Наслаждение и боль - Барбара Делински

Однако как раз сейчас Дидс улыбался.

— Какие-то проблемы? — прошелестел он.

— Да, — недовольно рявкнула Гретхен, поскольку он, как-никак, представлял и ее интересы. — Эти люди говорят, что они из страховой компании, но я никуда не звонила. Попросите их уйти.

И тут женщина, похоже, узнала его.

— Мистер Дидс, — уверенно начала она, — мы тут пытались объяснить миссис Танненволд, что это обычная процедура…

Но Гретхен уже не смотрела на нее. Взгляд ее остановился на мужчине с фотоаппаратом.

— Последний раз вы сфотографировали не мою картину! — вспыхнула она, подозрительно глядя на него.

— Я просто хотел снять то место, где она висела, — объяснил он.

— Так. Хватит с меня ваших снимков. Я прошу вас немедленно уйти. — Гретхен обернулась и бросила на адвоката умоляющий взгляд.

— Может быть, я проведу их по дому? — робко предложил он.

— Нет. Это мой дом. И я не желаю, чтобы по нему бродил кто-то, кроме меня. Кроме того, они уже видели и даже сфотографировали картины. Полиция составила протокол. По-моему, для страховой компании этого вполне достаточно. А теперь прошу вас удалиться — всех! — Выпрямившись во весь рост, Гретхен обвела всю троицу взглядом. Потом повелительно махнула рукой в сторону двери. И тогда она вдруг заметила Аманду, которая как раз свернула к дому.

Трясясь от злости, Гретхен кубарем слетела с лестницы, выскочила из дома и бросилась через дорогу.

Аманда едва успела выбраться из машины, как к ней подлетела Гретхен. У нее был такой сердитый и взъерошенный вид, что Аманда даже перепугалась поначалу — почему-то ей пришло в голову, что это как-то связано с Грэхемом. Но знакомого грузовичка под навесом не было. А возле дома Гретхен стояли какие-то три незнакомые машины. Стало быть, дело в другом.

— Я их не звала, — заикаясь от возмущения, принялась объяснять Гретхен. Теперь, когда она перестала тщательно следить за собой, в ее речи ясно чувствовался простонародный говор. — Зачем они явились? По-моему, они не имеют никакого права быть тут!

— Кто? — Аманда все еще ничего не понимала.

— Эти люди из страховой компании. И еще адвокат Бена. Я велела им уйти, но они как будто не слышат!

При мысли о том, что все это никак не связано с ее мужем, у Аманды с души словно камень упал. Пристыдив себя за то, что посмела даже подумать об этом, она решительно двинулась к дому Гретхен.

— Пойдемте, — кинула она через плечо.

В школе по-прежнему творилось черт знает что: родители то и дело звонили узнать, как себя чувствуют их дети после самоубийства Квинна, учителя приставали с вопросами, требуя совета, как вести себя с подростками, чье поведение продолжало внушать тревогу, и, что самое неприятное, Джорди почему-то не явился к ней для очередного разговора «по душам». Это расстроило Аманду больше всего. Но сейчас, шагая к дому Гретхен, она снова почувствовала, что и от нее может быть польза.

С каждым шагом, приближавшим ее к дому, уверенность все крепла, а к тому времени, как они были возле крыльца, Аманда поняла, что ей удалось заразить ею и Гретхен. Все-таки женщины — это страшная сила, с усмешкой подумала она. Особенно когда их две.

Она с первого взгляда выделила Дидса. Ей уже доводилось видеть его несколько раз до этого — сразу после того, как скончался Бен. Он разговаривал с незнакомыми ей мужчиной и женщиной. Вероятно, эти двое и были из страховой компании.

Гретхен кашлянула. Все трое обернулись.

Чувствуя за спиной молчаливую поддержку Гретхен, Аманда расправила плечи.

— По-моему, миссис Танненволд просила вас уйти! — надменно бросила она.

— Вы ее приятельница? — осведомилась женщина.

Но адвокат перехватил у нее инициативу.

— Соседка. Вы Аманда О’Лири, не так ли?

— Да. — Неужели он ее помнит, удивилась Аманда. Правда, они встречались на похоронах, но тогда было много народу…

— Они уже уходят, — примирительно сказал он. И действительно, страховщики гуськом двинулись к двери.

— У вас есть визитки? — Аманда, преградив им дорогу, повелительным жестом протянула руку. И не сдвинулась с места, пока не увидела у себя на ладони две визитные карточки.

Гретхен молча забрала их у нее. После чего набросилась на адвоката:

— Они мне сказали, что им звонил Дэвид. Откуда он вообще узнал об этом?

— Кажется, ему позвонил кто-то из соседей.

Аманде не нужно было долго гадать, кто был этот таинственный сосед — она и так это знала.

— Ли Коттер, — поморщилась она. В голосе ее явственно слышалось презрение. Но не успело это имя сорваться с ее губ, как Аманда спохватилась, слишком поздно сообразив, что Гретхен, возможно, испытывает к этому человеку совсем другие, куда более теплые чувства… Она исподтишка покосилась на Гретхен, но лицо у той было, как всегда, невозмутимым.

— С чего было Ли звонить Дэвиду? — нахмурилась Гретхен.

— Хотел рассказать о том, что случилось. Рассчитывал выяснить, не замешан ли в этом кто-то из сыновей вашего покойного супруга. Но Дэвид, по его словам, ужасно расстроился.

Впрочем, сама Гретхен испытывала сейчас совсем другие чувства — если, конечно, Аманду не подвела ее интуиция. Впрочем, вздувшиеся у нее на скулах желваки говорили сами за себя.

— И что? Это их рук дело? — насупившись, бросила она.

— Нет, — покачал головой Оливер. — Они ни за что не сделали бы ничего такого, что причинило бы вам боль.

— Да ну? — недоверчиво хмыкнула Гретхен. — А вот представителям страховой конторы Дэвид, представьте, заявил, что картины запросто могла изуродовать я сама!

— Неужели правда? — поразилась Аманда. — Он ведь вообще не разговаривал с вами… он даже не видел вашего лица в тот день, когда это произошло! А жаль… — Фыркнув, она отвернулась и принялась рассматривать то, что осталось от «Соседки». От этого зрелища ее, признаться, до сих пор мутило. И все-таки что-то притягивало ее взгляд… что-то, что почему-то вызывало в ее памяти имя Роршаха[11] с его теорией. Если заставить себя отрешиться от безумия, которым явственно веяло от изуродованного полотна, то казалось, удары ножом наносились не случайно, а располагались в каком-то определенном порядке, хотя что это был за порядок, видит бог, она не догадывалась.

А за ее спиной Гретхен продолжала безжалостно терзать адвоката.

— Однако эта парочка взялась расследовать это дело именно под таким углом! — бушевала она. — Именно поэтому они фотографировали не только картины, но и остальные вещи в моей гостиной! Догадываетесь, для чего? Они собирали доказательства против меня!

— Больше этого не будет, — твердо пообещал Оливер. — Я лично позабочусь об этом. Кстати, Ли еще рассказал Дэвиду о том, что вы беременны. Жаль, что вы не предупредили об этом меня.

— Для чего? — Грэхем надменно вскинула брови. — Насколько я понимаю, это не имеет никакого отношения к наследству, которое оставил мне муж.

— Но ведь я ваш душеприказчик. Предполагается, что я должен быть в курсе ваших дел. Поэтому я был, мягко говоря, удивлен, когда Дэвид сообщил мне об этом. Предупреди вы меня заранее, мне бы было что ему сказать.

— Но что тут такого? — недоумевала Гретхен. — В любом случае это не его дело.

Аманда оглянулась на них как раз вовремя, чтобы заметить, как Оливер отвел глаза в сторону. Он опустил голову, растерянно провел рукой по волосам и тяжело вздохнул. Потом помялся и со страдальческим видом поднял взгляд на Аманду, после чего снова посмотрел на Гретхен.

— Не могли бы мы поговорить наедине? — тихо спросил он.

— У меня нет тайн от Аманды, — решительным тоном отрезала Гретхен.

В комнате повисло неловкое молчание. Потом, пожав плечами, как будто давая понять, что делает это не по своей воле, Оливер неохотно принялся объяснять:

— Ладно, воля ваша. Но ваша беременность пришлась не по вкусу Дэвиду с Аланом. Они считают…

— Они считают, — уловив его мысль, докончила за него Гретхен, — что я изменяла Бену еще когда он был жив, верно? Что ж, это меня нисколько не удивляет. Так вот, скажите им — пусть выкинут это из головы. Потому что если они не откажутся от этой мысли, то я просто-напросто подам на них в суд за клевету.

— Но на каком основании?

— Пока еще не знаю. Вы же юрист, не я. Утверждение, порочащее чью-то репутацию, к примеру. Устное оскорбление… моральный ущерб. Да что угодно! Теперь у меня есть деньги, чтобы судиться. Если они попытаются облить меня грязью, что ж… мне нечего терять.

Аманде вдруг почему-то захотелось снова посмотреть на картину. Что-то не давало ей покоя. В том, каким образом были расположены прорехи от ножа, было нечто странное, что приковывало ее взгляд, — это чем-то напоминало гротескные фигуры каких-то фантастических животных, которые порой чудятся нам в скоплении облаков. Но сцена, разыгрывавшаяся сейчас у нее на глазах, завораживала ее. Гретхен, та Гретхен, которую она, оказывается, совсем не знала, такая беззащитная на первый взгляд и тем не менее настроенная настолько решительно и так превосходно владеющая собой, невольно вызывала ее уважение. Да и сам предмет их нынешнего спора не мог не интересовать ее.