Гарри Поттер и узник Азкабана - Джоан Роулинг

– Римус, – задыхаясь, вымолвил Петтигрю, и Гарри увидел капли пота, выступившие на его одутловатом лице. – Ты ведь не веришь ему, правда? Он пытался убить меня, Римус…

– Это мы уже слышали, – ответил Люпин уже гораздо холоднее. – Мне хотелось бы прояснить с твоей помощью несколько мелочей, если не возражаешь.

– Он явился сюда, чтобы опять мучить меня и убить! – неожиданно завопил Петтигрю, указывая на Блэка. Гарри бросилось в глаза, что он ткнул в Блэка средним пальцем – указательный на правой руке отсутствовал. – Он убил Лили и Джеймса, а теперь охотится и на меня. Помоги мне, Римус…

Блэк устремил на Петтигрю ледяной взгляд, и лицо его стало особенно похоже на череп.

– Никто не станет тебя мучить и убивать, – успокоил школьного приятеля Люпин. – Прежде надо кое в чём разобраться.

– Разобраться? – взвизгнул Петтигрю, по-прежнему украдкой озираясь и бросая взгляды то на заколоченные окна, то на единственную дверь. – Я знал, что он будет преследовать меня! Знал, что вернётся! Я двенадцать лет этого ждал!

– Ты знал, что Сириус собирается бежать из Азкабана? – сдвинул брови Люпин. – Да ведь оттуда никто никогда не убегал!

– На его стороне тёмные силы, какие нам и не снились! – пронзительно завыл Петтигрю. – Как иначе он смог оттуда вырваться? Тот-Кого-Нельзя-Называть наверняка кое-чему его научил!

Комнату огласил невесёлый жутковатый смех Блэка.

– Значит, это Волан-де-Морт меня кое-чему научил?

Петтигрю вздрогнул, словно Блэк пригрозил ему хлыстом.

– Что, страшно слышать имя старого хозяина? – спросил Блэк. – Не виню тебя, Питер. Его команда не очень-то была тобой довольна! Верно говорю?

– Не понимаю тебя, Сириус, – промямлил Петтигрю, дыша всё чаще; теперь всё его лицо блестело от пота.

– Не от меня ты прятался эти двенадцать лет, – усмехнулся Блэк. – Ты скрывался от прежних дружков Волан-де-Морта. Я кое-что слышал в Азкабане, Питер… Все они думают, что ты мёртв, иначе тебе пришлось бы держать ответ перед ними… Они много чего интересного говорили во сне, особенно об одном обманщике, который надул их. Волан-де-Морт ведь отправился к Поттерам по твоей наводке. И там его ожидал крах. Но не все же сторонники Волан-де-Морта кончили дни в Азкабане, не так ли? Их ещё достаточно много, они выжидают время, прикинулись, будто осознали свои заблуждения… Пронюхай они, что ты жив, Питер…

– Не понимаю… о чём ты, – снова повторил Петтигрю. Вытер лицо рукавом и поднял глаза на Люпина. – Ведь ты не веришь этой… всей этой чепухе, Римус?

– Должен признаться, Питер, мне трудно понять, зачем невиновному человеку жить двенадцать лет в облике крысы, – невозмутимо ответил Люпин.

– Невиновный, но смертельно испуганный! – вновь сбился на крысиный визг Петтигрю. – Если сторонники Волан-де-Морта настроены против меня, то лишь потому, что я отправил в Азкабан одного из их главарей – этого шпиона Сириуса Блэка!

Лицо Блэка исказилось.

– Да как ты смеешь! – Голос его зазвучал точно рык гигантского волкодава, которым он недавно был. – Это я шпионил для Волан-де-Морта? Я никогда не пресмыкался перед теми, кто могущественнее меня! Это ты, Питер, шпион. Никогда не пойму, как же я не сообразил это ещё тогда. Тебе всегда нравились большие и сильные друзья, которые покровительствовали бы тебе. Такими были мы… Я и Римус… И Джеймс…

Петтигрю снова вытер лицо, он почти задыхался.

– Я – шпион? Ты не в своём уме… Да как у тебя язык повернулся такое… такое…

– Лили и Джеймс назначили тебя Хранителем Тайны по моему настоянию, – продолжал Блэк с такой злобой, что Петтигрю попятился. – Я думал, что этот блеф сработает. Волан-де-Морт будет охотиться за мной, ему и в голову не придёт, что они возьмут в Хранители такое ничтожество, как ты. Но ты предал Поттеров. Наверное, разговор с Волан-де-Мортом стал звёздным часом твоей жизни…

Петтигрю что-то смятенно бормотал. Гарри уловил слова «странность», «помешательство», но его внимание больше привлекла мертвенная бледность лица Петтигрю и то, как он продолжал шнырять глазами по окнам и двери.

– Профессор Люпин? – неуверенно вступила в разговор Гермиона. – Могу… могу я кое-что сказать?

– Разумеется, Гермиона, – любезно разрешил Люпин.

– Ну… Короста… то есть, я хочу сказать, этот… этот человек – он три года жил в спальне Гарри. Но если он работал на Сами-Знаете-Кого, как вышло, что он никогда не пытался навредить Гарри?

– Вот видите! – пискнул Петтигрю, тыча в Гермиону покалеченной рукой. – Спасибо тебе! Слышишь, Римус? Я волоса на голове Гарри не тронул! Как ты это объяснишь?..

– Я объясню, – прервал его Блэк. – Ты никогда ничего не делал без выгоды для себя. Волан-де-Морт двенадцать лет в бегах, утратил всю свою силу, говорят, он едва жив. Так чего ради совершать убийство под носом Альбуса Дамблдора? Вот если ты будешь абсолютно уверен, что Тёмный Лорд опять в игре, тогда другое дело. Можно опять бежать под его покровительство. Потому ты и выбрал это пристанище – семью волшебников. Чтобы знать, что происходит в их мире. Вдруг старый хозяин обретёт силу – тогда ты сможешь спокойно к нему вернуться…

Петтигрю несколько раз открывал и закрывал рот – казалось, он утратил дар речи.

– Э-э-э… мистер Блэк… Сириус… – робко проговорила Гермиона.

Услыхав эти слова, Блэк вздрогнул и внимательно взглянул на девочку: очевидно, давно отвык от подобной вежливости.

– Позвольте вас спросить, как… как вам удалось выбраться из Азкабана без помощи тёмной магии?

– Благодарю! – исступлённо выдохнул Петтигрю, отчаянно кивая ей. – В самую точку! Именно это я и хотел…

Но Люпин взглядом заставил его умолкнуть. Блэк чуть нахмурился, глядя на Гермиону, но не потому, что рассердился – казалось, он обдумывает ответ.

– Сам не знаю как, – медленно произнёс он. – Думаю, единственной причиной, почему я не потерял рассудка, была мысль, что я невиновен. Её не назовёшь счастливой мыслью, дементоры не могли высосать её… но она сохранила мой разум и самосознание. А когда приходилось уж совсем круто, я превращался у себя в камере… становился собакой. Вы же знаете, дементоры ничего не видят, – он сглотнул, – они воспринимают людей только через их эмоции… И они ощущали только, что мои чувства в эти часы делаются менее… менее человеческими, менее сложными. Скорее всего, они думали, что я схожу с ума, как все остальные узники. Это их не беспокоило. Но я был очень слаб, и не было никакой надежды, что я с ними справлюсь без волшебной палочки… Летом я увидел Питера на той фотографии… Я догадался, что он в Хогвартсе, рядом с Гарри. Идеальная позиция для нападения, если однажды он проведает, что Тёмный Лорд вновь набирает силы…

Петтигрю мотал головой, безмолвно шевелил губами, но, будто загипнотизированный, не сводил глаз с Блэка.

– …Я не сомневался, он нанесёт удар, когда будут союзники… Продаст им последнего Поттера. Кто тогда посмеет сказать, что он предал Волан-де-Морта? И его примут назад с почестями… Так что видите, я должен был действовать… Ведь я единственный знал, что Питер ещё жив…

Гарри вспомнились слова мистера Уизли, сказанные жене: «Стражи сообщают, Блэк говорит во сне и произносит всегда одни и те же слова: „Он в Хогвартсе“».

– И у меня в голове как будто зажёгся свет. Дементоры не могли мне помешать. Это не было счастливым чувством, это была навязчивая идея, она придавала мне силы, проясняла ум. И однажды вечером, когда дементоры принесли еду, я выскользнул в открытую дверь в облике пса… Им настолько сложнее улавливать чувства животных, что они были сбиты с толку… Я был так истощён, что сумел пролезть сквозь решётки… В обличье пса переплыл пролив, побежал на север и так добрался до окрестностей Хогвартса… Всё это время жил в лесу… Только однажды вышел – уж очень захотелось посмотреть квиддич… Ты летаешь так же здорово, как твой отец, Гарри…

Он посмотрел на Гарри, и тот первый раз не отвёл взгляда.

– Поверь мне, – прохрипел Блэк. – Поверь, Гарри. Я не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее сам умер.

И Гарри поверил. Комок в горле помешал ему говорить, и он просто кивнул.

– Неправда! – Петтигрю упал на колени, словно кивок Гарри был смертным приговором. Подавшись вперёд, он пополз к Сириусу, молитвенно сложив руки. – Сириус… это же я… Питер… твой друг… ты же не станешь…

Блэк оттолкнул его, и Петтигрю опрокинулся.

– На моей мантии и без тебя достаточно грязи!

– Римус! – заголосил Петтигрю, повернувшись теперь к Люпину и умоляюще извиваясь перед ним. – Ведь ты не веришь ему… Разве Сириус не сказал бы тебе, что они переменили план?

– Нет, не сказал бы, если думал, что я шпион, – ответил Люпин. – Наверное, ты именно так и думал и потому не сказал мне, Сириус? – мимоходом заметил он поверх головы Петтигрю.