Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

— Северус, не иронизируй. Я всего лишь хочу надеяться, что он окружит себя надежными людьми… Очень надеюсь… В Хогвартсе ему будет безопасно… Но это не оградит его абсолютно от всего. Так или иначе, ему придется сталкиваться с разными ситуациями, где никто не будет страховать его.

— Эти люди окружат его с вашей легкой подачи, а потом немного махинаций и программу взращивания новых героев можно будет запатентовывать… — профессор тихо хмыкнул и, судя по звукам, налил что–то себе в стакан, и вряд ли это что–то было безалкогольным.

— Надо признать, что, хоть он и известен, но, зная о возможной опасности, мало семей согласится безропотно принять его в своем доме. Или позволить своим детям очень близко сойтись с ним. Он скорее станет музейным экспонатом, одиноким экспонатом… Знакомых у него будет достаточно, но ни одного близкого друга. Но, допустим, те же Уизли будут только рады ему… Он получит и союзников, и понимание о душевном тепле. Как я понимаю, от тебя Гарри почти ничего хорошего не видит … Ты так и не перерос свою ненависть к Джеймсу.

— Профессор Дамблдор, по–моему, мы уже обсуждали это и, если я не ошибаюсь, одной из причин, по которой вы всучили его мне, было как раз отсутствие преклонения перед этим сопляком. Я не собираюсь баловать его и носиться с ним, как с писаной торбой, — прошипел Снейп.

— Иногда я не понимаю, как с твоей сильной любовью к Лили ты можешь так сильно ненавидеть Гарри… Он и ее сын, а не только Джеймса… Не забывай об этом… Мальчик мой, не нужно стоять перед ним на коленях, ему нужна просто поддержка. Очень важно, чтобы в будущем он знал, что такое любовь… Без нее он проиграет… Если тебе будет удобней, то считай, что это нужно для победы, чтобы твои прежние усилия не пошли прахом.

— Ваша логика железная. Я не могу больше любить. Я успел перегореть. А этот паршивец… Вы так уверены в том, что вам удастся выковать из него надежду магического мира… В ваших способностях манипулятора я и не сомневался, но вопрос о судьбе мальчика все еще открыт. Надо будет научить контролировать его собственную магию. Но, Альбус, почему вы решили, что победителем из этой схватки выйдет именно Поттер? У него, на мой взгляд, куда больше вероятность умереть.

— Нельзя терять надежду, мальчик мой… Нельзя… особенно если она последняя. И я думаю, что в последней битве не будет выигравших… Проиграют оба.

Гарри решил не дослушивать разговор и очень тихо поднялся в свою комнату. Все разрушилось… То, во что он начал верить за последние несколько месяцев. То, что все–таки будет хоть кому–то нужен в новом мире… В этом мире есть волшебство, но нет чудес.

Мальчик лег в кровать, залез под одеяло и заплакал. Казалось, что это самые горькие слезы, которые только были в его не такой уж долгой жизни. Его душило ощущение какого–то предательства. Предательства его как человека… Он для них не больше, чем самая обычная вещь. Полезная, но бесхозная. И теперь самое важное вовремя ею завладеть, пока это не сделали другие. У вещи нет эмоций или желаний. Всего лишь функции и условия для их использования. Ему всего лишь десять лет, но что он может вспомнить? Череду из боли и отчаянья? Был ли хоть один краткий миг любви? Теплоты? Доброты? Максимум, на что он мог рассчитывать, — это равнодушие. Все соседи с Тисовой улицы относились к нему, как к досадному недоразумению, волей случая затесавшемуся в их обычную размеренную жизнь. Только миссис Фигг относилась к нему немного по–другому, нежели остальные. Иногда тетя Петунья оставляла Гарри с ней, когда нужно было куда–нибудь уехать, а запереть его в чулане было невозможно. Тогда миссис Фигг кормила мальчика старыми, залежалыми кексами и рассказывала ему о своих кошках, которых у нее было постоянно не менее десяти. Они сбегали, умирали, отправлялись к новым хозяевам, и тут же на их месте появлялись новые. Однажды Гарри, когда ему было около четырех лет, принес в дом котенка, и дядя Вернон выкинул его из окна спальни на втором этаже. Животное ничуть не пострадало и потом было подобранно сердобольной мисс Фигг, но последняя надежда на тепло умерла в детском сердце. Так год за годом он накапливал в себе боль, отчаянье и безысходность. У него не было права на ненависть, потому что она всегда требовала выхода и невыносимо жгла изнутри. Позволить прорваться ей наружу — сделать себе же еще хуже. Одно мучение сменится другим. Иногда, если долгими ночами он не мог уснуть от боли, то просто смотрел на потолок и мечтал, что за ним кто–нибудь обязательно придет, откроет дверцу его чулана и вытащит из этого переполненного жестокостью мира. Но, раз за разом получая разочарование от несбыточности подобного, мальчик просто разучился грезить. Не было у него Санта — Клауса или Зубных фей, как у других его ровесников, потому что мальчик видел раз за разом ту несправедливость, что касалась его самого: они никогда не приходили к нему, но имели завидную частоту посещений Дадли, который вел себя, по меньшей мере, нехорошо. Чуть позже он узнал, что на самом деле это были Дурсли. Но на тот момент его это даже не задевало. Никто не утешал его, когда он падал. Его раны в отличие от других заживали достаточно быстро, только наиболее серьезные из них оставляли шрамы на его теле. Ему не доставалось сладостей. Когда Гарри было семь лет, в один из летних дней, Дадли нес целую кучу конфет к себе в комнату и обронил несколько штук на лестнице, тогда мальчик подобрал их и впервые узнал, что такое шоколад. Все что он видел за свою жизнь, — это бег по замкнутому кругу, без права быть собой.

Мальчик посильнее закутался в одеяле и продолжил всхлипывать. От жалости к себе, от безысходности… Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел Снейп и старый волшебник в мантии, разрисованной звездами и полумесяцами. Они подошли к кровати и остановились около нее.

— Я рад, что ты пришел в себя, Гарри. Почему ты плачешь? Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Хочешь лимонную дольку? — маг порылся в карманах своей мантии и извлек оттуда несколько конфет, а потом протянул их мальчику.

Гарри отодвинулся от него, сел на постели, а потом прижался спиной к стене и отрицательно помотал головой.

— Мальчик мой, почему ты не хочешь конфеты? Ты не любишь сладкое? — старик обворожительно улыбнулся и подмигнул ему.

— Поттер, вы ведете себя как минимум некрасиво. Вы позорите меня, — в своей манере произнес Снейп и скрестил руки на груди.

Мальчик смахнул слезы, посмотрел на присутствующих и произнес почти холодно:

— Я вам не доверяю.

Альбус посмотрел на ребенка почти обескуражено и беспомощно оглянулся на зельевара, который тоже прибывал в некоторой растерянности.

— Почему? — выдавил он.

— Я не доверяю никому. Почему тогда должен доверять вам? — Гарри склонил голову набок и внимательно посмотрел в голубые глаза директора, будто пытаясь увидеть в них что–нибудь, что могло оправдать старика за то, что он ранее говорил его опекуну.

— Я похож на преступника? Я не понимаю ничего… Разве я вел себя как–то предосудительно? — Дамблдор внимательно посмотрел на собеседника.

— Хм… Вы похожи на человека, который всегда улыбается и создает около себя доброжелательную атмосферу, а потом может ударить в спину, не меняя выражения лица. Если спросить, зачем он это сделал, скажет, что это было оправдано общим благополучием… Профессора Снейпа я хотя бы уважаю за то, что он будет бить, глядя вам в глаза. Правда, причина тут не в кодексе честного боя, а в том, что он просто захочет насладиться зрелищем, — Гарри прикусил губу, вспомнив о Круцио.

Директор и зельевар выглядели еще более растерянными, чем в начале беседы.

— Боюсь, мальчик мой, что ты слишком быстро делаешь выводы о людях… Так ты можешь отпугнуть от себя настоящих друзей, способных тебя принять, — Дамблдор печально покачал головой.

— Больше тех, кто постарается уничтожить, растоптать, заставить чувствовать боль и унижение. Лучшие друзья зачастую становятся самыми страшными врагами… Я пока не определился с тем, что мне необходимо. Директор, а кто вынудил профессора Снейпа взять меня?

— Это сделал я… У тебя очень необычная история и мне показалось, что самым лучшим вариантом для твоего постепенного вливания в жизнь волшебного сообщества станет профессор Снейп. И в случае опасности он сможет тебя защитить даже ценой собственной жизни…

— Как же дешево стоит его жизнь. Мне не нужно жертв, и я совсем не против умереть… Почему меня никто не забрал раньше оттуда? — мальчик нахмурился.

— Поттер, вы позволяете себе слишком много! Ваше поведение недопустимо. Да что вы о себе возомнили? Мания величия взыграла в вашей крови и ударила в голову? Может, стоило оставить вас захлебываться в собственноручно вызванном потопе? — взвился Снейп. — Или вы предпочли бы сгореть в том пожаре, что был в доме ваших прежних опекунов?