник, одевши небывалую накидку из птичьих перьев. Многие уже на этот наряд поглядывали – что за птица чудная? – никто прежде такой не видывал.

Взявшись за руки, пара приблизилась к старшим матерям. Таши остановился напротив Руты, поклонился и произнёс: