Меч Немезиды - Данил Корецкий

Зато милицейские чины, присутствующие сейчас в главной гостиной, заслуженно считаются теменной и затылочной частью черепа именинника, его «крышей». Директор тароремонтного предприятия — что-то из органов пищеварения, селезенка, наверное… Пиарагентша — это какой-то важный лицевой мускул, отвечающий за общее приятное выражение лица… Главный редактор газеты, а также симпатяги-телевизионщики — это органы выделения, приспособления для слива и сброса нечистот, — а как иначе? Очень, кстати, важную функцию выполняют… Все вместе они и в самом деле представляют собой единый организм, никакого преувеличения. Потому они здесь, потому им хорошо и весело рядом друг с другом, и — «раз-два-раз-два»…

В бильярдной мягкий зеленый полумрак, горит только один светильник над центральным столом. Справа у стены — два стула, к которым привязаны двое громил, видом напоминающих давным-давно вымерших неандертальцев. Но это тоже не маскарад и не хеллоуинские маски. Это москвичи Филя и Дуглас — в общем-то тоже люди, хотя назвать их так сейчас язык не повернется. Они практически трупы. Оба жестоко избиты, на месте лиц — голое мясо, из разорванных ртов падают на грудь, на пол черные сгустки. Эти двое не являются частью организма Василия Павловича Буланова, скорее даже наоборот. Жить им осталось недолго.

— Ну что, никак? — интересуется у них Козырь. — Не рожается?

Проходит секунда, другая, один из полутрупов по имени Филя заметно вздрагивает и бормочет еле слышно:

— Урылись, ай, урылись… Вот те крест… Не-е…

— Скажешь, где твои, где Жердь с Муравьем, будешь жить, — напомнил на всякий случай Козырь. — Стены гудят, музыка гремит — слышишь? Это мой день рождения, народ гуляет. Толпа народу. Там и врачи есть, один хирург, другой стоматолог… Нет, стоглатолог тебе не нужен. Зато хирург хороший, не одного человека с того света вытащил. И тебя вытащит, хоть ты мне сто лет не сдался. Чувствуешь: я не обещаю тебе бабла, островов с пальмами, места подле себя и все такое? Ненавижу, когда своих сдают. Но если я обещал сохранить тебе жизнь, я сохраню. Даже хату тебе подыщу, где перекантуешься, пока на ноги не встанешь, и сиделку найду молодую и не самую страшную…

— Аленушка… нам восемь до Москвы… — ни к селу ни к городу ляпнул полутруп Филя.

Козырь замолчал, посмотрел на Умного.

— Ничего они не скажут, — сказал он. — Мюллер ты крыжопольский. Они уже дырку в собственной жопе не сыщут, не то что Жердя этого.

— Знают. Скажут, — гнул свое Умный. — Дай мне их еще на пару минут.

Козырь встал:

— Кончайте их, и точка. Не надо было трогать их в аэропорту, сами бы довели до места. Теперь чего… Ладно. У них на двух бойцов меньше, нам лучше.

Умный спорить дальше не стал — на то он и Умный, только пожал плечами:

— Сегодня, думаю, они уже не сунутся, не тот расклад. А завтра по новой город чистить пойдем…

— Во-во. Будешь дворником у меня работать, пока тему втыкать не научишься.

— Как скажешь, шеф, — заскучал Умный.

Козырь повернулся к охранникам, скрестил указательные пальцы на руках: сворачивайтесь. У тех мигом взялись откуда-то тонкие кожаные ремешки, они обошли Филю и Дугласа сзади, накинули ремешки им на шеи. Дуглас вдруг закашлялся, уделав ботинок охранника кровью. Тот затанцевал на месте, пытаясь смахнуть с обуви черную слизь. Мат-перемат, хрипы, стоны…

Дальше Козырю было неинтересно. Он открыл дубовую дверь и вышел на площадку. К нему навстречу по лестнице спускался один из бригадиров Волкодава.

— Из оцепления только что передали: к вам гости, Василий Павлович.

— Гости? — насупился Козырь. — Какие еще гости?

— Ну, не совсем гости, а супруга ваша. Говорит, вы куда-то ехать должны.

Козырь долго молчал, соображая, потом выругался. На скулах у него проступила краска:

— Твою мать. Опять не вовремя!

В обычном гальюне, каким оборудованы буксиры серии «14», Кутиков с Буфетом не уместились бы, конечно. Там и одному Буфету, парню не мелкому, было бы тесно. Но в модернизированной уборной плавучего бара «Таврида» места хватило всем. Старпом «Тавриды» и бармен были прикованы к водопроводной трубе, ведущей к биде, — именно к биде, а не к унитазу, который здесь также имелся. Предусмотрительный Шнур, поместивший сюда этих двух разгильдяев, помнил, что им с Жердем еще придется отправлять здесь свои естественные надобности, а ссать на живых людей надо по поводу, а не просто так.

Вот Шнур и мочился сейчас в унитаз, любуясь на рожи пленников, которые успели прийти в себя, но сидели тихо и в глаза не смотрели.

— И то правильно, — одобрил он. Хотя примерное поведение свидетелей ничего не меняло — конец у них был один.

Закончив свое дело, застегнувшись и сполоснув руки в умывальнике, он добавил на прощание:

— Это мы пивка у вас одолжились слегонца. Не в обиду.

Покинув гальюн, он спустился в машинное отделение и приладил к цистерне с мазутом компактную магнитную мину с радиовзрывателем. Потом зашел в бар, выложил на плюшевый диван обе свои сумки, раскрыл. Внутри, упакованные в поролон, находились компактное пусковое устройство гранатомета «РПГ-32» «Вампир» и два цилиндрических заряда к нему, чуть меньше метра в длину каждый. Во второй сумке — еще три заряда. Он быстро привел оружие в боевое положение — сноровка у Шнура явно имелась. Подошел к стойке, пробежал глазами по ряду бутылок, словно собирался ради проверки ахнуть из гранатомета по этой красоте. Но нет — взял «Чинзано», свинтил крышку, отпил и поставил на место. Подумал, отпил еще раз. Да, теперь хватит.

Сверху, из рубки, послышался зычный голос Жердя:

— Давай, подходим!

Шнур взвалил гранатомет на плечо, один заряд зажал под мышку, сумку с двумя тяжелыми цилиндрами взял в свободную руку и пошел наверх.

— …Смотри на тот берег, — протянул руку Жердь. — Видишь огни?

— Чего ж не видеть, — степенно ответил Шнур. — Не слепой.

— Значит, расклад такой. Муравей по машинам считал на парковке — человек восемьдесят-сто, не меньше. И там несколько корпусов, втыкаешь? Основная часть в главном корпусе, но там не все, они в разных местах, там пять домиков типа, и в каком из них Козырь окажется — неизвестно…

— Да с двухсот метров я там все на хер разнесу, — спокойно сказал Шнур, разглядывая мигающие в сумерках огни.

Жердь метнул в него быстрый взгляд — не любил он пустой похвальбы, особенно перед самым делом. Но Шнур будто не заметил ничего. Он стоял на палубе, опираясь на грязно-зеленый цилиндр «Вампира», и курил, сдувая пепел под ноги.

— Мне количество не нужно. Мне нужно качество, — проворчал Жердь, косясь на его сигарету. — Смотри, стрелок, сейчас искра упадет на снаряд, уроемся все тут…

— Не уроемся. Его хоть в печку бросай, ничего.

— Все равно. Стоишь тут, светишься, будто гранатометами торгуешь… Вон, катера какие-то идут — убери ты его пока от беды. Нам только спалиться не хватало сейчас.

— Не мельтеши, Жердь, не зуди. — Шнур набрал дыму полные щеки, прополоскал во рту, задумчиво пустил его носом. — Точка возврата — слыхал? Так мы ее прошли, аккурат когда я внизу хлебнул какой-то дряни из красивой бутылки… Теперь не спалимся, не уроемся, и никто нам на всем белом свете теперь не помешает. Вот как вода в унитазе кружится, кружится, а потом падает… только мы уже не кружимся, Жердь, мы падаем. И главное сейчас не думать ни о какой х…не, очиститься от всего лишнего. Только о деле, ни о чем больше…

— Все, закройся, — мрачно оборвал его Жердь. — Ты прав, суетиться поздно. Я пошел наверх, гляну деда, он там уже десять минут капитанит без меня… А ты будь здесь. Подам сигнал, когда пора. Но и сам смотри, твой тромбон — тебе и карты… И не пей больше всякой дряни, лады?

— Я в Урус-Мартане под завалами два дня на таком тромбоне играл. Ну, не совсем таком, конечно, — попроще… Без водки и без дирижера. И без антрактов… — Шнур выплюнул окурок в воду. — Лады, Жердь, не переживай. А деда своего за ширинку держи, чтоб не напакостил.

— Погоди, Вася. Давай спокойно. Что я должна сказать людям и что должна сказать Земе? И всем остальным? Что у тебя опять аврал на работе? Какой аврал, на какой работе? Это же не мне лапшу вешать! — Полина говорила подчеркнуто ровно и спокойно, даже иронично, как опытный педагог разговаривает со школьным хулиганом.

Вот это спокойствие и ироничность просто выводили Козыря из себя… К тому же он терпеть не мог, когда его называют Васей.

— Да мне плевать на них! — заорал Козырь. — На х…ю их видал! Кто они такие?!

Личный водила Полины, ее охранники из машины сопровождения — все его, Козыревы, люди, бывшие «гвардейцы», — благоразумно удалились с парковки, чтобы не слышать, как босс бранится с супругой. Меньше знаешь — здоровее будешь.

— От братца твоего толку, как от мартышки на свадьбе! Скалится во всю пасть, а сам гадит в тарелку! Что он мне помог в последнее время? Где его помощь? Хоть одного черножопого отсёк, как я просил? Хрена!! «Черные» лезут в город через его кабинет! Через Зему твоего лезут! Они только скалятся! А я сам! Сам разгребаю это говно, своими руками!