Надежда гардемарина - Дэвид Файнток

— Вы спятили!

— Вы погибнете. И очень скоро.

Раздался тревожный голос Дарлы:

— Встречный лазерный луч низкой энергии! Неустойчивый пучок.

— Какого черта? — На «Шахтере» не должно быть оружия.

— Экран полностью развернут. Пучок в пределах экрана.

Я посмотрел на Вакса:

— Какой-нибудь режущий механизм? Ручные лазеры, связанные вместе, чтобы вести залповый огонь?

Вакс пожал плечами, его беспокоили проблемы более важные.

— Командир, пожалуйста, не взрывайте станцию.

Я нажал на кнопку микрофона:

— Тридцать секунд! — И повернулся к Ваксу: — Сожалею, мистер Хольцер.

Мы приближались к шлюзам станции. Лазеры были в полной боевой готовности.

— Пятнадцать секунд!

— Полагаясь на милость Божью, мы вверяем ваши тела вечности… — произнес я хладнокровно.

— О Господи, — прошептал Вакс.

— …пусть ждут Дня Великого суда, когда души предстанут перед Великим и Всемогущим Богом…

— Подождите, не стреляйте! — Мне казалось, что я слышу запах исходящего от них страха.

— Открыть огонь!

Я наблюдал за экранами. Кусок обшивки около воздушного шлюза обвис.

— Прекратите стрельбу, мы сдаемся! — раздался крик.

— Рубка связи, прекратить огонь! — Я поставил лазеры на предохранитель. — На станции, подтвердите безоговорочную капитуляцию!

И тут я услышал еще чей-то голос:

— Слушайте, мистер, мы проиграли и понимаем это. Но, если капитулируем, нас все равно убьют. Если не вы, то они. Мы просим амнистии.

— Нет. — Я не собирался менять своего решения.

— Наша свобода в обмен на станцию. Сделка.

— Нет.

— Тогда сохраните нам жизнь! Или уничтожьте станцию. Нам нечего терять!

Он был прав. Мне понадобилось всего несколько секунд на размышления.

— Согласен. Как представитель Генерального секретаря Объединенных Наций, я отменю все вынесенные вам смертные приговоры. Даю слово.

— И генералу тоже?

— Моя гарантия распространяется на все военные силы Объединенных Наций.

Вакс схватился за голову. Я не сделал ничего противозаконного, но вряд ли Адмиралтейство одобрит мои действия. Скорее, наоборот.

— Дайте мне одну минуту. Прошу вас. Мне надо переговорить с остальными.

— Хорошо.

Вакс и остальные гардемарины затаили дыхание, в то время как я наблюдал за часами. Две минуты.

— Ваше время истекло. Через пятнадцать секунд открываю огонь.

— Мы сдаемся!

— Очень хорошо. Освободите ваших офицеров, идите в воздушный шлюз и откройте внешний люк. У вас есть еще три минуты.

На это им потребовалось пять минут. Я подвел «Гибернию» настолько близко, насколько счел возможным, и послал матроса в скафандре с реактивными двигателями привязать канат к их воздушному шлюзу. После чего приказал мятежникам перебраться по канату к нашему шлюзу. Мы взяли их одного за другим. Всего пятнадцать. Мистер Вышинский и его помощники держали наготове лазерные пистолеты.

Несколько часов спустя генерал Фредерик Кол сидел в моей каюте. Рядом с ним стоял нетронутый стакан с виски. Генерал оказался полнеющим, но еще крепким человеком лет шестидесяти. Он наотрез отказался признать мои условия и потребовал выдать ему мятежников, чтобы допросить и повесить их. Мы сверлили друг друга взглядами.

Я пожал плечами:

— Вы ведете себя так, будто у вас есть выбор. — Я взял микрофон. — Мистер Хольцер, прошу вас явиться в каюту командира и проводить генерала Кола с корабля.

— Я не подчиняюсь вашим приказам!

— Да, но вы на моем корабле. Как только мы закончим разгрузку, я отчалю.

— А как же мятежники?

— Они будут под моей зашитой и улетят вместе со мной.

— Они находятся в моем подчинении! Вы не можете этого сделать! — Он вскочил на ноги.

— Послушайте меня. — Я мог теперь говорить все, что хотел, поскольку мне было наплевать на последствия. — Генерал Кол, вы идиот. Занесите ваш протест в мой и ваш журналы и покиньте корабль.

— Вы позволите мятежникам остаться безнаказанными? Но ведь это — предательство! — Он потерял над собой всякий контроль.

В люк постучал Вакс.

— Безнаказанными? — спросил я, открывая люк. — Вряд ли. Их допросят и осудят. Возможно, им захочется умереть еще до того, как они отсидят положенный срок. Но вешать их мы не станем.

— Как же, по-вашему, я смогу поддерживать порядок, если вы собираетесь обойтись с ними столь либерально?

— А я и не думаю, что вы сможете поддерживать порядок. Напротив, уверен, что они снова выиграют еще до того, как мы сюда вернемся.

Он смешался и тяжело опустился в кресло:

— Понимаете, что все это для меня значит? Позволить кучке гражданских захватить станцию? Это конец карьеры.

Я дал Ваксу знак подождать снаружи и снова закрыл люк:

— Необязательно. Станцию я вам уже вернул. Остается решить кой-какие проблемы на планете. Ваша карьера зависит от того, как вы с ними справитесь.

— Вы так думаете? — Он с надеждой поднял на меня глаза. — Ха. Они презирают слабых.

— Кто? Горняки или командование Объединенных Наций?

— И те и другие. Я и сам их презираю.

— Признайте договор, который я с ними заключил, и я останусь поблизости, чтобы подстраховать вас. Мои лазеры можно при необходимости развернуть в сторону планеты. В своем докладе я укажу, что вы сами восстановили контроль над ситуацией. — Я становился дипломатом. Если не удается диктовать, надо торговаться.

После долгих споров он наконец согласился со мной. Я проводил его с корабля, отдал пятнадцать заключенных под его опеку и перевел корабль на временную орбиту на высоте в тысячу километров над поверхностью планеты.

Оставалось сделать еще три дела.

Мы все — офицеры, матросы, пассажиры — собрались в круговом коридоре у носового воздушного шлюза. Задрапированные флагами алюмалоевые фобы покоились в шлюзе за моей спиной. Я читал заупокойную молитву Христианского Воссоединения.

Еще в каюте, облачаясь в белую форму и надевая через плечо черную траурную ленту, я решил достойно провести ритуал. Мой голос должен быть ровным, никакой дрожи. Я пообещал это самому себе. Оставалось только выполнить обещание.

Я начал без обиняков:

— Пепел к пеплу, прах к праху…

Сэнди сидел на койке неподвижно, ожидая, когда Вакс разрешит ему двигаться.

— Человек, рожденный от женщины…

Сэнди, ухмыляясь, держал свой оркестрон над головой Рики.

Мой голос дрогнул. Слова застряли в горле. Я так же виновен в смерти Сэнди, как и те мерзавцы, что сидят на гауптвахте.

— Полагаясь на доброту и милость Всевышнего, мы вручаем их тела…

Появляется десяток людей в скафандрах, и я разрешаю им подняться на борт? Лучше бы я отказался от своего назначения после смерти командира Мальстрема. Глаза на искаженном болью лице Сэнди смотрят сквозь меня. Я кладу руку на его пробитую лазерным лучом грудь. Еще несколько слов, и все будет кончено.

Сэнди не было и шестнадцати. Еще вчера впереди у него была вся жизнь. Он с волчьим аппетитом ел свой завтрак в столовой. Шутил с нами за обедом. Умывался. Улыбался. Стоял на вахте. А теперь из-за меня его останки лежат в холодном металлическом ящике.

— …до Дня Великого суда, когда души людей предстанут перед Всемогущим Господом Богом нашим… Аминь.

У меня хватило сил закончить службу. Я взглянул на Вакса. Он молчал, но плечи его вздрагивали, а глаза покраснели от слез. Я горько улыбнулся. Вакс, который мучил Сэнди в кубрике, был потрясен его смертью, а я, его защитник, не мог пролить ни слезинки.

— Старшина Терил, откройте, пожалуйста, внешний люк. — Я сделал паузу. — Опустить гробы, мистер Терил.

Гробы медленно исчезли в темноте.

Оставалось еще два дела.

Когда я тяжело шагал к мостику, путь мне преградила чья-то фигура. Я поднял глаза. Аманда.

— Говорят, твоя смелость спасла корабль. Спасибо тебе… Ники.

— Это не так, — ответил я спокойно. — Прости.

Вернувшись на мостик, я приказал:

— Дерек, Алекс, проложите курс на Надежду. Вакс, пусть мистер Вышинский доставит заключенных в наручниках и кандалах на мостик.

— Есть, сэр.

Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Я не отрываясь смотрел на экран. Слышно было, как Алекс с Дереком стучат по клавишам пульта. Скоро. Скоро все будет кончено.

— Сообщение с «Шахтера», сэр. Мятеж полностью подавлен.

— Очень хорошо.

Семеро, скованные наручниками и кандалами, выстроились у стенки в линию. Тем не менее Вакс и главный старшина корабельной полиции были вооружены станнерами.

— Дарла, запишите все, что сейчас будет происходить. — Лампочки видеомагнитофонов загорелись. — Как представитель Правительства Объединенных Наций на корабле, я обвиняю вас в пиратском нападении на «Гибернию» — судно Военно-Космического Флота Объединенных Наций, выполняющее служебный рейс, а также в убийстве девяти человек при попытке взять судно на абордаж и захватить его. Вас будет судить военный трибунал. Председателем назначаю себя! Признаете ли вы себя виновными и хотите ли что-то сказать в свое оправдание? Говорите по очереди.