Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

— Мне кажется, ты утрируешь, — осторожно произнес Дориан.

— Возможно, но самоутверждаются там зачастую не за счет положительных поступков. Тем более вопрос с жаждущими моей смерти до сих пор остается открытым, — покачал головой Гарри. — К одному из подобных энтузиастов мы и идем на бал.

— Он хочет убить тебя? — возмутился Дориан.

Поттер мягко улыбнулся.

— Не совсем… Как бы это сказать… Просто он явно не откажется от этого, если вернется его хозяин. Малфой сделает все, что будет угодно Волдеморту. Сейчас моя гибель не является приоритетной для него лично, но вот перспективы на будущее отнюдь не самые радужные…

— У тебя веселая жизнь, — мрачно заметил Эдвин.

— Очень, — подтвердил Гарри, распаковывая вещи и ища среди них новую парадную мантию, купленную утром в Шабаше из–за того, что прошлогодняя стала ему уже мала.

Дальнейшие разборы сундуков прошли в молчании. Ближе к шести вечера ребята спустились вниз, застав зельевара сидящим в том же кресле, что и утром. На Снейпе была неизменная черная широкая мантия, но на этот раз бархатная. Видимо, торжественная одежда отличалась от будничной только тканью. Дориан красовался в кипельно–белой атласной рубашке, в черных узких брюках с отблеском, с черным с внешней стороны и алым с внутренней плащом с воротником–стоечкой. По словам Стана, это вполне приемлемый парадный вампирский костюм. Эдвин надел черные кожаные брюки и рубашку с серебряной рунической вязью. Волосы на его голове были перехвачены костяной заколкой в виде маленького черепа, на шее висел медальон с гербовой печатью в виде скелета, смотрящего на призывной круг, а в ушах, так же как и у Гарри, поблескивали еле заметные маленькие серебряные сережки–гвоздики.

Поттер выглядел достаточно солидным в своем черном фраке и темно–зеленой рубашке с черной бабочкой. Весь его вид говорил о холодном спокойствии и совершенном безразличии ко всему.

— Я считаю, что уже пора отправляться, — взглянув на часы, произнес Снейп.

Гарри, кивнув, вошел в огонь первым.

Большой зал Малфой–менора ничуть не изменился с прошлого года, будто бы его кто–то решил законсервировать и только сегодня открыл вновь. Те же чинные гости в разномастных одеждах, представляющих вместе разноцветную галдящую толпу, та же огромная елка около большого камина, и та же фальшивая приветливая улыбка Люциуса Малфоя. Рядом с хозяином вечера стояла его прекрасная жена Нарцисса, в обтягивающей голубой мантии с открытым верхом, выгодно выделяющим шею, которое еще больше подчеркивало скромное бриллиантовое колье, стоящее в несколько раз дороже, чем все убранство зала. Сам Люциус выглядел по обычному холено. Все части его образа кричали о дороговизне и утонченности вкуса. Эти люди ассоциировались у Гарри с павлинами. Неужели вся эта толпа в зале была настолько глупа, что не видела ничего дальше напыщенности и антуража? Возможно, каждый здесь желал урвать кусочек собственного счастья, считая, что его манипуляций и схем никто не заметит. Люди называют это тонкой психологией, несмотря на то, что все их намерения весьма прозрачны, а коварные планы шиты белыми нитками. Все присутствующие здесь считают себя неимоверно важными, чинными, значимыми и благородными. Но даже половина этой толпы не подходит под подобное описание. Все здесь просто помешаны на том, с кем бы завести новые крепкие и выгодные связи, с кем поддержать старые, а от кого бы лучше отойти, чтобы случайно не потратить свое время на кого–то ненужного или незначимого. Неприятно ощущать себя частью подобной системы.

Сзади затрещал камин и из него по одному вышли Эдвин, Дориан и зельевар. Гарри постарался улыбнуться как можно более доброжелательно и тут же направился к Люциусу.

— Добрый вечер, — поприветствовал хозяев вечера мальчик, чуть поклонившись мистеру Малфою и поцеловав руку Нарциссе.

Его спутники поступили так же. Условности этикета были соблюдены, и Люциус позволил себе одобрительную мину на лице.

— Северус, я вижу, твой подопечный из года в год все совершенствуется. При правильном воспитании из него получится замечательный член английского магического общества. Я буквально на днях говорил об этом с министром. Он думает так же. Если тебе потребуется помощь, то я ее с радостью тебе окажу. Тебе ли не знать, что в искусстве этикета и благородных традиций мне нет равных.

Снейп помрачнел и процедил сквозь зубы.

— Я и сам неплохо справляюсь.

Люциус доброжелательно улыбнулся.

— Ну что ты, мой друг. Я ничуть не сомневаюсь в твоей компетенции! Просто предлагаю тебе свои услуги. И заметь, что делаю это с радостью, совершенно бескорыстно.

Снейп усмехнулся на подобное заявление.

— Если я перестану справляться, то обязательно обращусь к тебе.

Гарри надоело слушать о себе в третьем лице, будто бы его здесь и не было.

— Мистер Малфой, стоит ли мне это воспринимать как личное оскорбление? Насколько мне известно, вы отличаетесь отличной памятью и должны знать, что я учусь в Дурмстранге, школе, где дают весьма разностороннее образование, позволяющее быть достойным членом не только английского магического общества, но и европейского.

Люциус перевел взгляд на мальчика.

— Нет, что вы, мистер Поттер, я не сомневаюсь в ваших способностях, просто опасался, что вы можете упустить некоторые важные специфические детали, которые могли бы вам помочь сформировать более точные взгляды на политическую жизнь страны и на вашу в ней роль в целом, но, как мне кажется, вы уже пришли к своим неким выводам.

— Вы правы, у меня уже есть своя позиция, и я придерживаюсь ее. Кстати, мы так увлеклись разговором, что мои друзья остались не представленными вам. Это Дориан Стан и Эдвин Эрстед. Думаю, эти фамилии вам должны были быть известны.

Люциус тут же окинул цепким взглядом спутников Гарри.

— Конечно же, я знаю столь сильные и могущественные роды. Я очень рад приветствовать их представителей в своем доме. Для меня это большая честь, — манерно произнес старший Малфой, кладя правую руку себе на грудь в область сердца.

— Мы здесь не представляем наши фамилии, наша цель — это не дать заскучать лучшему другу, — хищно улыбнулся Дориан.

— Я не думаю, что здесь найдется место скуке. Но разговоры стариков вас могут утомить, Вам было бы куда интересней провести свое время с ровесниками. Мой сын Драко как раз разместился со своими приятелями на одном из диванчиков, рядом с центральным балконом. Вы можете присоединиться к нему.

Гарри двинулся в указанном направлении. Дориан скрылся в толпе с целью найти что–нибудь приятно безалкогольное.

Младший Малфой восседал в центре кожаного диванчика. По бокам от него размещались два амбалообразных существа без всякого намека на возможность хоть какой–то умственной деятельности. Они усиленно поедали шоколадные фигурки и не замечали ничего вокруг. Чуть поодаль от них сидели две не очень красивых девочки в ярких аляпистых мантиях со множеством рюш и оборок на них. По мнению Гарри, это выглядело несколько вульгарно, и, будь девочки чуть старше, он тут же обвинил бы их в пошлости и отсутствии вкуса. На том же диванчике, но левее, тихую беседу вели два мальчика. Один был темнокожим, с широкими скулами и округлыми чертами телосложения. Другой же выглядел угловатым, а его бледность ярко контрастировала с его смоляными волосами и бровями. Все его движениями были четко выверенными, а жесты скупыми.

— Добрый вечер, — поприветствовал всех Гарри, пододвинув к себе палочкой три кресла.

Малфой приподнялся со своего места и внимательно оглядел подошедших.

— И вам доброго… — манерно растягивая гласные, произнес он. — Вы не представитесь?

Гарри улыбнулся.

— Я думал, что ты помнишь меня. Я Гарри Поттер. Это мой друг — Эдвин Эрстед. Ещё один мальчик сейчас добывает нам напитки, чтобы мы случайно не пали здесь жертвами жажды.

Сидящие на диванчике вмиг оживились, и в их лицах проступило любопытство. Драко же побледнел, но быстро справился с собой.

— В прошлом году ты носил очки, — осторожно произнес он.

— Да, — кивнул Гарри. — В Дурмстранге уделяют большое внимание здоровью студентов.

Малфой кисло улыбнулся, все ещё настороженно глядя на них.

— Разреши мне представить своих… однокурсников с факультета Слизерин. Это, — он махнул в сторону амбалов. — Винсент Кребб и Грегори Гойл.

Мальчики одновременно кивнули, как игрушечные болванчики, и тут же вернулись к поеданию шоколада.

— Это Панси Паркинсон, — Малфой кивнул в сторону девочки в яркой мантии с прической–каре на голове.

Она тут же покраснела и опустила глаза вниз.

— Это Миллисента Булстроуд.

Вторая девочка оказалась более крупного телосложения с наглым взглядом и видом превосходства над всем миром.