Обратно в СССР - Геннадий Марченко

Созванивались и с Тарковским. Он поделился радостными новостями. После того как худсовет «Мосфильма» одобрил сценарий «Марсианина», начался кастинг на главные роли. Янковский, как я уже упоминал, согласился, даже не прочитав сценарий. Самое любопытное, что загорелся идеей сняться у самого Тарковского и Джек Николсон, и сейчас с его агентом утрясали детали договора, пытаясь как-то уложиться в выделенную смету.

А самое, пожалуй, приятное, что наконец вышли долгожданные «Крейсера», аккурат к очередной годовщине сражения при Цусиме. Правда, учитывая мою всё же не такую раскрученность, как у Пикуля в своё время, на Государственную премию я особо не рассчитывал. Впрочем, мало ли что там в голове у больших начальников, окончательно исключать вероятность поощрения не стоило.

Толкая коляску к своему подъезду, я обратил внимание на мужчину средних лет в неброском костюме. Тот как-то слишком быстро оказался рядом со мной и придержал за рукав.

– Добрый вечер, Сергей Андреевич, – произнёс он негромко.

– Добрый… Простите, а вы кто?

– Моё имя вам знать необязательно, главное, что я знаю ваше. Я представляю одно серьёзное ведомство. Здесь, на бумажке, всё написано. И моё ведомство, и адрес, и время, когда вам завтра надлежит там быть, и имя человека, с которым вы встретитесь. Скажете, кто вы, и вас пропустят. Все интересующие вас подробности вы узнаете при личной встрече. Надеюсь на ваше благоразумие, счастливо оставаться. И аккуратнее под землёй, мало ли…

Незнакомец скрылся за углом, а я взглянул на вырванный явно из записной книжки листочек бумаги. На нём было написано перьевой ручкой: «Московская, 72-а, Областное управление Комитета государственной безопасности, Макеев Юрий Фёдорович, каб. 32, 16.00». Ни хрена себе!

Сердце бешено заколотилось, во рту пересохло, а лоб покрылся испариной. Неужто вычислили?! Где-то прокололся с письмами Щёлокову и Ивашутину? Или как-то поняли, что я из будущего? Но в любом случае меня могли просто повязать, не присылая вот таких «почтальонов». Мало ли, вдруг я ударюсь в бега? Или за мной всё же ведётся негласная слежка, и эти ребята только и ждут, когда я попытаюсь улизнуть, чтобы схватить меня, что называется, с поличным?

А с другой стороны, они же прекрасно понимают, что у меня жена, ребёнок, от которых я никуда не денусь. Здесь я уже практически состоялся как личность, как писатель, поэт и композитор, а так пришлось бы до конца дней прятаться по щелям. Наверняка всё правильно рассчитали, понимают, что никуда я не денусь, сам приду к ним как миленький.

– Что-то случилось? На тебе лица нет.

– Что, дорогая? А, нет, это я просто задумался.

– А я тебе одежду и обувку на завтра приготовила. Ты всё равно поаккуратнее там, под землёй.

Блин, сговорились они, что ли, эту фразу я слышу уже второй раз за несколько минут… Так, нужно продумать свои действия. Все вещдоки я прячу, причём вне квартиры, это однозначно. То есть «ридер» с зарядником, а сумку можно оставить. Телефон и российский паспорт так и лежат в укромном месте, в том самом подвале. Надеюсь, их никто не обнаружил. Но туда если и лезть, то под покровом ночи, а не средь бела дня, по-другому и не получится – слишком много посторонних глаз. Но сорвись я сегодня на ночь глядя, Валя меня точно не поймёт. Короче, «ридер» заныкаю в гаражах, я уже как-то, проходя мимо, присмотрел там небольшой тайничок, словно предчувствовал. Вот прямо сейчас пойду и спрячу, а то с утра за мной приедет машина, некогда будет всем этим заниматься.

– Валюш, ты пока накрывай, а мне буквально на пару минут нужно отлучиться. Знакомый ждёт на улице, просил рупь до получки занять. А у меня с собой не было, пообещал дома взять и спуститься.

– Конечно, вон в кошельке возьми. А что за знакомый, ты же вроде пока здесь особо ни с кем не общаешься?

– Да это из Союза писателей, поэт местный. Перебивается случайными заработками. Но обещал всё вернуть с ближайшей получки.

– Даже если не вернет, с рубля нас не убудет. Давай по-быстрому, ужин стынет.

Понятно, незаметно изъять из сумки зарядник не получается. Ну и ладно, главное – «ридер» сховать. Что я и проделал в ближайшие несколько минут.

Ужинал без особого аппетита, мысль о завтрашнем визите в региональный КГБ не давала покоя. Ну что за люди, не дают спокойно жить и работать, обязательно им нужно сунуть свой нос туда, где и без него всё на своих местах. Лучше бы шпионов ловили, а не честных граждан на допросы приглашали. Суки…

С такими мыслями уже за полночь я кое-как задремал и погрузился в мир сюрреалистических кошмаров. Я оказался в непролазной лесной чаще, деревья пытались схватить меня своими корявыми ветками. Мне удалось выскочить на небольшую полянку. Но тут из кустов следом за мной появилась приземистая тень. Волк в офицерской фуражке и с майорскими погонами на покрытой свалявшейся шерстью холке злобно скалился, глядя на меня исподлобья чёрными глазами. А потом вдруг запищал тонким младенческим голоском, и я проснулся. Это плакал Данилка, к которому тут же кинулась Валентина.

– А-а-а, а-а-а, – стала укачивать она сына, а я лежал, глядя в рассвет за окном, и думал, что мы ещё поборемся за свое счастье. Губернский просто так не сдастся.

Глава 36

К моменту, когда за окном раздался гудок клаксона, я уже был полностью экипирован, то есть обряжен в не первой молодости свитер, куртку, брюки и резиновые полусапоги. Выглянув на улицу, увидел под окнами зелёную «победу» и двух мужчин. Один сидел за рулём, второй стоял рядом с авто и дымил папиросой.

– Счастливо, береги там себя, – поцеловала меня на прощание супруга.

Я ответил ей не менее нежным поцелуем, схватил кофр с фотоаппаратом, вспышкой и запасными батарейками и помчался навстречу приключениям. Понятно, что у меня так и не выходила из головы вчерашняя встреча, но утром я всё же не так мандражировал, как сразу после рандеву с чекистом. Было бы что-то серьёзное, сразу повязали бы, в автозак и на допрос с пристрастием. Да и, скорее всего, меня отправили бы в столицу, поскольку я своё дело считал явно не уровня регионального управления КГБ. Наверное, тут что-то другое. И не нужно себя накручивать раньше времени.

Я ведь даже хотел Мясникову позвонить, пользуясь тем, что Георг Васильевич как-то по доброте душевной поделился со мной своим домашним номером. Но пока решил не дёргать большого человека, не выяснив, в чём меня обвиняют. И обвиняют ли вообще. Может, просто хотят провести со мной беседу? А о чём, узнаем уже по факту. Если дела пойдут не лучшим образом, тогда можно и о Мясникове вспомнить, но не факт, что даже он сможет что-то противопоставить столь могущественному органу.

Водителя звали Сергей, тёзкой оказался, а его напарника – Виктором. Будущий «певец пензенских подземелий» Владислав Самсонов пока, наверное, слишком молод, чтобы всерьёз заниматься подобными исследованиями. Так что придётся мне описывать впечатления от спусков.

– Едем в центр, там у нас есть один непроверенный подвальчик.

По пути мне рассказывали об уже обнаруженных катакомбах, я старательно записывал информацию в блокнот. Обернувшийся ко мне с переднего пассажирского сиденья Витя развернул самодельную карту из четырёх склеенных листов кальки.

– Вот тут находится этот самый подвал, – ткнул он пальцем в точку рядом с пересечением улиц Кирова и Замойского. – По слухам, именно отсюда, от Спасо-Преображенского мужского монастыря, вёл подземный ход на остров Пески и даже дальше, к Ахунам. Я лично общался с местным жителем, ещё пацаном лазившим в этот ход, который затем завалили, но мы постараемся сегодня этот завал разгрести. Инструмент в багажнике, сил с утра навалом, разрешение от милиции есть, так что будем надеяться на лучшее.

Вскоре мы были на месте. Некогда старейший храм города теперь превратился в какую-то автобазу. Хотя, согласно прежней исторической ветке, храм после перестройки восстановят и здесь снова с 1995 года начнутся службы. Я не считал себя набожным человеком, однако слепо выкашивать религию, взрывать храмы, синагоги и мечети – явный перебор. С этим советская власть в своё время переборщила, пытаясь таким образом вселить в умы людей идею о том, что Бога нет, а человек сам себе хозяин и творец своего будущего. О загробном мире коммунистическая идеология умалчивала, тогда как мысль о том, что нельзя грешить при жизни, иначе после смерти тебе аукнется сковородкой в аду, казалась мне здравой. Хоть ка кой-то инструмент в плане борьбы с человеческим грехопадением.

Я зарядил в фотоаппарат приобретённую в Москве цветную плёнку и сделал несколько снимков храма и на его фоне своих новых друзей-подземельщиков. Затем насадил фотовспышку и следом за Витей с Сергеем, вооружёнными ломом и штыковой лопатой, направился за угол храма. Вход в лаз находился с другой стороны строения, в него мы спустились под любопытными взглядами пары куривших неподалёку автослесарей.