Исход - Виктория Гетто

Потом прощаются остальные. Даже дамы искренне плачут, прощаясь со стариком. Напоследок выстраиваемся все вместе, я включаю цифровик, показываю будущее фото. Снова слёзы… Загоняю слуг в фургон, женщин – в машину. Сажусь сам, и мы трогаемся. Две тонны веса прицепа чувствуются, но терпимо. Кручу баранку, лавируя между развалин, которых стало очень много, куда больше, чем целых домов. Да и те по большей части брошены своими хозяевами… Нас провожают тоскливые и ненавидящие, завистливые и равнодушные лица и взгляды.

На душе скверно. Мерзко мы всё-таки поступили. Мы – это колонисты-беглецы. Бросили целый народ на заклание. И пусть это не наш мир, не наша страна, но душа русского человека не хочет смириться с тем, что рядом кто-то гибнет. Менталитет у нас не тот, не позволяет пройти мимо слабого, нуждающегося в помощи, подать ему руку помощи. Прошито это в нас на генетическом уровне. И потому мне сейчас хуже некуда…

Женщины помаленьку приходят в себя, отходя после прощания с Горном. Начинают липнуть к окошкам салона, переглядываться, делают какие-то выводы… Вдруг слышу голоса:

– Мамочка, а где ты была ночью? Я проснулась, а тебя нет в комнате.

– Ой…

Дорога позволяет, и я разворачиваюсь – баронесса красная, словно российская пятитысячная купюра. Дрожащие губы, полные слёз глаза.

– Мама приходила ко мне, милая. Ты забыла куклу в ванной.

– Ай! Моя Злата!

– Мы взяли её, милая. Не волнуйся.

– Спасибо, папочка!

– Не за что, доченька…

Инцидент исчерпан, и баронесса не успела ляпнуть какую-нибудь дурь. Правда, в зеркале заднего вида я наблюдаю, как Хьяма с подозрением смотрит на Аору, а та уставилась в окно, глотая беззвучно текущие слёзы.

Мы выезжаем за город, я чуть прибавляю ход. Дизель сыто порыкивает, скоро будет лагерь беженцев. Торможу. Из окошек фургона высовываются головы слуг, делаю успокаивающий жест.

– Всё в порядке. Надо сбрую надеть.

Головы исчезают, а я достаю из багажника свой мешок, и… Что Аора, что Хьяма и даже Юница в полном шоке. Разгрузка, плотно набитая всем положенным. Привычный уже пистолет-пулемёт на шею, две кобуры под мышки для пистолетов, плечевая для 78-го, всё рассовывается, как надо. Привычно подпрыгиваю, норма. Влезаю обратно. Особенно большие глаза у Хьямы. Лезу в бардачок, достаю ещё две кобуры с вложенными в них 5,8-мм QSZ 92, протягиваю их женщинам:

– Вот. Вам. На всякий случай.

Дрожащие руки тянутся к оружию.

– Это?..

– Специально для вас. Не смотрите, что маленький калибр. Из такого можно очень легко завалить большого дядю. Отдача лёгкая, намного легче, чем у ваших револьверов. В обойме пятнадцать патронов. Запасная – в кармашке кобуры. Предохранитель слева. Видите флажок? – показываю на примере своего девятимиллиметрового.

Они кивают, словно загипнотизированные.

– В дороге может быть всякое.

Отворачиваюсь, завожу машину, мы вновь трогаемся. В салоне – гробовая тишина. Взгляд на часы – почти десять. Но мы успеваем. В небольшом леске заброшенный хутор. Постройки почти развалились, но зато на большой поляне, где раньше располагались строения, многолюдно.

Кони, повозки, даже пара местных уродцев на самоходной тяге, суетится народ. Мужчины, женщины, дети. При появлении моего «Воина» все замирают, кто-то хватается за оружие, но тут слышу нечто неразборчивое за стеклом, и руки, тянущиеся сбросить винтовки, останавливаются. Из-за одной из телег выбегает Пётр. Меня немного отпускает. Глушу мотор, медленно выхожу на улицу. Обнимаемся, и толпа успокаивается.

– Привет, Петя!

– Рад видеть вас, Михх! Честно говоря, боялся, что вы передумаете…

– Слово сказано, – роняю я.

Парень подбирается, становится строже:

– Слово сказано.

Отходим к джипу, чуть потрескивающему остывающим дизелем, я расстилаю на капоте карту, составленную ещё в первый раз. Склоняемся над ней. Рарог бормочет, водя по ней пальцем:

– Надо бы ребят позвать. Пусть тоже посмотрят.

– Давай. Это наш маршрут. Обязательно надо показать…

Он зовёт ещё человек пять, представляет меня. Ловлю оценивающие и испуганные взгляды. Уж больно я отличаюсь от всех собравшихся. И одеждой, и комплекцией, и всем своим поведением. Пальцы тыкают в лист, я вынимаю ещё небольшую пачку копий, раздаю всем.

– Всё понятно?

Торопливые кивки.

– Свободны. Сейчас будем уезжать. Объявляйте посадку.

Люди расходятся, а я говорю Петру:

– Моя машина пойдёт первой. Когда отъедем подальше от столицы, уйду вперёд, но буду поджидать вас каждый вечер.

Он мрачнеет, но я успокаиваю:

– Это не скоро. Дня через три.

Лицо парня разглаживается.

– Да, сколько вас всего?

– Семьдесят.

– Оружие у всех есть?

– Кроме женщин, естественно.

Местные заморочки…

– Ладно. Двинули.

Расходимся. Он запрыгивает на коня, я лезу в машину. Поворот ключа, взвизг стартёра. Сытое порыкивание двигателя. Слуги даже не высовывали носа на улицу. Боятся? Зря… Двинули. Медленно, неспешно… К обеду одолеваем десять километров. Лошади заморены, поэтому могут тащить повозки со скоростью пешехода. Да и мало их. По пути попадаются одинокие фигурки тех, кто, как и мы, желает выжить и идёт в степь. Они с тоской и завистью смотрят нам вслед… В два часа останавливаюсь у небольшого пруда, уже вскрывшегося ото льда. Открываю капот – двигатель едва ли не кипит. Вскоре подъезжает Пётр, вопросительно смотрит на меня.

– Обед. Пусть по-быстрому перекусят, дадут отдохнуть лошадям…

Остановился я именно здесь не случайно – возле воды начинает пробиваться первая трава…

– Тридцать минут на отдых, на то, чтобы сбегать в кустики. Вечером будем готовить горячее, а сейчас – перебьются.

Он кивает, командует. Обоз останавливается, все буквально разбегаются кто куда. Спустя некоторое время возвращаются, теперь бежит следующая партия. Люди что-то жуют, разминаются, но тем не менее порядок соблюдается – я вижу и часовых, и вообще всё делается быстро и чётко. Женщины, вернувшись, забираются на возы, испуганно косясь на нашего «Воина». Мои дамы и слуги сгрудились у капота, где на раскладном столике накрыт походный перекус. Наливаю себе из термоса кофе, делюсь с дамами. Слуги отказываются. Им и так не по себе, что приходится есть вместе с господами. Мясо, приготовленное Солой, выше всяких похвал и просто тает во рту. Задумчиво жую, прикидывая, сколько мы будем добираться. Ну, ничего. Главное, чтобы солярки хватило. Через двести километров войдём в зону действия установленной на машине рации, тогда можно будет связаться с Метрополией. Пока же работает маячок и указатель пути.

Время! Даю отмашку Рарогу. Тот командует собираться. Народ быстро, но без суеты, упаковывается, и ровно через тридцать минут мы отъезжаем. То ли втянулись, то ли лошади начинают приходить в себя, но мы уверенно двигаемся на юг. Правда, в прошлый раз это расстояние, которое сейчас мы прошли за день, я преодолел за час. Но для беженца и расстояние в сорок километров кажется чудом. На ночь спутывают и выпускают пастись лошадей, разжигают костры, на которых готовят еду. Судя по запаху, довольно скромную. Даже без мяса. То ли каша, то ли похлёбка. Но что-то жиденькое. Не дело…

Пётр выставляет часовых, повозки сгоняют в круг, внутри укладывается народ. Кто на телегах, кто в наскоро разбитых армейских шатрах. Слуги располагаются в своём фургоне, а для нас я надуваю компрессором плотик и матрасы, как в тот раз. Женщины жмутся, но деваться им некуда. Хьяма же никак не может понять, почему они должны спать в одном помещении с мужчиной. Пусть даже и со мной.

Я не выдерживаю:

– Твою ж мать! Со свёкром она спать стесняется под одной крышей! Марш внутрь, живо!

Немая сцена. Девушка, испуганно косясь на меня, быстро-быстро забирается в палатку. Ловлю ошарашенный взгляд Аоры. Баронесса тоже подхватывает дочь и прячется с ней внутри. Я закуриваю сигару и иду искать Петра. Он находится в окружении той своей пятёрки. Присаживаюсь без разрешения. Кто-то открывает было рот, но ничего не произносит, остановленный фразой Рарога:

– Михх здесь самый главный. Ясно?

Рьяный затихает, и я говорю:

– Такими темпами мы будем добираться до места двадцать дней. И это в лучшем случае. Думаю, уже утром нас прибавится. Надо что-то решать.

– А что тут сделаешь? И этих-то лошадей еле нашли. Корма мало. Как бы вообще не пали.

– К самоходам топлива чуть. День, два – и конец.

– Отставить! – командую я. – С таким настроением дело не пойдёт! Вы что, заранее сдаётесь? Зря! Не надо умирать раньше времени. Топлива нет? Потянем на буксире. Лошади слабые? Отдохнут, отъедятся на свежей траве. Продуктов мало? Хватит, не волнуйтесь. Нам бы только сотни полторы вёрст от столицы отойти, а там легче будет. Увидите.

– А гарахи? – с затаённым страхом спрашивает кто-то.

Воцаряется тишина.

– Что – гарахи? – не понимаю я. – Забавные зверьки. Умные, кстати. Правда, зубки великоваты. Но зато играть любят.