Обвинение в убийстве - Грегг Гервиц

– Здесь его нет.

– Я хочу, чтобы его не было на месте действий. Ясно?

Митчелл двумя руками пригладил усы:

– Да. Я сниму надпись с машины. Не хочу больше сидеть тут.

Тим кивнул и вышел. Он прошел по раздолбанному тротуару, опустив локоть так, чтобы касаться пистолета под футболкой. Обошел квартал и миновал два задних двора. Снова протиснулся в окно ванной и сел за стол. Чековая книжка Баурика лежала на столе. Тим пролистал ее. В середине каждого месяца он клал в банк пятьсот долларов. Вереница записей по чекам привлекла внимание Тима: двести долларов каждую неделю, в фонд Лизи Бауман. Тим напряг память. Дочь тренера, застреленная во время нападения на школу.

Парень по мере сил возмещал ущерб, работая на строительстве памятника и перечисляя деньги в фонд.

Родители двенадцати детей, получивших пули, наверное, были бы тронуты, если бы узнали об этом.

Тим подвинул стул к затененной западной стене, положил пистолет на колени и сидел наедине со своими мыслями. Время ланча подошло и миновало, а Баурика все не было. После обеда тени в комнате легли иначе, и Тим передвинул стул, чтобы оставаться в темноте.

Баурик не появился ни в пять, ни в шесть, ни в восемь.

Тим вспомнил Ричарда – государственного защитника, который сквозь трещины и дыры системы видел ее нерушимую основу. Приступ горя, который Тим испытал вчера вечером, убил в нем какую-то часть его самого, а печаль притупила гнев и убежденность в собственной правоте. Если у него и была какая-то цель, он потерял ее из виду. Он подумал об убийце детей, которого ждал у него дома. Об одиннадцати погибших школьниках и одной погибшей маленькой девочке. О закрытом гробу на похоронах Джинни.

Он думал о том, что Лейн и Баурик – так же, как и сам Тим, – стремились к какому-то абстрактному идеалу, считая, что это и есть справедливость. И каждый из них потерпел неудачу.

В девять часов Тим услышал, как ключ царапает замочную скважину. Он вытащил из заднего кармана шапку и натянул ее на голову. Она закрывала все, кроме рта. Баурик зашел в комнату, захлопнул дверь и, не заметив Тима, бросил каску на полку и стянул рубашку. Его спина была покрыта прыщами.

Он как раз опускал руки, когда заметил, что стула нет на месте. Он закрыл глаза и постоял несколько секунд. Потом спокойно повернулся и увидел сидящего в темноте Тима.

Увидел «Смит-энд-Вессон», нацеленный ему в голову. Его руки поднялись, потом упали вниз.

– Ну давай. Пристрели меня.

Вблизи он оказался таким худым, что напоминал подростка. На его верхней губе росли неровные полоски усов. Тим не рассчитывал, что Баурик будет выглядеть настолько младше своих лет.

По щекам Баурика катились слезы. Тим все так же крепко держал пистолет, но не мог нажать на курок.

– Ты кто? Отец ребенка, которого застрелили? Дядя? Священник? – Волосы Баурика, длинные, свернувшиеся в завитки, спадали на глаза. – Черт, если бы я был на твоем месте, я бы меня застрелил. Валяй.

Тим мысленно пробежался по юридическим аргументам, абстракциям на тему о правосудии и этическим воззрениям, но не нашел в них опоры. Потом заглянул в себя в поисках гнева, но не обнаружил и его.

– Ну же, давай, – Баурик говорил спокойно, но слезы продолжали течь у него по щекам.

– Ты так этого хочешь? – спросил Тим.

– Ты не знаешь, черт возьми, что такое ждать этого! Все время ждать!

– Скрипку я оставил в машине.

– Ты же сам спросил. – Он откинул голову назад и глубоко вздохнул. – Все не так просто, как ты думаешь. Я не знаю, кто ты, но те ребята были сволочами. Правили школой, а мы были их рабами. Тренер предпочитал этого не замечать, потому что не хотел проиграть соревнования.

– Поэтому ты помог двум ублюдкам прострелить его дочери глаз. Вот это я понимаю, правосудие!

Баурик пронзительно рассмеялся. Его голос прерывался, слезы все еще текли по лицу.

– Нет обратного пути, но я пытался что-то поправить. Пытался оплатить свои счета перед тем, как встречу, – он кивнул на пистолет Тима и с силой провел рукой по щеке. – Давай узнаем, удалось ли мне это сделать.

Тим сжал губы и выровнял прицел, но палец, лежащий на курке, все еще ему не подчинялся. Баурик дрожал всем телом. Тим сунул пистолет за пояс и встал, чтобы уйти.

Обе двери ввалились внутрь одновременно. Натянув на лица шапки, Роберт и Митчелл вломились в комнату. Фонарики, пристегнутые к их правым предплечьям, посылали тонкие лучи света, параллельные стволам их пистолетов сорок пятого калибра.

– Все в порядке? – спросил один из них. Он ободряюще кивнул Тиму, в то время как другой сделал неуверенный шаг в сторону Баурика и навел на него пистолет.

Тим вспыхнул от ярости:

– Какого черта вы здесь делаете?

– Ты долго пробыл здесь. Мы подумали, может, что не так. – Тим узнал грубый голос Роберта. Значит, в Баурика целился Митчелл. То, что здесь появился Митчелл, было непростительным нарушением дисциплины; то, что здесь оказался Роберт, было еще хуже. Возможно, Комитет все время играл у него за спиной по своим собственным правилам.

– Ничего не случилось.

– Хорошо. Тогда давай прикончим его и свалим.

Баурик отступил к столу и вздернул голову в ожидании выстрела. Его тонкие руки были скрещены на груди, ладонями он обхватил плечи.

– Нет, – сказал Тим.

– Что?!

Пистолет сдвинулся и теперь был направлен куда-то между Бауриком и Тимом.

– Мы это сделаем, нравится тебе это или нет.

Тим даже не успел подумать, как его рука опустилась и выхватила из-за пояса пистолет. Он нацелился прямо в лоб Митчеллу и увидел, что пистолет Митчелла тоже смотрит ему в лицо. Роберт перевел прицел на Тима, потом обратно на Баурика, сбитый с толку непривычной ситуацией:

– Давайте, черт возьми, успокоимся. Давайте успокоимся.

Глаза Баурика были закрыты, голова все еще откинута назад. Тим, двигаясь медленно и осторожно, встал между Митчеллом и Бауриком. Он ощущал страх Баурика и не сводил глаз с предплечья Митчелла, читая его намерения.

– Отойди. Я не шучу, мать твою. Отодвинься, черт возьми! – Митчелл дернул рукой вправо и выстрелил. Пуля отбила кусок шкафа. Баурик бормотал что-то за спиной Тима, Роберт вопил, но сейчас значение имели только глаза Тима и Митчелла.

Тим стоял абсолютно неподвижно, направив пистолет Митчеллу в голову.

– Если ты сделаешь еще хоть одно движение, я тебя пристрелю. Поверь мне, лучше не обмениваться со мной выстрелами с такого близкого расстояния.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наконец Митчелл опустил пистолет, сунул его в кобуру и вылетел из дома, прогрохотав ботинками по полу. Тим взглянул на Роберта и дернул головой в сторону двери. Роберт глубоко вздохнул, убрал пистолет в кобуру и выбежал за братом.

Тим сунул пистолет за пояс. Баурик сполз на пол, белый, как полотно.

– Ты должен уйти. Прямо сейчас. Не жди, пока они вернутся. – Тим подошел к искореженной двери, криво висевшей в раме, протиснулся в нее и вылез на загаженный задний двор.

Он уже почти дошел до забора, когда услышал, как Баурик несется за ним.

– Я только что… Я только что позвонил приятелю, он меня подхватит через пять минут. – Глаза Баурика нервно обежали двор. – Вы подождете со мной, пока он не придет?

Тим кивнул.

32

Тим уже въехал в Мурпарк, когда заметил сзади мигалку. Он прижался к обочине. Это была машина службы шерифа. На случай, если он не знал этого судебного исполнителя, Тим включил верхний свет и держал обе руки на руле.

Пристав направил свет прожектора прямо в зеркало заднего вида; Тим прищурился. Темная фигура приблизилась к машине.

– Права и документы на машину. – Дрей нагнулась, положив руки на опущенное стекло, и вдруг заметила, какое у него выражение лица. – В чем дело?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Я так и поняла. Я решила перехватить тебя, пока ты не принесся домой и не наткнулся на Мака.

– Ты одна?

– Да. Почему бы тебе не поехать за мной? Давай свернем с дороги.

Тим двинулся за ее машиной. Они съехали на грязную дорогу. Гравий скрипел у них под колесами. Тим выбрался из машины и подошел к Дрей, сидевшей на капоте своей машины. Он и забыл, как ей идет форма. Внизу в темноте маячил одинокий гараж. Сквозь тускло освещенное окно Тим видел силуэт Кинделла. Он был и удивлен, и не удивлен, что они заехали сюда.

– У него вчера ночью прорвало трубу. Уж не знаю, как это могло случиться. Самое печальное, что это жилье нигде не зарегистрировано, так что и пожаловаться некому. – Она повернулась к нему. – Что происходит? Ты ужасно выглядишь.

– Я не смог его казнить. В последний момент я просто не смог…

– Кто это был?

– Террилл Баурик.

Она удивленно свистнула:

– Вы, ребята, по мелочам не разбрасываетесь. Идете по списку первостатейных подонков.