Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

Кошка Маришка

Фанфик Мои миры, твое отчаяние. Танец первый

Шапка фанфика

Пейринг: Гарри Поттер Северус Снейп Альбус Дамблдор Игорь Каркаров Новый Женский Персонаж Новый Мужской Персонаж

Рейтинг: R

Жанр: AU/Angst/Drama

Размер: Макси

Статус: Закончен

События: Философские размышления, Сильный Гарри, Независимый Гарри

Саммари: Что может желать маленький мальчик–сирота? Может счастья и простого человеческого тепла? Дурсли отказываются от десятилетнего Гарри, и опеку над ним приходится взять Северусу Снейпу. К чему это может привести? Что будет, если в итоге Гарри выберет свой собственный путь?

Предупреждение: Попытка суицида, AU.

Коментарий автора: Все права на героев принадлежат госпоже РО. Из моего здесь только неуемная фантазия.

Глава 1. С Днем Рождения, Гарри!

В доме № 4 по Тисовой улице, в чулане, на повидавшей уже многое на своем веку кровати лежал худощавый мальчик, которому сегодня исполнилось 10 лет. Но никто, кроме него, не помнил об этом, так что подарков или празднований он и не ждал. Если быть честным, то родственников, у которых он жил, нельзя было назвать хорошими людьми. Дурсли были слишком жестокими, властными, эгоистичными и вместе с этим еще и достаточно ограниченными людьми, которые не признавали и опасались всего странного и выходящего за рамки понимания обычного человека. Они с дотошной уверенностью полагали, что их племянник будет обязательно «странным», и всеми силами пытались не допустить этого. Чаще всего они использовали метод выбивания из него «ненормальности». Поводом для этого мог послужить самый незначительный факт, такой как спустившая шина на машине дяди, или оступившийся на ровном месте кузен, или случайно подгоревший обед, который готовила тетушка. Что уж говорить о том, что случалось, если погода внезапно портилась?! Другим, не менее эффективным, по их мнению, методом воздействия на ненормальность своего племянника было запирание его на несколько дней без еды и воды в чулане, служившем по совместительству еще и комнатой мальчика. Но этот способ использовался куда реже, по той причине, что в обязанности мальчика входила работа по дому и в саду, обязательное приготовление завтрака, от которого ему доставалась максимум его десятая часть, а также помощь с обедом и ужином. Родственники искренне верили, что если у него будет меньше свободного времени, то и «странностей» он не выкинет, хотя они, скорее всего, таким образом оправдывали собственную лень.

Этого мальчика звали Гарри Поттер, и он не совсем понимал, что же в нем необычного, кроме шрама в виде молнии на лбу, который уж точно никакой поркой не выведешь. Хотя иногда около него действительно происходили не совсем объяснимые вещи, такие как внезапно изменившие цвет волосы его учительницы, когда она ругала его за канцелярские кнопки на ее стуле и не хотела слышать то, что он никогда не делал этого. Он знал, что на него наябедничал кузен Дадли, который и был виновником происшествия. Это и разозлило его и, когда он почти физически смог ощутить волну собственного гнева, волосы учительницы внезапно стали насыщенно–голубого цвета. Или однажды, когда тетя Петунья почти налысо обстригла его кухонными ножницами, утром обнаружилось, что волосы вернулись в свое обычное состояние и были такими же, как и до ее парикмахерских экспериментов. В обоих случаях он был нещадно выпорот и заперт на неделю в чулане, где провел несколько дней без еды, а в оставшееся до окончания наказания время ему полагались только хлеб и стакан воды.

Еще мальчик иногда чувствовал гнетущее одиночество, с которым он со временем почти смирился. Сверстники его избегали: одни боялись быть побитыми Дадли, другие же поддерживали кузена и участвовали в игре «Охота на Гарри», целью которой было поймать и избить Гарри. Чаще всего на него нападали по дороге из школы домой, и поэтому приходилось придумывать, как незаметно удрать из школы, чтобы добраться в целости и сохранности до своего чулана, где он мог запереться. Вследствие этих стычек у него был явно непрезентабельный вид, включающий в себя синяки, шишки и ссадины. Образ довершали круглые очки — «велосипеды» с треснувшими стеклами, которые держались на добром слове и скотче, мешковатая поношенная одежда, доставшаяся ему от кузена, превосходившего его по габаритам раза в три. Родителей же у него не было: они умерли, когда ему было около годика. По словам тети, они погибли в автокатастрофе и были падшими людьми. Его отец в тот день сел в пьяном виде за руль, так как в другом виде он и не бывал, и не справился с управлением. Его мать была вместе с ним и тоже в нетрезвом состоянии. Поэтому Петунья была уверенна, что с такой наследственностью из мальчишки ничего нормального просто не может вырасти, о чем и твердила постоянно своему племяннику.

Мальчик тяжело вздохнул и посмотрел на старые часы с треснувшим стеклом циферблата. На будильнике важно восседал большой черный паук, чинно шевеля лапками. Любой другой испугался бы и заверещал почище автомобильной сигнализации. Но не Гарри. За девять лет соседства с ними он уже успел привыкнуть и воспринимал их как совершенно нормальную часть своей обыденной жизни. Мальчик поднес часы к глазам и стряхнул насекомое с них, устояв перед желанием немедленно подбросить паука Дадли. Нет, кузена ему было совершенно не жаль, но бедное насекомое вряд ли бы выжило после этой встречи. Отвлекшись от мыслей, он перевел взгляд на циферблат: стрелки показывали без пяти семь. Что ж, значит, пора одеваться и идти на кухню, пока кому–нибудь не пришла идея разбудить его, окатив ведром холодной воды.

На лестнице послышались быстрые шаги, в нескольких местах штукатурка белым облачком спустилась на кровать мальчика. Гарри, тяжело вздохнув, открыл дверь и произнес:

— Доброго утра, тетя Петунья.

— Доброго. — Женщина с лошадиным лицом поджала губы и окинула племянника хмурым взглядом. — Иди и позаботься о завтраке, паршивец. В твоих интересах не испортить еду.

Гарри угрюмо кивнул. Войдя в кухню, он достал бекон, яйца и хлеб для тостов и принялся готовить. Сколько он здесь жил, завтрак всегда проходил именно так. Яичница с беконом, тосты с джемом и чашка с чаем. Все привычно, все отработано. Мальчику как всегда достанется совсем маленький кусочек яичницы, без намека на бекон, половина кусочка хлеба для тоста и чай из уже завариваемого ранее пакетика.

На лестнице послышался грохот, которому могло бы позавидовать стадо слонов, бегущих на водопой. Гарри предположил, что это его кузен соизволил спуститься поесть, и оказался прав.

— О, наш раб уже трудится! Давай, давай, продолжай! Твоя обязанность служить мне и развлекать. — Противно хихикая, кузен с размаха плюхнулся на стул. — Даже в день рождения у рабов нет поблажек. И подарков тоже нет. Да и кому их тебе дарить? Может, мертвой мамочке? Или папочке? Или твоим друзьям?

Гарри как–то очень яростно начал переворачивать яичницу на сковородке, стараясь сосредоточиться только на этом действии. Но слова кузена цепляли и делали больно. Возможно, потому что это была горькая правда, которую никогда не хочется признавать.

Дадли подошел к холодильнику и вытащил пирожное, которое начал тут же есть.

— Тебе такого никогда не получить… Все из–за того, что ты ничтожество! — и, звонко смеясь, он выбежал из кухни и побежал по лестнице на верх.

Гарри сжал кулаки и громко крикнул ему вслед:

— Да будь ты проклят!

Дадли неожиданно оступился на лестнице, вцепился руками в поручень, но все равно ударился коленом о ступеньку. Пирожное вообще впечаталось в стену.

Гарри звонко рассмеялся, глядя на ошеломленного кузена, который не мог до конца понять, что же все–таки с ним произошло.

Но ответа он не услышал, потому что из комнаты выбежала Петунья и упала на колени рядом с сыном, который решил, что самое время устроить показательную истерику.

— Что случилось, малыш? Как ты? Очень больно? Ты что–то отбил себе? Сломал? Вывихнул? Дадличек, успокойся! Ну, пожалуйста! Малыш, давай я тебе сегодня куплю тортик? Нет, лучше два! Только успокойся, пожалуйста, маленький мой! — затарахтела она, пытаясь погладить по голове грубо отпихивающего ее «потерпевшего».

— Это все он! — сквозь притворную истерику прокричал Дадли. — Ему не понравилось, что я смеялся, и он сделал так… ик… чтобы я оступился… Ааааааааааааа! А если бы я сломал шею? Он меня чуть не убил!!! Убийца!!!

Гарри нервно сглотнул и забыл на время о жарящейся на сковородке яичнице. Он знал, что за этим последует и постарался проглотить комок, невольно застрявший в горле. Слишком часто на него сваливались незаслуженные наказания, которые не отличались гуманизмом. Однажды он пожаловался на это школьному социальному работнику, но она оказалась знакомой тети по садовому клубу, и мальчик был признан мерзким лжецом. А когда об этом стало известно дома, то Гарри целую неделю не мог спокойно сидеть, не морщась от боли.