Очарованная - Джиана Дарлинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я воспользовалась моментом, чтобы оглянуться через плечо и увидеть Данте, оседлавшего охотника на мелководье ручья, снова и снова бьющего своей огромной рукой по лицу свергнутого всадника. Лошадь беспокойно топала и ржала, хватая копытами воздух.
— Козима, беги! — крикнул Данте, когда на поляне появился еще один всадник.
Я снова повернулась лицом вперед и помчалась так быстро, как только могли мои ноги, обратно в густо сплетенные деревья.
Второго всадника это не остановило, он взял лошадь, перепрыгивая через упавшие бревна, виляя на крутых поворотах, пока я не почувствовала дыхание зверя за спиной и вибрацию его шагов по лесной подстилке.
Я так устала, и собиралась проиграть.
Руки вцепились мне в волосы сзади, а потом так сильно вырвали, что я взлетела в воздух и перелетела через седло.
Шлепки посыпались на мой зад, когда всадник завыл в ночи. — Снова там, где ты должна принадлежать кому-то.
Я вздрогнула от звука голоса Лэндона и изогнулась достаточно, чтобы перевернуться, ударив его ногой по плечу, и поводья выпали из его рук. Лошадь слегка взбрыкнула, и мы оба тяжело упали на корявую землю внизу.
Дыхание покинуло мое тело, когда моя голова ударилась о основание дерева, и боль взорвалась белыми осколками перед глазами.
Чья-то рука схватила меня за лодыжку и потащила по грязи. Я перевернулась на живот, цепляясь руками за мягкую почву.
И я закричала.
Я кричала и кричала, словно симфония ужасов, когда Лэндон рукой подтянул меня под себя и разорвал платье прямо посередине моего позвоночника. Он зашипел от удовольствия, увидев свои розовые следы от кнута на моей коже. Я боролась, брыкаясь и извиваясь, когда он брал каждую отметину между зубами и кусал, пробуя на вкус символы боли, которыми он заклеймил меня.
В моей руке была палка, острый, бледный конец которой тускло поблескивал в окутанной туманом лунной мгле. Всемогущим толчком я потянулась вперед, чтобы схватить его рукой, а затем с воинственным криком изогнула туловище.
Затем я врезалась веткой в ближайший кусок плоти, который смогла найти.
Она пронзила щеку Лэндона.
Он взревел, скатываясь с меня и опускаясь на колени, его руки карабкались на мокрый от крови стебель, отчаянно пытаясь его вытащить.
А визг разорвал воздух надвое, и, взмахнув черными крыльями, с неба спустилась птица и протянула свой кинжалоподобный коготь к распростертому лицу Лэндона.
Я отползла назад, когда Лэндон закричал в агонии и попытался оттолкнуть сокола. В отчаянии я пыталась найти способ легко обойти его и вернуться в ночной лес.
Только темнота в деревьях позади Лэндона сдвинулась, ночь расступилась, как будто сам Аид прорвал завесу из подземного мира.
А еще был Александр, который спокойно, молчаливо, как дух, шел по усыпанной листьями траве.
В его руке что-то блеснуло, что-то красное мелькнуло в руке, серебристое внизу.
Нож с рубиновой рукоятью.
Я задохнулась, но Лэндон не услышал меня, когда хищная птица, наконец, отцепилась от тошнотворного мокрого скольжения и снова улетела в ночь. Освободившись от своего мучителя, Лэндон наконец выдернул палку из щеки с влажным хлопком и сплюнул окровавленную слюну на землю.
— Ты маленькая шлюха, я буду мучить тебя, пока ты не запоешь, как гребаная птица, — пообещал он мне.
Александр опустился на колени позади него, настолько выше, что даже так нависал над другим мужчиной. Нож плавно вонзился в его горло, другая рука крепко запуталась в волосах Лэндона, когда он оттянул голову назад и просунул шею в лезвие.
— Я единственный, кто причиняет ей боль, — заявил Александр, когда его сокол издал всемогущий визг первобытной победы откуда-то над нами.
А потом перерезал ему горло.
Я смотрела, как беспристрастный объектив камеры, как кровь, черная в темноте, проливалась шелковым саваном на лицо Лэндона. Он дернулся, пока Александр держал его, а через несколько мгновений его глаза закатились, затем закрылись, он был мертв.
Александр встал, поднял тело на руки и отошел в темноту, пока я не услышала тяжелый всплеск, который, должно быть, был тонувшим в ручье телом Лэндона. Мои уши напряглись при звуке его сапог по грязи, и я почувствовала такое огромное облегчение, когда он вернулся, что чуть не расплакалась. Я смотрела на свои грязные, изодранные колени, на свой голый торс, изрешеченный царапинами, и пыталась прийти в себя.
— Посмотри на меня, Козима, — приказал он тем приглушенным доминантным голосом, которому я не могла не подчиниться.
Меня пробрала дрожь, потому что я не слышала этот восхитительный, сладкий тон уже несколько недель.
Его глаза светились ярче, чем залитые лунным светом осколки, просачивающиеся сквозь деревья. Я с трудом сглотнула от того, как они владели мной, как он владел мной даже одним взглядом, даже на расстоянии пяти футов.
— Ты в порядке, — сказал он мне. — Тише, Красавица, я с тобой.
Я поняла, что издаю жалобный звук, как потерянный котенок, и в тот момент, когда он сказал мне замолчать, я остановилась.
— Тебе не следовало его убивать, — хрипло сказала я. — У тебя снова будут проблемы.
И что тогда мне делать?
Что бы я сделала, если бы мне пришлось пойти к новому, более жестокому Мастеру?
Что бы я делала без него?
Луна скрылась за облаком, и глаза Александра потемнели.
— Каждый год в «Охоте» гибнут люди. Мы даже не ищем тех, кто не возвращается. Мы просто скрываем их смерть, как будто ничего не случилось. Никто не отнимет тебя у меня.
— Grazie a Dio, — прошептала я, благодаря Бога.
Я хотела попросить его обнять меня, потому что мне было холодно, больно и беззащитно, я нуждалась в утешении. Но также и потому, что он так долго не прикасался ко мне, что моя боль от его прикосновений подкосила меня, как груз между ног.
Я не могла выразить это словами. И не хотела, а учитывая мое нынешнее психическое состояние, я даже не могла пытаться.
Но я протянула руку в темноту и почувствовала, как Александр наклонился к ней с того места, где он стоял на коленях.
Его заросшая щетиной грубая челюсть легла на мою ладонь, как кусочек пазла, и что-то глубоко внутри меня, до чего мог дотянуться только он, щелкнуло.
Я рванулась к его рту, мои губы неловко коснулись его, основном на подбородке, мой язык был в небольшой щели там.
Он замер, удивленный.
Я потянулась вперед, держась руками за его шею, и обвилась вокруг него, двигаясь ртом к сильному пульсу на его шее, потому что это поддерживало меня.
— В безопасности, — прошептала я себе, чтобы успокоить дикий ужас, все еще