Наслаждение и боль - Барбара Делински

— Неужели вы предполагаете, что картину мог изрезать кто-то из них?

— Не знаю. Но мне часто звонят по телефону и молчат в трубку. Не думаю, что это кто-то из сыновей Бена, но врагов у меня нет. Если не считать мою собственную семью, конечно. — Она впилась взглядом в лицо Аманды, боясь увидеть на нем осуждение. — Как-то мерзко говорить такое про своих близких, верно? — жалко улыбнулась она.

Но в глазах Аманды не было и намека на осуждение — скорее это была тревога за нее, Гретхен.

— Ну, мне случалось слышать и похуже. Зря вы ничего не сказали полиции. Они бы все проверили.

— Да, но тогда моя семья моментально бы пронюхала, где я сейчас. То есть, может, им и сейчас уже это известно, если это звонит кто-то из них. Но, с другой стороны, всегда остается возможность, что они до сих пор не знают о моем местонахождении. И тогда лучше бы им ничего и не знать. В общем, я не хочу рисковать, — решительно закончила она.

— Понятно… — протянула Аманда. Но тревога все еще не отпускала ее. — Кстати, насчет этих самых звонков… У вас есть телефон с определителем номера?

— Нет, Бен не очень-то любил все эти штуки.

— Ну, поставить его пара пустяков. Купите прямо сегодня.

— Привет, Аманда! — завопила Джули Коттер. С развевающимися по ветру волосами она вихрем кинулась к ней через лужайку. — У меня новый велосипед!

— Да ну? — воскликнула Аманда, подхватив ее на руки.

— Да! Папа пообещал, что соберет его. Только никак не может отыскать инструменты.

— Неужели? Вот будет замечательно.

— Можно, я побуду с тобой?

— Только недолго. Тебе пора в школу, и мне, между прочим, тоже. Не хочешь похвастаться Гретхен своими зубами?

Обернувшись к Гретхен, Джули растянула рот в сияющей улыбке, позволив разглядеть дырку между передними зубами.

— Два зуба сразу? — ахнула Гретхен.

Девочка радостно кивнула.

— Вот это здорово!

— А вы ждете ребенка, да?

— Да.

— Мама говорит, что у него должен быть и папа.

Гретхен сглотнула.

— Ну, пока что у него есть только я.

— А моя мама говорит, что у него непременно должен быть папа.

— Ну конечно, — пробормотала Гретхен, решив, что это лучший способ избежать следующих вопросов. Она уже внутренне сжималась, ожидая, что последует дальше.

Но Джули уже переключилась на Аманду. В глазах ее светилось обожание.

— Может, заглянете к нам вечером? — предложила она. — Тогда мы быстрее соберем велосипед.

Аманда бросила в сторону Гретхен заговорщический взгляд.

— Вот что я тебе скажу, — сообщила она Джули. — Если твой папа сам не справится, мы попросим Грэхема ему помочь. Он в таких вещах разбирается куда лучше меня. Идет?

— Идет.

— Ну, а теперь нам пора. Скоро подойдет автобус.

Джули, подпрыгивая, ринулась к калитке. Аманда повернулась к Гретхен:

— Мне, пожалуй, тоже пора бежать. Позвоните мне, если будут какие-то проблемы, хорошо? Обещаете?

Гретхен пообещала, что позвонит непременно, хотя и понимала, что со стороны Аманды это, возможно, не более чем простая вежливость. И все равно ей было приятно. Конечно, у нее и в мыслях не было, что эта помощь ей понадобится уже сегодня вечером. Но, однако, так и произошло.

К несчастью, Аманда была еще в школе, а Грэхем на работе, когда колокольчик у двери Гретхен пронзительно зазвонил. Выскочив из кухни, она чуть-чуть раздвинула жалюзи и осторожно глянула вниз. Перед домом стояли две незнакомые ей машины — последние модели, насколько она могла судить. Трудно было представить себе, что такие шикарные тачки могли принадлежать кому-то из ее прежней семьи.

Возле крыльца топтались мужчина и женщина. Ни одного из них она прежде не видела и открыла дверь только потому, что вторая, стеклянная, была заперта.

— Миссис Танненволд? — осведомилась женщина. — Мы из страховой компании, где ваш муж в свое время застраховал свои картины.

— Мои картины, — тихо поправила Гретхен. — Но я вам не звонила.

— Да, конечно. Нам позвонил Дэвид Танненволд. Он попросил нас оценить ущерб.

Дэвид был младшим из сыновей Бена. И при этом он был почти на десять лет старше самой Гретхен.

— Не понимаю, зачем это ему понадобилось. Картины принадлежат мне, — буркнула Гретхен. Вдруг ей в голову пришла интересная мысль. — А откуда он вообще узнал о том, что с картинами случилось несчастье?

— Не знаю. Мне известно только то, что он позвонил в нашу компанию. Был и еще один звонок — от его адвоката, Оливера Дидса. Он подтвердил, что его клиент просит оценить ущерб.

В разговор вмешался мужчина:

— Нам нужно увидеть своими глазами, что произошло с картинами. Сфотографировать их. А потом нам придется задать вам несколько вопросов.

Гретхен очень не хотелось впускать кого-то в дом, тем более эту парочку. Но, учитывая, что все остальное имущество тоже было застраховано в их компании, сердить их не стоило. Кроме того, если она даст им возможность убедиться своими глазами, то тогда они сами сообщат обо всем Дэвиду и Дидсу. Лично ей не хотелось видеть ни того, ни другого.

Стало быть, придется дать им возможность посмотреть картины. Однако Гретхен не была наивной дурочкой, чтобы вот так просто впустить в дом незнакомых людей.

— У вас есть какие-нибудь документы?

На лице женщины появилось недовольная гримаса.

— Мы из «Коннектикут Компрехенсив».

Гретхен ничего не ответила — даже руки не подняла, чтобы открыть дверь. Просто стояла и молча ждала продолжения. Наконец эти двое с кислыми лицами принялись шарить по карманам. Только убедившись, что они действительно те, за кого себя выдают, Гретхен решилась наконец открыть дверь.

Не проронив ни слова, она молча посторонилась и пропустила их в дом. Потом точно так же молча продемонстрировала им изуродованные картины: ту, что висела в прихожей, и две другие — в гостиной. Особенно долго страховщики разглядывали «Соседку».

Наконец женщина покачала головой:

— Странно… из всех картин эта самая дешевая.

— Да. Но для меня она имеет особую ценность.

— Ну, особая ценность в ваших глазах вряд ли увеличит сумму страховки, — поморщилась женщина.

— Кажется, я не просила вас выплатить мне страховку, — отрезала Гретхен.

— Вы хотите сказать, что не собираетесь обращаться за страховкой? — удивился мужчина.

— Еще не знаю. Может, и буду. Наверное, этого хотел мой муж. Иначе с чего бы ему страховать эти картины?

Мужчина навел на картину фотоаппарат. Раздался щелчок.

— Кто еще, кроме вас, их видел?

— Полицейские. И еще соседи.

— Нет, — вмешалась женщина. — До этого. Кто еще, кроме вас, знал, что они вообще существуют?

Еще один щелчок затвора. Вслед за ним — другой.

Гретхен растерялась.

— Да любой, кто бывал в доме за последние два года.

— Можете дать нам список этих людей?

— Нет. На похоронах были десятки людей. Многих из них я даже не знаю. — Она посторонилась, заметив, что мужчина собирается сфотографировать картины под другим углом — с того места, где она стояла. Сделав еще несколько кадров, он переключился на вторую картину.

— Ну, тогда все, — вздохнула женщина. — Ладно, начнем с тех, кто бывал у вас часто. Можете перечислить их фамилии?

— Для чего?

— Это, возможно, поможет подтвердить, что у вас есть законное право претендовать на страховку.

Гретхен поежилась — почему-то ей вдруг стало не по себе. Правда, документы, которые она видела, выглядели настоящими. И все же что-то ее беспокоило. Что-то явно было не так.

— Не понимаю вас. Картины были застрахованы. Теперь они уничтожены. Какая разница, кто это сделал?

— Очень даже большая, — усмехнулась женщина. — Например, если это сделали вы, то страховку вы не получите.

— Если я… что?!

— Если вы сами их изрезали…

Гретхен отшатнулась, словно ее ударили:

— Вы соображаете, что говорите?! С чего бы мне уничтожать картину, которая мне так нравилась?!

— Ну, откуда мне знать, что вы могли и чего не могли.

— Я любила эту картину. Это был самый лучший подарок из всех, которые мне сделал муж. Я бы ни за что этого не сделала! Меня до сих пор мутит, когда я на нее смотрю.

— Простите, но мы всего лишь пытаемся оценить размер нанесенного ущерба.

Гретхен внезапно почувствовала, что ее захлестывает ярость.

— Думаю, вам лучше уйти.

— Извините, но это необходимо сделать. Если уйдем мы, придет кто-то другой. Это наша работа. Иначе вы не получите страховку.

— Думаю, вам лучше уйти, — тупо повторила Гретхен, не зная, что еще сказать.

Вдруг у нее за спиной, возле дверей, кто-то негромко кашлянул.

— Простите…

Резко обернувшись на этот звук, Гретхен узнала Оливера Дидса. Застыв под аркой, адвокат неловко переминался с ноги на ногу. Дидс был средним партнером в адвокатской конторе, услугами которой пользовался Бен. Именно его Бен выбрал своим душеприказчиком. Такого же роста, как Гретхен, в строгом темном костюме с гладким, без рисунка, галстуком, он выглядел на свои сорок лет и ни на один день моложе. Его уже почти совсем белые волосы были аккуратно зачесаны назад, и только одна непослушная прядь все время упрямо свешивалась на лоб. Мертвенно-бледное лицо придавало ему измученный вид — как будто он с ночи до утра просиживал за работой, а глаза были печальные, как у старого спаниеля. Покрасневшие, слегка припухшие веки и опущенные уголки рта придавали его лицу какое-то похоронное выражение. Улыбка делала его лицо почти красивым, только вот улыбался он редко.