Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

что американские солдаты на базе жили не плохо. Современные двухэтажные домики-казармы были оборудованы двухярусными кроватями, душевыми и туалетами. Окна были широкие и давали много света. База была полностью автономна. Кроме столовых и небольшой котельной была даже своя пекарня. На территории лагеря был маленький магазинчик.

В первый же вечер, выйдя из лагеря на прогулку, сразу за воротами, что-то знакомое вдруг резануло душу. На площадке для автомобилей стояли российские «Жигули», задняя дверца была открыта, а на сиденье, свесив ноги на асфальт, сидел мужик с баяном и душевно напевал Пугачёвского «Паромщика»: «…то берег левый нужен им, то берег правый …».

Во время официального знакомства с администрацией Семёна спросили, будет ли он менять своё имя? Семён, как и обещал матери при отъезде, взял себе имя деда, причём сделал это с удовольствием. Почему-то расcтаться с прежним именем было легко. Дед Франц был легендарной личностью. Семён много интересных рассказов слышал от матери про деда Франца. Например, будучи католиком, он венчался по православному обряду по настоянию бабы Лены. Просто приставил наган ко лбу местного попа, и он их обвенчал. Дед Франц был ещё и таинственной личностью. Он никогда не рассказывал, как он жил одиннадцать лет в Чикаго и почему вдруг вернулся в Европу, когда началась первая мировая война, и сразу пошёл воевать на стороне австро-венгров, а при первой возможности сдался в российский плен. И, когда появилась возможность вернуться в Европу, он не использовал эту возможность, а женился на россиянке, практически не зная русского языка. И многое другое.

Теперь во всех документах у наших переселенцев стояло имя: Franz Molnar.

На выбор для дальнейшего проживания предлагалось три земли. Семья Франца (теперь мы будем называть его этим именем) выбрала Саксонию. В Эмпфингене прожили две недели, пока были оформлены нужные документы. Теперь предстояло отправляться в пересыльный лагерь Беренштайн в Саксонии. Всех, кто уезжал в Саксонию (таких было две семьи), автобусом отправили до ближайшей станции. Как она называлась уже невозможно вспомнить.

Выйдя на перрон, у Франца что-то ёкнуло в груди.

Однажды ему приснился необычный сон. Они с отцом должны были куда-то ехать на поезде. Все подходили к окошку, где сидел кассир, и говорили, до какой станции надо ехать, и кассир в виде билета, а, может, вместе с билетом, выдавал фужер красного вина. Чем дальше была станция назначения, тем больше был фужер.

Сейчас стоя, на перроне, Франц вдруг понял, что именно эту маленькую, сказочную станцию он когда-то видел во сне. День был такой же солнечный, станция была игрушечно маленькой, и со всех сторон её окружал какой-то сказочный лес. Тихонько подкатил маленький пассажирский состав. В нём было только два вагона. У всех, судя по лицам, было какое-то ощущение нереальности.

Пересыльный лагерь в Саксонии назывался Беренштайн. Он находился на границе с Чехией. Одним из главных развлечений переселенцев была прогулка за границу. Перешёл по мосту небольшую речку и ты уже в Чехии. Лагерь Беренштайн – это была бывшая военная база войск бывшего СССР. Все постройки были какие-то ветхие и неприглядные по сравнению с лагерем в Эмпфингене, но находился этот городок прямо в сосновом лесу и это напоминало Францу лес на дачах под Красноярском. Здесь семья Молнаров прожила недели три – не было свободных мест в общежитиях для переселенцев для постоянного проживания. А по желанию Молнаров – место это должно быть в большом городе, чтобы можно было найти работу по своей специальности, а какой может быть вычислительный центр в маленьком городке или деревне. Другие семьи переселенцев не кочевряжились и ехали в первое же предложенное место. Наконец Францу сообщили, что есть место в десяти километрах от столицы Саксонии – Дрездена. Городок назывался Косвиг и с Дрезденом было железнодорожное сообщение на Берлинском направлении. Франца не смущало, что это была бывшая ГДР – социализм умер почти на всей планете.

Общежитие для переселенцев было одноэтажное блочное здание, длинное и неуклюжее в виде перевёрнутой буквы «Г». На семью полагалась одна комната с двухярусными кроватями. Кухня была общей, как и душевая с туалетами. В здании жили практически все семьи российских немцев из Казахстана, одна семья была из сербии и молодой мужик не то из Румынии, не то из Молдавии, не то из Польши с длинной немецкой фамилией Вэрмефляшке – эта фамилия напоминала Францу фамилию известного немецкого математика-геометра, ученика Клейна и Гильберта, умершего в шестидесятых годах – Вильгельма Бляшке.

Сыновья Франца сразу же пошли в местную школу, а Тамару и Франца должны были отправить на курсы по изучению немецкого языка, но группа ещё не была сформирована и ничего другого не оставалось, как гулять по берегу Эльбы и изучать местный городок. У Франца никогда не было столько свободного времени и он тут же засел за свою математику. В первые же дни своих математических занятий была открыта любопытная формула, очень похожая на формулу Пика, но проверить это Франц не мог, так как их багаж с библиотекой был ещё где-то в дороге. Формула эта позволяла вычислить площадь многоугольника, расположенного на целочисленной решётке.

Библтотека прибыла через три недели со дня приезда в Косвиг. Помогать разгружать ящики пришли некоторые из соседей и были очень удивлены, увидев в богаже только книги и в таком количестве.

– Да…а, – сказал сосед Андреас, увидя книги в таком множестве, – зачем тебе столько книг?

– Я их читаю, – удивлённо ответил Франц.

– Сразу все? – выпучил глаза сосед.

– Да нет, по мере необходимости. Здесь ведь примерно половина художественных, половина – по специальности. Тамара всё каталог собирается составить для художественных книг, свои-то я наизусть помню.

– Сколько же их здесь?

– Примерно тысяча, не считали.

– Я тоже одну книгу в жизни читал, когда лежал в больнице, но потом, слава богу, поправился и не дочитал, – грустно сказал сосед.

В одном из ящиков находилась коробка, открыв которую, Франц обнаружил, что наглядные математические пособия не пострадали и благополучно прибыли в Германию.

Бутылка кефира

(рассказ из жизни Семёна Молнара)

Однажды зашёл к Семёну Сергей. Иду, говорит, сдавать молочные бутылки, а одна вроде дефектная. Кефир в неё разлили, а вот примут назад или нет – не уверен. И вытаскивает из авоськи бутылку из под кефира. Ну вы все представляете себе такую бутылку из восьмидесятых годов прошлого столетия. Бутылка, действительно, оказалась необычной.

Семён не знал технологии изготовления таких бутылок, но по внешнему виду можно было догадаться, так как вдоль всей бутылки был небольшой тоненький технологический шов, как будто бутылку лепили из двух половинок, а, может быть, – это так и было. А вот внутри бутылки была стеклянная нить, напоминающая цепную линию, концы