Гражданская кампания - Лоис Буджолд

– Это не кратер. Это опущенный парк. Просто… просто там еще нет растений.

– Там очень мило, Майлз, – ласково сказала мать. – Я днем прогулялась там. Ручеек и вправду очень красив. Напомнил мне горы.

– В этом-то и состоял замысел, – кивнул Майлз, проигнорировав отцовское бормотание: «…после бомбежки цетагандийцами партизанских позиций…»

Тут Майлз в ужасе резко выпрямился. Не совсем нет растений.

– О Господи! Я так и не сходил посмотреть на ее скеллитум! Пришли лорд Доно с Айвеном – леди Элис рассказала вам о лорде Доно? – и я отвлекся, а потом начался ужин, а потом мне уже не представилось возможности. Кто-нибудь полил?.. Ах ты черт! Неудивительно, что она разозлилась. Я дважды покойник!..

Он буквально растекся в лужицу.

– Итак, позволь мне подвести итог, – медленно проговорила графиня, бесстрастно взирая на сына. – Ты выбрал эту разорившуюся вдову, отчаянно пытающуюся впервые в жизни самостоятельно встать на ноги, и повесил перед ней приманку в виде блестящей карьеры лишь для того, чтобы привязать ее к себе и отсечь от других возможных вариантов замужества.

Поданная в таком виде картинка получалась весьма неприглядной.

– Не… не только, – задохнулся Майлз. – Я просто хотел подтолкнуть ее в нужном направлении. Я и не догадывался даже, что… что этот парк для нее все.

Графиня выпрямилась и посмотрела на него с тем самым пугающим задумчивым выражением, которое появлялось у нее, когда кто-то имел глупость ее заинтересовать.

– Майлз… Ты помнишь тот несчастный инцидент с оруженосцем Эстергази и игрой в кросс-болл? Когда тебе было примерно лет двенадцать?

Майлз не вспоминал об этом годами, но после ее слов воспоминания вернулись – а вместе с ними вернулись стыд и ярость. Оруженосец частенько играл с ним, а иногда с Элен и Айвеном, в кросс-болл на заднем дворе особняка Форкосиганов: не слишком опасная игра, практически безопасная для его хрупких костей, но требующая быстрых рефлексов и хорошего умения рассчитывать время. Он тогда был счастлив, впервые выиграв у взрослого – оруженосца Эстергази. И пришел в бешенство, когда, услышав не предназначенное для его ушей замечание, понял, что исход игры был подстроен. Этот эпизод он с годами забыл. Но не простил.

– Бедняга Эстергази думал, что таким образом поднимет тебе настроение, поскольку ты тогда пребывал в депрессии из-за каких-то неприятностей в школе, – продолжила графиня. – Я до сих пор помню, в каком бешенстве ты был, когда выяснил, что он специально дал тебе выиграть. Мы даже боялись, как бы ты чего-нибудь с собой не сотворил.

– Он украл у меня победу, – признал Майлз, – в точности как если бы сжульничал, чтобы выиграть. И отравил все дальнейшие победы сомнением. Я имел полное право взбеситься.

Мать выжидающе молчала.

И тут до него дошло. Он аж зажмурился.

– Ох не-ет! – приглушенно простонал Майлз в подушку, которую прижал к лицу. – Я сделал с ней это?!

Безжалостные родители предоставили ему переваривать свое озарение, и их молчание било куда сильнее, чем слова.

– Я сделал это с ней! – жалко стонал он.

Похоже, сочувствия не предвиделось. Он прижал подушку к груди.

– О Господи! Именно это я и сделал! Она сама сказала! Сказала, что парк мог бы быть ее подарком. А я лишил ее этой возможности. Тоже. Что совершенно не имело смысла, поскольку она сама только что уволилась… Я думал, она начала со мной спорить. И был так рад, потому что подумал, если она начнет со мной спорить…

– То ты сможешь победить, – сухо закончил граф.

– Э… ага.

– Ох, сынок, – покачал головой граф. – Ох, бедный мой сынок! – Майлз мудро не принял это за сочувствие. – Единственный способ победить в такой войне, это начать с безоговорочной капитуляции.

– Заметь, это относится к вам обоим, – вставила графиня.

– Я пытался сдаться! – жарко запротестовал Майлз. – Но эта женщина пленных не берет! Я пытался заставить ее топтать меня, а она не стала. Она слишком горда, слишком чопорна, слишком, слишком…

– …умна, чтобы опускаться до твоего уровня? – дополнила графиня. – Ну надо же! Кажется, эта Катриона начинает мне нравиться. А меня с ней еще даже толком не познакомили. «Позвольте представить вам… она уходит!» – кажется несколько… усеченным.

Майлз сердито уставился на мать. Но долго не выдержал.

Жалким тоном он сообщил:

– Она прислала мне сегодня по комму все разработанные ею планы парка. Как и обещала. Я установил комм на звуковой сигнал, если от нее что-то придет. И чуть не угробился, когда кинулся к чертовой машинке. А там оказался лишь пакет данных. Даже записки не было. «Сдохни, крыса», было бы куда лучше, чем это… это ничего. – После затравленной паузы его прорвало: – И что мне теперь делать?!

– Это риторический вопрос для пущего драматического эффекта – или ты действительно просишь совета? – ядовито уточнила мать. – Потому что я не намерена впустую сотрясать воздух, если ты не начнешь наконец слушать внимательно.

Майлз открыл рот для гневной реплики – и тут же закрыл. И глянул на отца в поисках поддержки. Но отец лишь указал рукой на мать. Интересно, как это – быть с кем-то настолько единодушным, чтобы понимать чуть ли не телепатически.

У меня никогда не будет шанса это узнать. Если только …

– Я весь внимание, – униженно сказал он.

– Самое… Самая мягкая формулировка, которая приходит мне в голову, это «грубая ошибка», причем с твоей стороны. Ты должен извиниться. Сделай это.

– Но как?! Она совершенно ясно дала понять, что не желает со мной разговаривать!

– Да не лично, Майлз! Помимо прочих соображений, я сильно сомневаюсь, что ты сможешь удержаться от словесного поноса и не угробишь все по-новой.

Да что это со всеми моими родственниками, что они так мало верят в…

– Даже разговор по комму – слишком напористое действие, – продолжила графиня. – А уж личный визит – и того больше.

– С его подходом – безусловно, – пробормотал граф. – Генерал Ромео Форкосиган, ударный отряд из одного человека.

Графиня уничтожающе повела бровью.

– Нужно что-то, больше поддающееся контролю, – продолжила она, обращаясь к Майлзу. – Полагаю, тебе ничего не остается, кроме как написать ей письмо. Короткое и емкое. Я отлично знаю, что унижаться ты не привык, но придется постараться.

– Думаешь, сработает? – В глубине глубокого-глубокого колодца забрезжил огонек надежды.

– Речь не о том, сработает это или нет. Ты не должен впредь замышлять что бы то ни было насчет этой несчастной женщины. Ты извинишься, потому что обязан извиниться, ради ее и твоей чести. Точка. Иначе можешь даже не утруждаться.

– О! – Голос Майлза был совсем жалким.

– Кросс-болл, – напомнил отец. – Хм.

– Нож попал в цель, – вздохнул Майлз. – Вонзился по самую рукоятку. Не стоит его проворачивать. – Он покосился на мать. – Письмо должно быть написанным от руки? Или послать его по комму?

– Ты только что сам ответил на свой вопрос. Если твой отвратительный почерк в последнее время улучшился, то, возможно, это будет милым штрихом.

– И докажет, что ты не диктовал письмо своему секретарю, – добавил граф. – Или, хуже того, он не составил его по твоему приказу.

– Секретарем пока не обзавелся, – вздохнул Майлз. – Грегор недостаточно меня загружает, чтобы оправдать наличие секретаря.

– Поскольку работа Аудитора связана со всякими крупными неприятностями в Империи, никак не могу пожелать тебе большей загруженности, – хмыкнул граф. – Но нисколько не сомневаюсь, что после свадьбы твоя работа оживится. Хотя… будет на один кризис меньше благодаря твоей отличной работе на Комарре.

Майлз поднял глаза, и отец понимающе кивнул ему. Да, вице-король Зергияра с королевой определенно входили в список посвященных о последних событиях. Без сомнения, Грегор отправил доклад Майлза, имеющий гриф «совершенно секретно», вице-королю для оценки.

– Ну… да. Если бы заговорщики выдержали изначальный график, в тот день погибли бы несколько тысяч ни в чем не повинных людей. Думаю, это крепко испортило бы свадебные торжества.

– Значит, ты заслужил небольшую передышку.

– А что заслужила госпожа Форсуассон? Ее тетя передала нам впечатление очевидца, рассказав об их участии в этом деле. Довольно пугающий опыт, на мой взгляд.

– Она должна была удостоиться благодарности от имени Империи, – сокрушенно сказал Майлз. – А вместо этого все засекретили, закопали как можно глубже. Никто ничего никогда не узнает. О ее храбрости, хладнокровии, умных действиях, обо всем ее героизме, черт подери… Все это просто… закопали. Это нечестно!

– В кризисной ситуации каждый делает то, что должен, – заметила графиня.

– Нет, – посмотрел на нее Майлз. – Не каждый. Большинство ломается. Я таких повидал. И знаю разницу. Катриона… она никогда не сломается. Она всегда пройдет дистанцию, всегда найдет силы. Она… она справится.