Когда шатается трон - Андрей Ильин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Считаешь, он верх возьмёт?..
– Не считаю. Но предполагаю. Он не мальчик, силы имеет, какие поискать. Мы – пылинки в его хозяйстве.
– Да, представить невозможно, что кто-нибудь Берию… Что на это решатся…
– Уже решились. Поэтому мы здесь.
– Так что, сложа руки сидеть?
– Сидеть. И ждать! Лучше сложа руки, чем сложа головы. Передай, чтобы там никаких шевелений, через пару дней, когда всё яснее станет, мы их оттуда вытащим. А пока всем полная боевая готовность. И урок подготовить, похоже, их время пришло…
* * *
День.
Два…
Три…
Дни, похожие друг на друга, одинаково долгие и тревожные. Сидят бойцы в шарашке, как в склепе, что происходит – не понятно. Сидят командиры, которые знают больше, но от этого им не легче.
– Дозоры усилил?
– Усилил. Сказал, что если кто спать будет, головы поотвинчиваю…
Торчит безвылазно в шарашке Пётр Семёнович. Некуда ему идти: на контактных номерах незнакомые люди висят, все связи утрачены, что происходит – не понять. Не самому же в Кремль заявиться.
– Газеты принесли?
– Вот, целая пачка.
Схватил, жадно перелистал страницы. И радио болтает, не переставая, никто его не выключает и не убавляет звук. Вдруг какое сообщение? Но нет ничего, газеты про успехи и рекорды пишут, фотографии членов ЦК, передовиков производства и народных артистов публикуют. Радио марши и спектакли передаёт. А какая возня там идёт – поди узнай. Слушок по стране уже, возможно, ползёт, но как им о том узнать, когда они как на острове живут?
– Надо бы на базар сходить.
– Зачем? У нас продуктов в достатке.
– Послушать, о чём народ болтает. Слух, он впереди официальных заявлений бежит.
Верно, зэки о любой амнистии или о смене лагерного начальства первыми узнают. Еще никакой информации, а они уже от радости светятся. Откуда?.. Или у них чутьё такое собачье?
Но и народ ничего не знает, хотя шепчется, что давно что-то товарища Берии не видно, не пишут про него и фото не публикуют. И вроде бы кто-то слышал, что заболел он тяжко, так что с постели не встаёт, только об этом пока не сообщают. А может, скинули его…
Слухи, слухи… Но верно – больше недели прошло, а о нём ни слуху ни духу.
– Уходить надо. Пора, а то досидимся до беды.
Кивает Пётр Семёнович. Верно, пора. Может, Берия и вернётся, но только с каждым днём надежда угасает. Если скинули его, то теперь чистка рядов начнётся, а они – в его обойме.
– Добро. Готовьте личный состав.
И вдруг, хотя все ждали, сообщение по радио о «преступных, антипартийных и антигосударственных действиях Лаврентия Павловича Берии, направленных на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала, выразившихся в вероломных попытках поставить Министерство внутренних дел СССР над правительством и Коммунистической партией Советского Союза…»
Вот так! Теперь никаких сомнений – не удержался товарищ Берия, соскользнул, упал…
– Всем немедленная эвакуация!
Только поздно, ушло время.
– Второе НП докладывает: на дороге колонна из четырёх бэтээров и грузовики с солдатами.
– Сколько машин?
– Около трёх десятков.
Выходит, минимум десять рот, а то и больше – это как кузов набить, а то ведь можно личный состав как сельдей в банку затолкать. Десять рот – это серьёзно, особенно если это не новобранцы-срочники. Плюс бронетранспортёры с крупнокалиберными пулемётами, которые как косой косить будут…
– Вскрывайте оружейку!
Бойцы разбежались по помещениям, благо всё было собрано и упаковано заранее. Бойцам, тем более недавним зэкам, собраться – только подпоясаться, они вещами не обрастают. Но всё равно, каждый шаг, каждая пробежка – это секунды, минуты… Подразделение – не человек, котомку на плечо не забросит и в дверь в чём есть не выскочит. Тут спеши не спеши…
– Сколько у нас времени?
– Минут двадцать, пока они разведку проведут, дорогу прощупают, дозоры вышлют… Вряд ли они нахрапом полезут, рискуя на мины или засаду нарваться. Это азбука. Пожалуй, все тридцать…
Но тридцати минут не получилось. Колонна, не снижая скорости выскочила к забору, раскатилась, встала подковой против КПП. Солдаты, выпрыгивая из грузовиков, шустро разбегались вдоль периметра, взяв шарашку в кольцо.
– Всё, захлопнули крышку. Внаглую действуют, на испуг берут.
Командиры собрались вместе.
– Как действовать будем?
– Прорываться, какие другие варианты!
Из-за забора, перекрывая все шумы, зашуршал, прокашлялся, гаркнул басом «матюгальник»:
– Слушать сюда! У меня приказ, взять вас живыми или мёртвыми. По мне – лучше живыми, чтобы своими бойцами не рисковать. Ну, а если нет… У меня здесь четыре батальона, плюс бронетехника на подходах, а мало будет…
Там, далеко, что-то знакомо загудело, приблизилось, и из-за леса, чуть не срезая верхушки деревьев, ревя, выскочило звено штурмовиков, пронеслось над самыми головами так, что фуражки на головах закачались…
Ни хрена себе!
– Надеюсь, всё понятно? Так что сопротивление бесполезно. Хенде хох, ребятки, выходим по одному, оружие в штабель…
Командиры и бойцы замерли в растерянности, задрав головы к небу. Их что, бомбить будут? Похоже – будут. На такое никто не рассчитывал, такое в голову прийти не могло.
– Предложения?
– Потянуть время до темноты, немного осталось. А там на «ура!».
– Потянуть время – согласен, а на «ура!» вряд ли получится.
– Так что, сдаваться?
– Сдаться можно, только, боюсь, нас тут же и положат.
– Тогда сразу бы разбомбили.
– Тоже верно. Значит, учинят допросы с пристрастием, а уже потом…
Опять захрустел микрофон:
– Вы что там, умерли? Уже… Я же приказал: руки в гору, выходи по одному.
Вот привязался…
– Кавторанг, поговори с ними, у тебя глотка лужёная…
Этому, верно, никакие «матюгальники» не нужны: набрал в грудь воздуха так, что вены на висках налились. Гаркнул:
– Нам подумать надо!
– А кофия горячего с пирожками не требуется?
Пётр Семёнович покачал головой.
– Так не пойдёт, не станут они ждать, надо им зацепку дать.
– Какую?
– Сказать, что нам посоветоваться надо.
– С кем?
– Неважно! Им нужно наших командиров вычислить, под кем мы ходим, чтобы тропинку к ним протоптать. Теперь они на провод сядут, чтобы разговоры наши слушать. Им молчаливые трупы хуже, чем живые болтуны.
– С
