Отстойник - Сергей Чичин

Делать тут было особо нечего… то есть, конечно же, делать тут было до хрена всякого, например — прочесать всю эту фазенду от чердака до подвала, найти какую–нибудь местную водородную бомбу, чтобы защищаться от врагов, наскоро выучить пару магических трюков, дабы сбивать с толку преследователей и восхищать наивных студенток, да и просто обнаружить живого свидетеля. Вздернуть его за ноги на заборе и лупить по почкам, пока все не расскажет… да, я знаю, некоторые начинают с теплых слов и выдачи конфеты, но конфет у меня нету, да и слова складываются какие–то не шибко дружеские. Однако мы прибегнем к принципу «меньше знаешь — крепче спишь». Покамест все равно не в наших силах как–то повлиять на происходящее, так что не будем забивать себе голову и позволим Элу вести нас по темным закоулкам, пока он добровольно не признается, что мы в тупике. А там видно будет. До сих пор всегда срабатывало, правда, иногда с большим скрипом, треском и иными громовыми раскатами.

Компания моя обнаружилась как раз там, где я и рассчитывал ее встретить (уж больно не хотелось спускаться обратно в туман) — в воротах Цитадели, опасливо тыкая стволами во все стороны. То есть, тыкали Чарли и Айрин, а Мик прикуривал — но тоже с таким видом, словно изготавливал сигарету исключительно для тыкания в глаз супостатам.

Это, вашу мать, и есть безопасное место?! — вопросила Айрин почему–то меня, как будто это с самого начала была моя идея и я тут не пострадавший, а самый инициативный организатор этого безобразия.

Это, нашу мать, оно, — согласился я, чтобы не начинать на ровном месте очередного препирательства. — Давайте не шуметь — Эл там дозванивается по закрытому каналу местным этим… президентам? Патриархам? В общем, надеется разобраться.

Кормить, то есть, не будут, — уточнил Мик гласом настолько безмятежным, что мертвый парень на баллюстраде, кажется, попытался вскочить и убежать от греха.

Пойди поищи. Тут, по–моему, уже никого ничем не побеспокоишь.

И пойду. Ты, Мейсон, совершенно зря пренебрежительно относишься к питанию. Нам, крупным мужчинам, питаться следует хотя бы потому, что от этого морда самодовольно лоснится. Бабам нравится.

И кому ты здесь надеешься понравиться?

Я же сказал — хотя бы потому. Это для тебя аргумент. У меня своя фишка — я очень люблю какать, а если не пожрать как следует, то удовольствие выходит, гммм, жиденькое.

В непосредственности ему не откажешь. Да и вообще отказывать ему в чем–либо — это надо совсем головы не иметь. Интересно, найдет ли он, ведомый своим дивным внутренним компасом, кухню с первого раза, или сперва постигнет таинство сенситивной живописи?

Мик решительно потопал — почему–то не к лесенке наверх, которую я счел по наивности единственным очевидным путем вглубь здания, а к ближайшему углу, за который и завернул. А меня опять атаковал со своих бесспорных и оттого непереносимо печальных позиций Чарли.

Мейсон, отсюда надо убираться!

Валяй, камрад. Топай.

Да и потопаю, даже если вы тут останетесь на всю жизнь! У меня там это… семья, работа! Дарси, опять же!

Чарли, Дарси бросила тебя в девятом классе после единственного свидания, а сейчас у нее муж–прораб и двое детей.

Мы с ней до сих пор по аське переписываемся, и она мне ставит смайлики с поцелуями!

О. Ну, раз так… Жизнь, как я посмотрю, идет мимо меня, я уже давно отстал от паровоза современных тенденций в выражении чувств. И смайлики, если какие и ставлю, то только со злобным чертиком.

Ну так какого черта ты тут застрял с нами, лузерами?

Вот именно, какого черта ты тут застрял с ними, лузерами? — в кои–то веки поддержала меня Айрин.

Да я просто не знаю, как отсюда выбраться. Мейсон, ты спроси этого здорового!

А сам чего не спросишь?

Он меня не послушается.

А меня послушается?

Если даже нет, ты ему чего–нибудь прострелишь, и он передумает.

Хм. А Чарли и впрямь меня неплохо знает. Просто удивительно, что при его нежной преданности закону и порядку (вернее, тиши да глади) я еще не сижу в каком–нибудь Синг–Синге, надежно запертый за семь прочных дверей.

Кстати сказать, хоть он и истерит, но в целом в правильном направлении. Как я и предлагал еще там, на моей многострадальной кухне, за Айрин мы можем присмотреть и в домашних условиях; тем паче что Эл стращал неотвратимыми аццкими кознями, а на деле сам Ад, как мы поглядим, переходит на наши, насквозь знакомые огнестрельные методы. Если подтвердится догадка, что тут происходит какой–то путч и нам не будет грозить в родном миру воздействие всяких местных магий и прочего, от чего не отмахаться — я и впрямь жестко побеседую с Элом на предмет возвращения. Какие бы автоматчики и вертолетчики тут ни были задействованы, лучше они одни, чем в комплекте с местными мумбами и гаракхами.

И что ты там будешь делать? — язвительно полюбопытствовала Айрин. — Придешь в офис и напишешь объяснительную записку — что, мол, сопровождал правонарушителей в Аду, стал свидетелем херни, давайте медаль и премию?

И сам в краденых штанах, — простите, не удержался.

Я чего–нибудь придумаю, — в глазах Чарли мелькнула затравленность. Это он задумался, как привести к перевариваемому шефом знаменателю происходящие тут события. Ну, допустим, территориально Ад можно объяснить как результат проваливания в какие–нибудь катакомбы и выхода в незнакомые частные владения… гаракх станет крупной гадью живого происхождения типа лося (все равно никто их живыми не видел)… а вот как объяснить мутацию Эла в гориллу, если со всей присущей офицеру решительностью отмести подозрение в закидывании мескалином? — Главное выбраться! Оказаться дома. А там мы уже сообразим, как чего!

Если он серьезно полагает, что дома у него включается соображалка, то самое время его крепко расстроить. Вот мама его может, она такая… Но чтобы привлечь ее как штатного сочинителя, надо ей самой как–то объяснить происходящее. А если начать ей рассказывать, что Чарли провел последние сутки (или сколько?) в обществе девицы с практически паровозными буферами и лексиконом мексиканского уборщика мусора — то самим бы живыми уйти. С авторитетами тетка не считается, от нее в период гона даже фон старается отползти по стеночке.

С той стороны, куда ушел Мик, громко бахнуло, треснуло, скрипнуло.

Непохоже, чтобы они тут кормились, — откомментировал фон. — Мейсон! Я полагаю, тебе это понравится. Ты такие штуки любишь.

И, прежде чем я успел нафантазировать что–нибудь приятное до неприличия, Мик вернулся в поле зрения, с усилием волоча двухметровую хреновину, которую я поначалу принял за двутавровую рельсу с причудливыми рукоятками.

Это по какому принципу оно мне должно понравиться?

Этим, наверно, треснуть по заднице можно, — предположила Айрин кровожадно. — И кое–кого даже следует.

А кого — не уточнила. Загадочные они, женщины.

Я так думаю, что это большая пушка, — пояснил Мик.

Из чего, интересно, он сделал такой неочевидный вывод. У штуки, насколько я сумел разглядеть, ни ствола в классическом понимании не случилось, ни каких–то модульных механизмов для прицеливания или подачи боеприпасов. Вполне себе монолитная дурень, судя по тому, как фон напыжился, ее удерживая — весом фунтов так за двести.

Стрельни–ка.

А как?

Понятия не имею. Может, это все–таки что–нибудь типа коппера?

Мейсон, я не знаю, что такое коппер, и в душе не ебу, как этой хренотой пользоваться. Я и нормальной–то пушкой, сам знаешь, не очень. Просто когда штуку в руки берешь, то понимаешь, для чего она нужна. Вот из этой, например, ощутимо хочется стрельнуть. Щаз мы вот так попробуем… тут где–то была клавиша, только ее пальцем очень неудобно… вот так, что ли…

Креативный мой друг так и сяк покорежился, размахивая рельсой мало не как нунчаками, наконец исхитрился придавить там что–то видимое ему одному коленом… и вся двухметровая чушка как–то засветилась красным светом, смахивающим на… знаете, что такое «раскалить докрасна»? Вот на это и смахивающим.

Зарядилось, — предположил Мик невозмутимо. — Тэкс. А чего дальше? Других клавиш я тут не это… Ой, блин! Мейсон, оно нагревается!

Это логично. Всякое продвинутое оружие так или иначе греется, поскольку термическая реакция…

Мейсон, прекрати умничать! Оно ДИКО греется! У меня щаз руки прикипят!

Ну так брось.

Не подумал, — сокрушенно признал фон и бросил.

Когда он прекратил прижимать коленом свою любимую клавишу, рельса и выстрелила — метнув слепящий белый разряд энергии, более всего похожий на усиленный в миллион раз удар тазером, в стену, обносящую Цитадель. Особо не жахнуло — нечему там, как я понимаю, было жахать, чистая энергия. Зато пробоина в стене нарисовалась — насквозь и диаметром такова, что можно рыбкой выныривать.

Клево! — восхищенно выдохнул Чарли. — Лазерная пушка! Эту штуку надо с собой взять. Будет доказательством, если кто не поверит! И еще с ней можно фоткаться. За сто баксов.