Отстойник - Сергей Чичин

Лучше, а не проще, — поправил Мик машинально. Ух ты, а я и не замечал за ним подобной лингвистической педантичности. Не иначе, и на него адские эманации начали действовать. — Что–то в этом есть.

Есть–то оно есть, только вот если совмещать их чаяния, то получится, что Эла надо посадить на гауптвахту, а со всеми местными непонятками разобраться своими силами. Вот уж не больно хочется. Легко представить, на кого они повесят всю эту благородную миссию. Не имея особого представления о том, с чем тут приходится иметь дело, я нарулю ничуть не больше и не лучше, чем Эл.

Так, а чего же хочу я сам? Пива темного и рыженькую из–за барной стойки… гм. Приятно осознать, что никакие обстоятельства не в состоянии сбить мне прицел, но с этим явно придется повременить. Зачем мы сюда лезли? За минералами? Как предлог, конечно, катит, но как серьезная причина… Будем честны — первопричина всех наших неприятностей, как всегда, в непреходящем прекраснодушии (что трудно заподозрить, изучая недобрую конструкцию фонхендманской челюсти, но вот поди ж таки). Стало быть, можно не валять дурку, канюча у Эла доступа к этим самым минералам… они ему самому пригодятся — одни похороны с ремонтом во сколько еще станутся. На крайняк, чтобы не возвращаться совсем уж с пустыми руками, я чего–нибудь сопру из их арсенала. Лазерная пушка мне не понравилась — уж больно она здоровенная, с такой ни напасть энергично, ни убежать, и полиция наверняка прикопается. Вон Шарпса того же, дабы продать в музей под видом дедовского наследия, и ладно. Но тут вступает в действие неоспоримая правота Айрин… вот уж не думал, что однажды заподозрю ее в правоте: проблемы нужно решать, а не бегать от них по кочкам. И если дело можно перенести в привычные нам обстоятельства — хорошо, но если истоки наших злоключений бьют где–то строго тут, среди местных болот и кустов–убийц — придется приноравливаться к местным обстоятельствам… вряд ли прародитель всего этого безобразия смиренно потащится за нами, упрашивая пнуть его повинную задницу. А лишняя морока с агрессивными посредниками мне не представляется большой радостью. Опять же, жертвы и разрушения всегда лучше ассигновать встречной стороне конфликта. Правда, тактика выжженной земли не расчитана на ситуации, когда своих ни в какую не жалко, а у оппонента куча (по крайней мере один) дружелюбных бибизянов сидит по корягам.

…Разбудите его наконец!

Да не сплю я, не сплю. Незачем так орать. Что за народ — если ты полчаса никого не убиваешь, полагают, что заснул. Если два дня не видели — что умер. Если неделю не писал, не звонил и не светился в хронике происшествий — что никогда и не рождался.

Я сказал — домой! — очень убедительно (по собственному мнению) объявил Чарли и даже пристукнул кулаком по столу, вызвав легкое оживление в аквариуме.

Ну, если будет такая возможность, можешь отправляться.

Что значит — возможность? Мейсон, ты мне это… мозги не пачкай! Какая еще возможность? Домой, я сказал, и никаких!

Судя по искаженной физиономии, Чарли только сейчас сообразил, что по поводу военного положения рейсы автобусов из Ада могут быть и отменены. И тугодумие его воистину благо — ибо отсекает представление об особо гнусных вариантах. Например, Эл может не так управиться с порталом и куда–нибудь не туда нас вывалить. Даже без особо злого умысла — просто по криволапости. Даром, что ли, всю дорогу ею козыряет.

Поглядим, что там скажет Эл. Может, в свете всех этих разительных перемен Айрин больше никому не интересна… чему я не удивлюсь.

Нахуй иди, Мейсон.

На твоем месте я был бы донельзя рад такому повороту событий.

Это потому, что ты грубый и совсем неженственный, — не преминул укорить Мик. — Нет уж, наша Айрин привыкла быть в центре вниманий. Помню, как–то даже подожглась, чтобы все посмотрели на нее и сказали «О!».

Я не потому подожглась, — Айрин словно бы даже смутилась.

А что, это был политический демарш?

Мейсон, тебе уже сказано — иди нахуй! Это была случайность.

Не очень представляю, как можно случайно поджечься. Человек, вроде, не сильно горюч и вообще из воды… Впрочем, видел я вещи и постраннее. Например, самоубийство посредством очереди из крупнокалиберного пулемета в тушку. Ну а что, набегание на этот самый крупнокалиберный пулемет с коктейлем молотова в подъятой длани — не самоубийство?

Заседание клуба праздных звездунов превратилось во встречу взаимно недовольных субъектов. Чарли надулся и хотел было, судя по порывистому хлюпу носом, вовсе покинуть помещение, отыскать дорогу на родину и по пути попришибать пару дюжин крупных местных правонарушителей… но почему–то никуда так и не пошел. Айрин с оскорбленным видом отвернулась к аквариуму, надеясь, что ли, снискать в созерцании его успокоение и благость. Однако тамошние караси как раз затеяли что–то типа потасовки за доставшиеся им кишки их былых товарищей, так что спокойствием из водных глубин и не пахло. Не уверен, что угнетало в данный момент Мика — возможно, отсутствие кетчупа, но он почему–то тоже пригорюнился и ото всех отвернулся. А, нет. Это он не ото всех отвернулся, а повернулся непосредственно к выходу (он же вход) из комнаты. И не пригорюнивался — как же, от него дождешься — а чего–то оттуда напряженно дожидается. Эл, что ли, подкрался подслушать? Да нет, это вряд ли… его так просто не срисуешь.

Чем гадать, всегда проще сунуться и посмотреть. На крайняк, по любопытной морде и схлопотать не есть проблема. Да и если бы тут была какая опасность, Эл уж наверняка бы ее заметил первый. Так что я поднялся, отправил в пасть последние клочки тутошней рыбьей мацы и направился к выходу — без унизительного поспешания, но и не тормозя на каждом полустанке, чтобы прицениться к семечкам.

Нахожу эту идею опрометчивой, Мейсон, — задумчиво сообщил мне в спину Мик.

А чего?

Бабах!

Как все–таки здорово, что я прочный на зависть иной адской сволочи. Другой бы так и размазался на месте — а я ничего, я ого–го, я это… крутой я такой. Сильный, но, как тот ежик на пеньке, легкий, сцуко. Ребра вроде выдержали, хотя прямой удар в грудину пришелся будь здоров — впору такое приписывать хорошо разогнавшемуся самосвалу или тому же фон Хендману, который спросонья порою бывает необоримо резок. А вот полетать довелось зачетно — неописуемое, знаете ли, ощущение. Жаль только, спиной вперед… ни пейзажем насладиться, ни разглядеть стремительно приближающуюся стену и как–то сгруппироваться. Шлеп! Только и успел, что голову пригнуть к груди, дабы не размозжить затылок о стену… вложился спиной, свирепо отшиб лопатки и это, которое ниже талии — и даже, кажется, повисел какое–то время в добрых трех футах над полом, подобно искусно пришлепнутому грязному носку (ну да, я же рассказывал, через какие болота перлись… чего ждете — что Мейсон, раз уж главгерой, и тут сохранит незапятнанный белый смокинг с розой в петлице?). Потом таки отклеился и упал. Чего уже не почувствовал, ибо тело моментально онемело… даже как–то слишком сильно для последствий грубого битья. Улегся мешком и приготовился, как только спазм отпустит горло, начать вопить. Возможно, даже всякие грубости.

А вот чего, — с удовлетворением объяснил Мик, не иначе как в результате кривой усмешки моей зловредной подружки–судьбы оказавшийся единственным, что нашлось в моем немобильном ныне поле зрения. Судя по тому, что никуда бежать и мстить за меня он не порывался (а это, при всех прочих данных, за ним отродясь не ржавело), я нарвался не на какого–то местного грубияна, а на битейную природную аномалию, какую с ноги не укоришь.

Что это, Мейсон?!…

Это, я бы сказал, неприятность. Но не скажу. Мне надо воздух экономить — когда еще дышать начну. От такого напаса и загнуться недолго. Что интересно, мозг вполне себе… гм… ясно функционирует… работой его поведение и в лучшие времена назвать не получается.

Такое впечатление, что нас тут заперли, — пояснил Мик, приступая к сооружению себе очередного бутерброда. — Когда входили, ничего такого не было, а пока мы тут митинговали, включилась какая–то силовая сигнализация… ее вроде не видно и не слышно, но тем не менее заметно… если причувствоваться.

Силовая… сигнализация?… — голос Чарли предательски сел.

Ну, не знаю, как оно в каталогах называется, но путем несиловых переговоров Мейсона так летать не заставишь.

Подтверждаю. Мейсон вообще знаменит приземленностью и несговорчивостью.

Хочешь сказать, нам теперь отсюда не выйти? — напряженно уточнила Айрин. Потом ее перевернутая физиономия вплыла в фокус моего неисправного перископа — по причине перевернутости я не взялся определить, отражается ли на ней обеспокоенность или же злорадство. По логике… гм… плохая вещь — логика. Нежизнеутверждающая.

Вовсе не хочу, — философски откликнулся Мик. — Но, чтобы не погрешить против правды, вынужден. Нам теперь отсюда не выйти… разве что поискать какие–нибудь модные подвесные потолки, вентилляционные шахты, подземные ходы… или вот Чаки предложить выйти через дверь, мотивируя тем, что весь заряд засады потратился на Мейсона.