36 рассказов - Джеффри Арчер

— Дамы и господа, — раздался по внутренней связи голос с южным акцентом, — с вами говорит командир экипажа. Извините, что прервал киносеанс или разбудил тех, кто спал, но у нас возникла небольшая неполадка в двигателе правого крыла. Никакого повода для беспокойства нет, друзья, но согласно правилам Федеральной авиационной администрации мы должны совершить посадку в ближайшем аэропорту и решить возникшую проблему, после чего продолжим наш полет. Это все должно занять не больше часа, затем мы снова отправимся в путь. И можете быть уверены: мы быстро постараемся наверстать потерянное время, друзья.

Сон у Хамида как рукой сняло.

— Поскольку это незапланированная посадка, вы не будете покидать самолет. Но по возвращении домой вы сможете сказать друзьям, что посетили Багдад.

Хамид почувствовал предательскую слабость во всем теле, голову его невольно качнуло вперед. К нему тут же подошла стюардесса.

— Вам нехорошо, сэр? — поинтересовалась она.

Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза:

— Я должен немедленно увидеть капитана. Немедленно!

Стюардесса поняла тревожное состояние пассажира и повела его вперед, потом — вверх по винтовой лестнице, в салон первого класса и дальше, в служебный отсек.

Она постучалась в дверь кабины пилотов, открыла ее и сказала:

— Капитан, одному из пассажиров необходимо срочно переговорить с вами!

— Пусть пройдет, — раздался в ответ тот самый «южный» голос.

Капитан повернулся к Хамиду, которого уже била дрожь.

— Чем я могу вам помочь, сэр? — спросил капитан.

— Меня зовут Хамид Зебари. Я американский гражданин, — начал он. — Если вы приземлитесь в Багдаде, меня арестуют, станут пытать, а затем казнят.

Хамид чувствовал, что говорит сбивчиво.

— Я политэмигрант. Поймите: иракские власти убьют меня, не задумываясь.

Капитану достаточно было одного взгляда на Хамида, чтобы понять: он не преувеличивает.

— Порули пока за меня, Джим, — сказал капитан второму пилоту, — а я переговорю с мистером Зебари. Позови меня, когда нам дадут разрешение на посадку.

Капитан отстегнул пояс безопасности и провел Хамида в незанятый угол салона первого класса.

— Теперь давайте обо всем по порядку.

Рассказ занял несколько минут. Хамид объяснил капитану, почему ему пришлось покинуть Багдад и как он попал в Америку. Когда он закончил, капитан покачал головой и улыбнулся.

— Не стоит паниковать, сэр, — заверил он Хамида. — Никто не покинет борт самолета. Ни на минуту! Так что паспорта пассажиров проверять не будут. Как только двигатель приведут в порядок, мы тут же продолжим полет. Останьтесь пока здесь, в салоне первого класса: вы сможете обратиться ко мне в любой момент, если вдруг почувствуете беспокойство.

«Если вдруг почувствуете беспокойство?» — с удивлением переспросил про себя Хамид, когда капитан ненадолго оставил его, чтобы переговорить о чем-то со вторым пилотом. Его опять стала бить дрожь.

— Это снова командир вашего экипажа, друзья, с последними новостями. Багдад разрешает посадку, поэтому мы начинаем снижение и приземлимся приблизительно через двадцать минут. Затем мы вырулим в дальний конец взлетно-посадочной полосы, где будем ожидать прибытия техников. Как только они устранят возникшую у нас небольшую неполадку, мы взлетим и продолжим полет.

В ответ прозвучал общий вздох, а Хамид вцепился в подлокотники и подумал, что не стоило ему есть этот ланч. Следующие минут двадцать его не переставая колотило, а когда колеса коснулись его родной земли, он едва не упал в обморок.

Хамид выглянул в иллюминатор, когда самолет выруливал мимо хорошо знакомого ему терминала. Разглядел вооруженных охранников на крыше здания и у дверей, выходящих на бетонную площадку. Он молился Аллаху, он молился Иисусу — и даже президенту Рейгану.

Следующие пятнадцать минут тишину нарушал лишь шум мотора автофургона: он проехал через всю площадку и остановился под правым крылом их самолета.

Хамид видел, как два техника выволокли из фургона огромные сумки с инструментами, встали на подъемное устройство и поднялись вровень с крылом. Сняли пластины обшивки с одного из двигателей. Сорок минут спустя они поставили пластины на место и опустились на землю. Автофургон тронулся в сторону терминала.

Хамид почувствовал облегчение, если не сказать больше. Он с легким сердцем пристегнул ремень безопасности. Пульс упал со 180 ударов примерно до 110, но Хамид знал, что тот не нормализуется полностью, пока самолет не взлетит… Но в следующие несколько минут почему-то ничего не происходило, и Хамид снова почувствовал легкое беспокойство. Дверь кабины пилотов открылась, и он увидел, что к нему направляется капитан. Вид у него был мрачный.

— Зайдите лучше к нам, в служебный отсек, — обратился он шепотом к Хамиду.

Тот расстегнул пояс, как-то умудрился встать и без лишних слов последовал за капитаном в кабину, при этом ноги у него были совершенно ватные. Дверь за Хамидом тут же закрылась.

Капитан был немногословен:

— Техники не смогли установить причину неполадки. Старший техник освободится не раньше, чем через час. Нам приказано покинуть борт и ожидать в транзитной зоне, пока он не закончит работу.

— Лучше бы я погиб в авиакатастрофе, — пробормотал Хамид.

— Не волнуйтесь, мистер Зебари. Мы тут поразмышляли над вашей проблемой. Мы оденем вас в свободный комплект униформы. Так что все это время вы сможете оставаться с нами, в служебной зоне. Паспорт у вас никто спрашивать не будет.

— Но если вдруг кто-то меня узнает… — начал Хамид.

— Если вы сбреете усы, наденете форму, темные очки и форменный головной убор, вас не узнает даже собственная мать!

С помощью ножниц, а затем пены для бритья и бритвы Хамид сбрил свои пышные усы, которыми так гордился. Кожа над верхней губой у него была бледной, как будто там остался след от ванильного мороженого. Старшая стюардесса нанесла ему немного тонального крема, и предательская белизна исчезла. Какое-то время Хамид еще колебался, но, переодевшись в форму пилота и осмотрев себя в зеркале в туалете, решил, что теперь вряд ли кто-то сможет его узнать.

Первыми самолет покинули пассажиры, автобус отвез их в основной терминал. Потом прибыл небольшой фургончик, чтобы забрать членов экипажа: они все время держались плотной группой так, чтобы Хамид был закрыт со всех сторон. Чем ближе фургон подъезжал к терминалу, тем сильнее он нервничал.

Когда экипаж самолета вошел в здание, охранник не проявил к вошедшим особого интереса. Они сели на деревянные скамьи в зале с белыми стенами. Единственным его украшением служил огромный портрет Саддама Хусейна в полном военном облачении с автоматом Калашникова в руках. Хамид не мог заставить себя взглянуть на своего «хорошего и близкого друга».

В том же зале в ожидании посадки расположился еще один экипаж, но Хамид был слишком напуган, чтобы пытаться с кем-то завести разговор.

— Это французы, — сообщила ему старшая стюардесса. — Сейчас проверим, стоили ли мои вечерние курсы французского языка потраченных на них денег.

Она заняла свободное место рядом с командиром французского экипажа и задала для начала какой-то совсем несложный вопрос.

В тот самый момент, когда капитан-француз объяснял старшей стюардессе, что они летят в Сингапур через Нью-Дели, Хамид увидел, как в зал вошел человек, которого он знал: Саад аль-Такрити, служивший когда-то в личной охране Саддама. Судя по эмблеме на плече, теперь он состоял в службе безопасности аэропорта.

«Только бы он не посмотрел в мою сторону», — взмолился про себя Хамид. Аль-Такрити не спеша прошел через весь зал, оглядывая американский и французский экипажи, при этом взгляд его задержался разве что на обтянутых черными чулками ногах стюардессы.

Капитан дотронулся до его плеча — Хамиду показалось, что у него сейчас сердце выпрыгнет из груди.

— Спокойно, спокойно! Я просто подумал, что вам будет интересно узнать: старший техник уже на пути к нашему самолету, так что, я думаю, ждать осталось совсем недолго.

Хамид посмотрел в сторону самолета компании «Эйр Франс» и увидел, как к стоящему за ним лайнеру «Пан Американ» подкатил автофургон и остановился под правым крылом. Люди в синих комбинезонах выбрались из машины и встали на подъемник.

Хамид привстал, чтобы получше все рассмотреть, и тут в зал снова вошел Саад аль-Такрити. Он замер на месте, двое мужчин мельком взглянули друг на друга, и Хамид быстро сел рядом с капитаном. Аль-Такрити зашел в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен».

— Думаю, он меня узнал, — прошептал Хамид. Крем у него над губой стал уже слегка оплывать.

Капитан нагнулся к старшей стюардессе и прервал ее болтовню с командиром французского экипажа. Та внимательно выслушала своего начальника, после чего задала французу куда более существенный вопрос.