Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

Его отряд был необычным. Они шокировали людей, пугали их, настораживали или заставляли держаться нейтрально. Все одиночки, волей судьбы оказавшиеся вместе. Они тоже никому не доверяют, в том числе и друг другу. Но они все начали привыкать быть вместе с кем–то. У них появились общие цели, общие интересы. И самое главное — наконец–то пропал языковой барьер, который так сильно мешал в самом начале. Учиться вместе оказалось весьма забавным и веселым. Но случись что–то более серьезное, чем детские игры в песочнице Дурмстранга, пойдут ли они с ним вместе? Точно ли не встанут против?

Что будет потом? В Англии от него ждут великих свершений, а он запутался в собственных мыслях и этот клубок опутал душу удавкой. Желание «быть просто Гарри» теперь покоится на одной из полочек сознания с ярлыком недостижимости.

Гарри стало страшно, что в какой–то определенный момент все эмоции и хаотичные думы, так тщательно запрятанные глубоко в нем, начнут вырываться из него неуправляемым потоком вместе со стихийной магией. Мальчик как никогда ярко ощущал, что он на пороге этого. За несколько шагов до взрыва.

Снег все продолжал идти, только усиливаясь, и теперь весь вид из окна напоминал белую пелену. Скрипнула дверь и Тадеуш резко открыл глаза. В палату вошел господин Пришейухов. На нем был какой–то потрепанный временем бежевый халат, а сам он выглядел очень уставшим и измученным.

— Как мой брат? — спросил Бруевич, забыв даже от волнения поздороваться.

Целитель наложил какие–то сканирующие чары, во что–то долго вглядывался, а потом удовлетворенно крякнул.

— Благодаря зелью, кости срослись правильно и быстро. Обморожений нет. Сначала его держали согревающие чары на его мантии, потом одежда его спасителя. Простудиться он все же успел, но порция перечного зелья все исправит. Вчера ее давать было нельзя. Крововосполняющее зелье привело кровь в норму. Еще денек полежит тут, и сможешь забирать его.

Гарри улыбнулся такой искренней заботе и теплоте по отношению одного брата к другому.

— Поттер, вы вообще молодец. Считайте, что итоговую контрольную вы сдали на максимум.

— Спасибо, — отозвался мальчик с подоконника. — Я уже могу покинуть палату?

Целитель внимательно осмотрел еще вчера обмороженные руки и, найдя их вполне здоровыми, кивнул.

— Все хорошо. Можете идти. От зарядки у вас официальное освобождение, а вот на завтрак вполне можете успеть.

Гарри принялся одевать на себя квиддичную форму.

— Всем до свидания! — попрощался мальчик и выскользнул в коридор.

Вслед за ним выбежал Тадеуш.

— Эй! Подожди! Я хотел сказать тебе спасибо за брата. Если бы не ты… Не знаю даже, что было бы… Мы могли бы искать его очень долго, — его руки задрожали. — А могли бы вообще не найти… Спасибо. Теперь я обязан тебе.

Поттер мягко улыбнулся.

— Мне не нужны долги. Я просто рад, что с ним все в порядке. Береги его… Близкие люди — это самое дорогое и ценное, что есть у нас…

И, оставив растерянного Бруевича позади, поднялся к себе в спальню. Роберт, видимо, был на зарядке. А Сириус, растянувшись на кровати в позе звездочки, спал. Гарри сел за свой стол, провел рукой по стопке абсолютно белых листов и, поддавшись мимолетному желанию, достал чернильницу с черными чернилами, перо и вывел длинную завитушку, за ней другую, потом третью, четвертую… Он уже бездумно водил пером по бумаге, пока на ней не появились дом, деревья, забор, качели и скамейка. Но все это было неживым и черным. Как бы показывающим, что, чего бы он ни хотел, это так и останется несбыточным.

Гарри взял второй лист и задумчиво начал выводить на нем строчки. Он выплескивал в них всю свою боль, всю горечь, все желания. И когда он закончил, смог более свободно вздохнуть. Спираль, закручивающаяся в нем, ослабла, давая возможность передышки.

Все это время пес лежал на кровати и наблюдал за мальчиком. Гарри встал из–за стола, накинул на плечо сумку и подошел к Гримму.

— Оставайся всегда собакой. Животные ведь не предают, — грустно улыбнулся мальчик. — Когда ты такой, я даже иногда забываю, что ты человек…

Гарри убрал руку и поспешно вышел из спальни. Сириус, убедившись, что никого нет и заходить в спальню никто не собирается, трансформировался назад в человека и подошел к письменному столу. Конечно же, он понимал, что рыться в чужих вещах очень некрасиво, но ничего поделать с собой не мог. Ему нужно было знать, что так расстроило его крестника. Сначала он увидел рисунок мальчика, потом стихотворение.

Помогите мне проснуться!

Нет желания больше спать.

Мне так хочется очнуться,

И в эту бездну не впадать.

Мне молчанье опостыло,

И бесчувствие — приговор!

Одеялом тьма накрыла,

Словно формалиновый раствор.

Я безбрежен, и я грешен,

Я потерян и один,

Я беспамятен, не нужен,

У отчаяния пучин.

Я же верю, я же знаю,

Что вырваться смогу.

Я уже почти взлетаю,

Пробивая сердца тьму.

Задыхаюсь, усмиряюсь,

На минуту замолчу.

И вот снова устремляюсь,

То в бессилии кричу.

Мне бы руку, мне б улыбку,

Мне бы просто солнца луч,

Мне детскую открытку,

И небо звездное без туч.

Помогите мне проснуться!

Я еще пока могу,

Теплотой своей коснуться.

Обещаю, не сожгу!

Сириус долго держал в руках лист, пока не понял, что плачет. Маленький, хрупкий мальчишка, который старается выглядеть гораздо старше, хотя его мысли явно слишком опережают его развитие, эмоционально все еще ребенок, с такими простыми, обычными, общечеловеческими проблемами и потребностями, и так остро страдающий от своего одиночества. А Снейп все усугубил. Он очень боялся того, что в какой–то момент Гарри может решить покончить с собой, потому что ему здесь просто не за что держаться. Все подростки подвержены суицидальным наклонностям, а в случае с Поттером все многократно усугублено.

Блек схватил со стола обычный лист бумаги в клетку, и начал на нем быстро что–то писать, после обратился в пса и бегом бросился в совятню.

Вечером того же дня Северус Снейп получил весьма короткое, но емкое письмо:

«Если ты еще раз причинишь боль моему крестнику и заставишь его страдать, то обещаю, что на этот раз перегрызу тебе горло. Ведь рядом с тобой больше не будет того, кто захочет тебя защитить.

Помни, я всегда рядом. Твой персональный кошмар Сириус Блек»

Оставшиеся дни до каникул пролетели очень быстро. Когда Гарри уже был готов занести свое имя в список остававшихся в школе на праздники, прилетела сова с письмом.

«Поттер, я даже не питаю скромных надежд на то, что ты помнишь о том, что мы и в этом году должны будем посетить дом Малфоев в Сочельник. Я полагаю, что даже твое скудоумие может в полной мере осознать то, что там в полном составе будут присутствовать журналисты и верхушка Министерства.

Так же твой прошлый побег подчеркнул твой кретинизм. Люпин весьма детально описал твое физическое состояние после прибытия в Дурмстранг. Ты считаешь, что умереть с весьма неприятной правдой куда лучше, чем счастливо и спокойно жить без отсутствия некоторых воспоминаний?! Избавиться от них было бы вполне приемлемо для обеих сторон. Ты сам усложняешь себе жизнь и взращиваешь проблемы там, где вполне возможно было бы обойтись без них.

Своим поступком ты наказал и себя, и своего эльфа. Поттер, нельзя быть настолько безрассудным и не просчитывать все дальнейшие действия, особенно если это может подставить кого–то. Я, конечно, не надеюсь, но все–таки ты, возможно, осознаешь собственные ошибки и попытаешься исправить их. Очень не хочется разочаровываться в тебе еще раз.

С. С.»

Гарри глухо зарычал и вылетел из комнаты. Да что он себе позволяет?! Как он может так спокойно рассуждать обо всем, как о чем–то совершенно не значимом и не заслуживающим внимания? Как он может еще в чем–то обвинять его? И при этом давить на больные места? Как так можно?

Мальчик забежал в пустую тренировочную комнату и начал методично уничтожать манекены, превращая их гору щепок.

— Эй, может, хватит. А то нам скоро и тренироваться будет не на чем, — произнес у него за спиной Эдвин.

Гарри резко обернулся.

— Что ты тут делаешь?

Эрстед протянул ему письмо.

— Ты так быстро ретировался из Общей гостиной, что забыл на столике весьма занимательный компромат на себя. До того состояния, что было у тебя месяц назад, тебя довел твой опекун?

Поттер поколебался, а потом сухо кивнул.

— И мне придется поехать, иначе меня передадут тем людям, что будут представлять для меня еще большую опасность.

Эдвин оперся на стенку, поднял голову к потолку, задумчиво постукивая пальцем по подбородку.

— Я поеду с тобой.