Странники в ночи - Андрей Быстров

- Что же мне делать?

- Поедешь со мной. Не ко мне домой, там тоже найдут, а к подруге. Сейчас я тебя потихоньку выведу отсюда, я знаю как. И все мне расскажешь.

- Ты хочешь мне помочь или прячешь сенсацию от конкурентов?

- И то и другое. Если твоя история подтвердится, я её не выпущу... Ладно, после поговорим, надо сматывать удочки. Подожди здесь.

Он исчез на полминуты, потом заглянул в дверь.

- Пошли. Я верно рассчитал, нас пока ищут в других местах. Путь свободен. - Максим вытянул из магнитофона кассету, сунул в карман и пояснил: - Может, она пригодится, какой-нибудь след нарисуется...

По невероятно запутанным пыльным коридорам, лестницам и подвалам, где тянулись под потолком сотни труб и кабелей, они пробирались минут пятнадцать. Покинув здание телецентра и озираясь подобно шпионам из советских детективов, короткими перебежками они достигли машины Щербакова, и журналист катапультировал старенькую "Волгу" с места.

- Пронесло, - выдохнул Максим, когда машина остановилась у первого светофора. - Теперь давай, рассказывай.

- Курить в твоем лимузине можно?

- И мне дай.

Они задымили, и Андрей со всеми подробностями, какие мог припомнить, начал повествование о визите Городницкого. "Волга" катила по Москве, красные огни светофоров сменялись зелеными и наоборот, а он все говорил, словно освобождаясь, фиксируя внимание на мельчайших деталях. Щербаков не перебил ни разу, а затем сказал:

- Нелепая какая-то история. Знаешь, он мог подменить кассету, когда ты выходил к телефону. Звонил, допустим, его сообщник... Ведь повторных звонков не было?

- Не было.

- Вот видишь.

- Но зачем?..

- Шут его знает, зачем... А зачем ты в это ввязался?!

- Не знаю. Наверное, из-за его жены. Она просила прощения, а он её прогнал. Он тоже косвенно виноват в её смерти.

- Ага, - кивнул Щербаков, - и ты решил помочь ему снять камень с души.

- Ничего я не решил! Я до последнего момента не знал, как поступлю.

- Зато уж поступил так поступил. Вся столица на ушах.

- Что ты кипятишься? У меня есть его телефон, позвоним и узнаем. Возможно, произошла ошибка.

- Ну да, само собой, - насмешливо подхватил Максим. - Господин Городницкий явился к тебе с двумя кассетами. Одна с уликами, вторая любимая, с порнухой. Он никогда с ней не расстается, вот и перепутал невзначай... Приехали.

Щербаков свернул во двор пятиэтажного кирпичного дома. Он запер машину, и Андрей последовал за ним на третий этаж, где журналист трижды постучал в дверь, оклеенную пластиком под шпон. Открыла симпатичная девушка лет двадцати в купальном халате и шлепанцах, с мокрыми волосами.

- Максим... - она увидела Андрея и отступила в прихожую. - О, извините за мой вид. А я вас узнала... Это вы только что...

- Да, - сказал Щербаков, подталкивая Андрея к порогу. - Это он только что.

Жестом пригласив гостей в квартиру, девушка отправилась в спальню переодеваться. Андрей сразу сел к телефону, разыскал в кармане листок с номером Городницкого, накрутил диск.

- Да, - раздался в трубке заспанный голос.

- Владимир Сергеевич?

- Нет.

- Пригласите, пожалуйста, Владимира Сергеевича Городницкого.

- По какому телефону вы звоните? - осведомился голос.

Андрей назвал цифры и услышал:

- Да, вы набрали правильно. Это мой номер. Я живу здесь уже сорок лет и не знаю, не знал и надеюсь никогда не узнать никакого Городницкого. А теперь прошу вашего соизволения лечь спать.

- Осечка? - спросил Щербаков, едва Андрей положил трубку.

- Городницкий там не живет.

- Надо же, какая неожиданность, - съязвил журналист.

- Есть ещё адрес. Он ведь остановился в Москве у знакомого, мог и забыть, ошибиться в двух-трех цифрах телефона, да хоть в одной. Впрочем...

- Что?

- Максим, у меня такое паршивое ощущение, что Городницкого искать бесполезно.

- У меня тоже, - Щербаков вынул из кармана кассету, осмотрел со всех сторон. - Все, что от него осталось. Никаких пометок, ничего. Содержание нам известно. Хотя... Имеется микроскопический шанс, что в каком-то месте пленки записана некая подсказка. Если просмотреть её внимательно...

- Ты сам в это не веришь.

- Правильно, не верю. - Щербаков швырнул кассету через всю комнату на диван.

- У тебя будут неприятности?

- Да как сказать... Нервы потреплют, но обойдется. Прямой эфир есть прямой эфир, всякое случается. Подумай лучше о своих неприятностях.

- Ой, не хочу, - простонал Андрей.

В комнату вернулась девушка, в синих брюках и белой блузке, накрашенная и причесанная.

- Что ж вы, черти, приуныли?! - весело воскликнула она. - Давайте пить кофе!

- Покрепче бы чего-нибудь не помешало, - сказал Максим. - С того раза водка не прокисла?

- Да я ещё прикупила в шинке, - девушка умчалась на кухню и возвратилась с бутылкой "Столичной".

- Вот и посидим, - журналист скрутил винтовую пробку. - Обсудим настоящее, заглянем в грядущее... Андрей, от Наташи у меня секретов нет.

- Мои секреты весь мир обсуждает, - вздохнул Андрей.

7

Утром Наташа включила телевизор как раз вовремя: в студии сидел, развалясь в кресле, импозантный вальяжный мужчина лет шестидесяти.

- Разумеется, я не стану подавать в суд на явно нездорового человека, - говорил он с высокомерной миной. - Ваш писатель, безусловно, психически болен. Кто в здравом уме решится привлекать внимание к своей персоне подобными абсурдными скандалами?

- Но он демонстрировал какую-то кассету, Евгений Семенович, напомнила тележурналистка.

Гараев отмахнулся величественно.

- Да, показывал коробку с кассетой.

- И утверждал, что там доказательства...

- Очень возможно, что там и есть доказательства его болезни. В его словах только одна правда - трагическая гибель моей жены, но это не государственная тайна. Оправдываться мне не в чем. Я никогда не совершал никаких противозаконных поступков, я всю жизнь работал в меру своих скромных сил на благо страны. И поверьте, мне некогда заниматься Карелиным, им займутся психиатры, если сочтут, что он социально опасен.

Максим Щербаков ухмыльнулся, глядя на экран.

- Суд тебе не грозит, Андрей, - констатировал он. - Вот если они решат добраться до тебя в частном порядке...

- Может, съездим по адресу Городницкого?

- Давай съездим... Для успокоения совести.

Результат поездки совпал с их ожиданиями - на указанной в записке Городницкого улице попросту не было дома с таким номером. Около одиннадцати часов Андрей из автомата позвонил в издательство. Трубку взял сам редактор.

- Андрей Константинович, - в его голосе не слышалось особой радости. Хорошо, что вы объявились. Нам нужно встретиться...

- Я могу сейчас подъехать.

- Нет, нет, только не сюда, - поспешно отказался редактор. - Я устал выпроваживать репортеров, и если бы они одни... В двух кварталах к центру от издательства есть сквер, знаете?

- Найду.

- Жду вас там... Через полчаса сможете?

- Да.

Андрей вернулся в машину Щербакова, попросил довезти его и объяснил, куда нужно ехать. "Волга" нырнула в автомобильную толчею московских улиц.

- Что делать-то будешь? - поинтересовался Максим, закуривая.

- Жить... Я ведь не сыщик, тут мне не светит, да и желания нет. А у тебя?

- Желание есть, возможности нет. Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю. Сотню версий перебрал, и ни одной хоть сколько-нибудь приличной. В работе я с та-акими пирогами сталкивался, что твой Гараев семечки... И в самой дикой, самой неправдоподобной истории всегда находилась капля логики... Тут же... - он развел руками, на секунду бросив руль. - Слушай, а может, тебе в самом деле привиделся этот Городницкий и его кассета?

- И ты, Брут, - грустно сказал Андрей. - Ну, допустим, привиделся. А вторая кассета, она откуда? Сам купил в умопомрачении и забыл?

- Я пошутил, - утешил его Щербаков.

Минут через двадцать "Волга" остановилась у ограды сквера.

- Спасибо тебе, Максим, - произнес Андрей смущенно. - Прости, что втравил тебя в это.

- Пустяки... Перемелется, - великодушно ответил Щербаков. - Бывай... Удачи. Если понадоблюсь...

- Пока.

Пожав Щербакову руку, Андрей вышел из машины. Он чувствовал себя скверно, болела голова - не то от выпитой вчера водки, не то от бесплодных размышлений.

Летний день был хмурым. Дул порывистый неопределенный ветер, из тех ехидных ветров, что норовят броситься в лицо, в какую сторону ни сворачивай. Редактор столичного издательства, Илья Савельевич Марголин, поджидал Андрея на скамейке у ворот. Завидев своего автора, редактор поднялся навстречу.

- Я не смотрел вчерашнюю передачу, - без предисловий заявил он. - У меня данные из других источников. Что же все-таки случилось?

Андрею пришлось, как и вчера, начать длинный рассказ. Они медленно шли по аллее; редактор внимательно слушал, кивал головой.

- Сплошная мистика, - кратко прокомментировал он, прежде чем перейти к собственным новостям. - Репортеры меня четвертовали... Только я от них отделался, как в кабинет вваливаются два джентльмена в безупречных таких синих костюмах...