Сфера разума - Семен Слепынин

Из распахнутой пасти дракона вырвался отчаянный вопль:

- Мелкий бес!

Оцепеневшие ангелы не сообразили прервать передачу и погасить гадкое зрелище. В соборе поднялась паника. Все с отвращением отвернулись от экрана, на котором вертелся мелкий бес, и с криками: "Какая мерзость!" - кинулись к выходу. В сутолоке и давке раздался вопль какого-то исторического персонажа, невзначай раздавленного драконом. Мои конвоиры и на этот раз подхватили меня под мышки. Они взлетели под купол, рогами разогнали метавшихся гарпий, копытами разбили витражи и вылетели наружу.

Под нами кипел объятый ужасом город. Изгнанники выбегали из подъездов, выскакивали из окон и кричали:

- Мелкий бес! Мелкий бес!

На окраине города, недалеко от нашего коттеджа, было тихо и безлюдно. Мои конвоиры приземлились и зашагали в гусарском виде. Усач так и не понял до конца, что произошло. Пугливо озираясь, он приставал к Крепышу:

- Кому мы поклонялись? А? Мелкому бесу?

Крепыш хмурился и ничего не отвечал. Усач повернулся ко мне:

- Что теперь будет? А?

- Не унывайте. Придет новый Гроссмейстер и установит невиданный порядок.

Ответил я просто так, не подозревая, что слова мои окажутся пророческими.

Наступил новый день - смутный и непонятный: царило непривычное безначалие. Ангелы опасались беспорядков. Однако изгнанники вели себя смирно, выглядели какими-то жалкими, пришибленными. Они бесцельно бродили по городу, смущенно поглядывали друг на друга. И в глазах многих читался все тот же вопрос: кому поклонялись?

Город полнился слухами, верить которым было трудно. Говорили, например, что еще при выходе из леса мелкий бес свои устрашающие свойства получил вместе со скипетром от злого чародея. Другие уверяли, что громоразрядники бес украл у зазевавшегося Зевса, что совсем уж невероятно.

Мелкого беса еще ночью увели в ЦДП. И пытал его не какой-нибудь заурядный "исторический" палач, а новоиспеченный ангел - бывший штандартенфюрер СС. Уж он-то знал свое дело, многое выведал у мелкого беса, прежде чем тот скончался. Труп бывшего Гроссмейстера выкинули на улицу, облили бензином и сожгли.

В полдень солнце неожиданно погасло, и на несколько минут легла холодная мгла, как при затемнении. Вероятно, это и было солнечное затмение. Но изгнанники истолковали природное явление иначе: на город упала тень Великого Инквизитора.

- Знамение! - говорили они.- Это знамение! Завтра придет Великий Инквизитор.

Позже я узнал, что слух пустил агент царской охранки. В одном из русских кабаков он будто бы видел, как на короткое время материализовались братья Карамазовы. И среди них - Иван Карамазов, успевший еще раз рассказать свою знаменитую легенду о Великом Инквизиторе.

Ночь прошла в тревожном ожидании. Утром изгнанники приникли к экранам. Невидимые и крохотные, как москиты, телепередатчики кружились над древнеримской Аппиевой дорогой, по которой в свое время прокатился дядя Абу. Торжественное появление нового Гроссмейстера ожидалось именно здесь.

Но дорога пустовала. Гость вышел в другом конце города, прямо против нашего коттеджа. Даже телевизора не нужно было: мы прекрасно все видели из окна.

Началось необычно. Заводские цеха, сверкавшие под косыми лучами восходящего солнца, дрогнули и окутались туманом, выползшим из леса. Туман клубился, вился волокнами, все ниже приникая к земле, и вдруг с шипением исчез. Конвоиры мои вскрикнули от изумления: вместо заводских корпусов простирался строевой плац - ровный, как стол. На нем золотистыми росинками искрился песок.

Телепередатчики переметнулись сюда. Я смотрел то на плац, то на экраны и видел на площадях и в соборах толпы изгнанников, с вожделением, с любопытством и страхом поджидавших выхода Великого Инквизитора.

Из леса на плац вышел, однако, не грозный Великий Инквизитор, а совершенно невзрачный человек - сухощавый, среднего роста, с узкими плечами. Одет он был в скромный сюртук военного покроя. В левой руке незнакомец держал книгу.

- Книгочей,- хихикнул Усач.

Рядом с тщедушным гостем под барабанную дробь и взвизгивания флейты шагали крохотные оловянные солдатики.

- Это же ярмарочный клоун! Балаганный шут! - ошеломленно восклицали изгнанники. Потом послышался смех и негодующие выкрики: - Хватит! У нас уже был такой! Сжечь его!

Голос, вещавший от имени ангелов, заверил, что с наглым претендентом на трон Гроссмейстера так и поступят.

Если бы изгнанники и ангелы знали, с кем имеют дело! Это был фантастический градоначальник Салтыкова-Щедрина, промаршировавший сюда со страниц "Истории одного города" со своим неизменным "Уставом о неуклонном сечении". Это был Угрюм-Бурчеев!

Обыватели города Глупова, как мне помнится, дрожа от страха, называли его сатаной. Но в чем его усмиряющая сила? Не в банальных же громоразрядниках? Наконец я вспомнил: взор! "Он был ужасен",- писал Салтыков-Щедрин. Никто не мог выдержать светлого, как сталь, взора, выражавшего тупую непреклонность.

К плацу подъехал грузовик. Из него выпрыгнули полицейские и, размахивая дубинками, кинулись с гиканьем и свистом к незнакомцу. Угрюм-Бурчеев посмотрел на них, и полицейские, уронив дубинки, застыли, не в силах оторваться от ужасающих, сковывающих волю глаз.

Угрюм-Бурчеев шевельнул губами. Отдал, видимо, какое-то приказание. Оловянные солдатики, дрогнув, вытягивались вверх, увеличивались и стали рослыми солдатами в серых шинелях и с самыми обыкновенными человеческими лицами. Оловянными остались лишь глаза. Несколько солдат вышли из строя, уложили на песок усмиренных полицейских и начали стегать их шомполами.

Ангелов это несколько смутило, но не образумило. Против непонятного пришельца они выслали полк летающих драконов. Это было грозное зрелище. Небо потемнело, наполнилось свистом крыльев и гулом, с каким из зубастых пастей вылетали облака пламени и дыма.

Пришелец не обратился в бегство, как ожидалось. На его лице - ни удивления, ни страха. Никаких человеческих чувств. Подлетев к плацу, драконы наткнулись на взор его, как на неодолимую стену. Они сморщивались, съеживались в человеческий вид и кружились, как высохшие осенние листья. Потом тихо опустились на землю и сами послушно улеглись под солдатские шомпола.

- Признать! - закричали изгнанники.- Это Гроссмейстер! Признать его Гроссмейстером!

- Еще рано,- возразили ангелы.- Испытаем на нем ужас номер один.

- А не слишком ли? - послышались робкие голоса.

Я тоже считал, что ангелы хватили через край: никто не мог устоять перед ужасом номер один. Даже подлинный сатана, если бы он вдруг объявился здесь, ибо ужас номер один - сама Медуза Горгона.