Искушение - Джейн Кренц

В комнате повисла тишина. Хоукинс выступил вперед и наполнил бокалы Гидеона и графа портвейном. Затем дворецкий удалился.

Мужчины хранили молчание. Гидеон не пытался нарушить его. Впервые за долгое время они с отцом остались наедине. Если Хардкасл желает поговорить с ним, решил Сент-Джастин, то почему бы ему не начать первым?

— А она весьма своеобразная, — наконец произнес граф. — Я хочу сказать, что в ней есть что-то…

— Да, она необычна. Это одна из привлекательных черт Гарриет.

Вновь воцарилось молчание.

— Конечно, не совсем то, что я ожидал, — признался Хардкасл.

— После Дидре, имеете в виду? — Гидеон пригубил терпкий портвейн и принялся изучать изящную гравировку на серебряном подсвечнике, стоящем перед ним. — Я стал старше на шесть лет, сэр. И, несмотря на все свои промахи, я редко повторяю старые ошибки.

Хардкасл хмыкнул:

— Хотите сказать, что на этот раз у вас хватило порядочности поступить должным образом?

Рука Гидеона сжала бокал.

— Нет, сэр. Хочу сказать, что наконец-то встретил женщину, которой могу доверять.

И снова в столовой повисло молчание.

— Судя по всему, ваша жена полностью доверяет вам, — тихо проговорил Хардкасл.

— Да. И, признаться, это весьма приятное ощущение. Ведь мне целую вечность никто не доверял.

— Да, но, черт возьми, чего вы ждали после скандала с Дидре? — вспылил Хардкасл.

— Доверия.

Хардкасл хлопнул ладонью по столу с такой силой, что бокалы подпрыгнули.

— Девушка была беременной. Вы разорвали помолвку как раз перед тем, как она застрелилась. Она рассказала своему отцу, что вы изнасиловали ее, а потом бросили. Что мы должны были думать?

— Что, вероятно, она лгала.

— Но зачем ей лгать? Ради Бога, ведь она же собиралась покончить с собой. Ей нечего было терять.

— Не знаю, что заставило ее так поступить. Она была явно не в себе, когда пришла ко мне в последний раз. Она… — Гидеон умолк.

Объяснить, какой была Дидре в последний вечер, было невозможно. Сент-Джастин тогда сразу понял: в том, что она внезапно принялась соблазнять его, было что-то странное.

Несколько месяцев Дидре оставляла без ответа его робкие, чрезвычайно целомудренные поцелуи и вдруг неожиданно сама упала в его объятия. В ней чувствовалось какое-то исступленное отчаяние. Что-то говорило Гидеону: здесь замешан другой мужчина.

И когда он высказал ей свои подозрения, Дидре рассвирепела. Ее раскаленные слова до сих пор звучали в ушах Гидеона: «Да, здесь замешан другой. Я счастлива, слышите вы, Чудовище, я счастлива, что меня не коснулись ваши огромные уродливые лапы! Вряд ли я бы вынесла ваше прикосновение. Мне ненавистно ваше отвратительное лицо, нависшее надо мной. Неужели вы могли поверить, что я возжелала заняться с вами любовью? Неужели вы думали, что я мечтаю выйти за вас замуж? Принять ваше предложение заставил меня отец!»

Граф сделал изрядный глоток портвейна:

— Если в истории был замешан другой мужчина, то почему она не созналась в этом? Оставила бы записку или что-нибудь в этом роде. Невыносимый вы человек. Вы представить себе не можете, как ваша бедная мать пыталась убедить себя, что девушку соблазнил кто-то другой. Но факты упрямо свидетельствовали об обратном.

— Наверное, нам лучше сменить тему, — предложил Гидеон.

— Черт вас подери, мой первый и единственный внук умер вместе с Дидре Раштон!

— Нет, черт возьми, это не ваш, а чей-то другой внук погиб вместе с Дидре! Это был не мой ребенок! — взорвался Гидеон.

— Ради Бога, Гидеон, поосторожнее с бокалом.

— В последний раз, — прорычал Сент-Джастин, — клянусь вам своей честью, — даже учитывая, что вы не считаете меня человеком чести, — я не соблазнял Дидре Раштон! Я никогда не дотрагивался до нее! Черт возьми, если хотите знать правду, она терпеть не могла моих прикосновений и ясно дала это понять!

Огромным усилием воли Гидеон поборол гнев. Очень осторожно поставил бокал на стол. Отец взглянул на него с беспокойством.

— Возможно, вы и правы, — проговорил Хардкасл, — нам лучше сменить тему.

— Да. — Гидеон перевел дух. — Прошу прощения за излишнюю театральность, сэр. Наверное, за эти годы я должен был понять всю бесполезность подобного поведения. Но в этом вы должны упрекать мою жену. Она твердо убеждена, что я слишком скрытен. — Виконт мрачно усмехнулся. — Но вы по себе можете судить, что происходит, когда я пытаюсь объясниться. Мне просто никто не верит.

— Никто, кроме вашей жены? — холодно осведомился Хардкасл.

— Она поверила в мою невиновность сразу, еще до того, как я потрудился все объяснить, — ответил Гидеон не без чувства глубокого удовлетворения. — Фактически, я никогда не рассказывал ей историю целиком. Но Гарриет посреди переполненного зала заявила свету, что, несомненно, отцом ребенка был не я, а другой мужчина.

— Не приходится удивляться, что вы женились на Гарриет, — сухо заметил граф.

— Не приходится… Какой же предмет вам хотелось со мной обсудить, сэр?

Хардкасл молча изучал своего сына.

— Наверное, следует поговорить о похитителях. Расскажите мне о негодяях, прятавших награбленное добро в пещерах.

Гидеону пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к недавним событиям.

— В общем-то, здесь особенно не о чем рассказывать. Я устроил ловушку с помощью полицейского с Боу-стрит. Мы схватили тех, кто укрывал там ценности.

Как вам удалось напасть на их след?

Гидеон криво усмехнулся:

— Гарриет в поисках ископаемых обнаружила пещеру с тайником. Она вызвала меня в Аппер-Биддлтон и потребовала заняться расследованием как можно скорее, поскольку ей не терпелось продолжить работу в пещере. Если вы еще не догадались, могу сообщить, что в характере Гарриет есть деспотичная черта.

— Понятно. Итак, вы поймали воров и, между делом, приобрели Гарриет.

— Да, именно так. — Зажав бокал с портвейном в ладонях, Гидеон созерцал рубиновые блики. — Меня беспокоит только одно. Я думаю, там был четвертый, главарь шайки. Но мы его не поймали.

— Что заставляет вас так считать?

— Во-первых, когда я допросил преступников, они дружно сознались, что получали инструкции от таинственного незнакомца, который тщательно скрывал свое лицо. И я склонен им верить.

— Почему?

— Вещи, обнаруженные в пещере, были превосходного качества, исключительно высокого мастерства и не принадлежали ни одному из лучших домов Аппер-Биддлтона. Если желаете знать, ни один из троих, схваченных нами, не разбирается в ценностях. Они, скорее, просто разбили бы окно приглянувшегося им дома и вынесли бы все, что попало под руку.

— Понимаю, — медленно произнес Хардкасл.