На лезвии ножа - Klea

- Фестралы редко приносят потомство. Последней была Стрига, мама Наамы.

- Откуда ты знаешь? Откуда ты вообще здесь взялся?

- А ты знаешь, как хогвартские леса обзавелись собственным табуном этих редких коней? Еще мой дед по договоренности с Министерством переправил сюда нескольких молодых особей из нашего поместья. Только потом за них взялся Хагрид, никто другой с ними просто не справился бы. Мой отец помогал отучать их охотиться на школьных сов. А когда в Хогвартс пришел я, Дамблдор лично попросил меня присмотреть за табуном. Так что я все о них знаю - так сказать, наследственный интерес. Стрига вот родилась за год до твоего поступления в школу. Лот, ее жеребец, появился в день прощания моего брата Леонарда с Хогвартсом. Вот он, - указал Оливьер на высокого статного коня, который услышав свое имя, поднял свою окровавленную морду и посмотрел совершенно белесыми глазами на людей. - Смотри, какой красавец, Лео его так назвал. Это наша привилегия - давать им имена.

Тем временем какой-то наглый фестрал попытался увести корм из-под носа Лота, за что был жестоко укушен, и началась драка.

- Тенебрус, мальчик, - закричал лесничий и ринулся на подмогу.

- Тенебрус - любимчик Хагрида, он его защищает, когда надо и когда не надо, - объяснил Оливьер.

Гарри смотрел, как полувеликан несется прямо между дерущихся коней, и ему стало страшно за друга. Фестралы отчаянно кусались, вставали на дыбы, рыли землю копытами, взрезали воздух своими огромными крыльями. Еще немного и лесничий был бы затоптан, но вмешалась другая сила. Мгновенный бросок серой тени и один из драчунов был отброшен. Судя по изменившему направление бега Хагриду, этим несчастным был именно Тенебрус. Зато рядом с Лотом оказался темно-серый фестрал. Он повел носом и шагнул к людям. Оливьер вышел вперед и погладил его по холке.

- Это Саммаэль, вожак табуна. Он уже очень стар и почти ничего не видит, но все равно в нем еще столько сил… Я надеюсь, что никогда не настанет тот день, когда он не выйдет мне навстречу.

Саммаэль, словно понимая если не слова, то грусть, звучавшую в голосе своего друга, положил свою драконью голову тому на плечо. Вперив белесые глаза в лицо Гарри, он словно о чем-то задумался.

- Гарри, - очень тихо, почти шепотом произнес Оливьер, поглаживая шею старого коня. - Дай ему своей крови. Это древний обряд. Если напоить вожака фестралов своей кровью, то тебе будет подчиняться весь табун. Ты сможешь призвать его, когда в следующий раз потребуется помощь. Это они только кажутся мирными животными, на самом деле, фестралы издревле считались боевой силой, только вот приказать им могли лишь избранные.

- Такие, как вы? - так же тихо спросил Гарри.

- В этой части света фактически только мы, - подтвердил седовласый некромаг.

- Почему ты думаешь, что у меня получится? - Даже бесстрашный с виду гриффиндорец к этой идее отнесся с опаской.

- Я в это верю, - последовал не совсем ожидаемый ответ.

Не став взвешивать все за и против, а положившись на интуицию, Гарри оглянулся в поисках чего-то режущего. И тут же перед ним возник небольшой серебряный ножик, который без лишних проблем взрезал кожу на запястье. Вернув ножик владельцу, юноша поднес кровоточащую рану к морде седого вожака. Оливьер убрал свой миниатюрный кинжал и отступил, наблюдая, как Саммаэль принюхивается. Длинный язык скользнул по ране. Судя по всему, вкус ему понравился, потому что он переступил с ноги на ногу, пристроился поудобнее и стал слизывать все быстрее текущую кровь.

- Гарри, - раздался взволнованный голос Хагрида, который, наконец, обратил внимание на своего ученика. Оливьер шагнул ему наперерез, перекрывая путь к Гарри и фестарлу. Из кармана черной, подбитой мехом мантии, появился мешочек с неким порошком. Сдунув эту серую пыль прямо в лицо лесничего, Оливьер быстро произнес

- Руту Сомнус! - И тут же Хагрид свалился, как подкошенный.

- Хагрид! - воскликнул Гарри.

- С ним все в порядке, - успокоил его черноглазый маг. - Он просто поспит. Потом разбудим его, зачем ему и нам лишние треволнения.

Тем временем фестрал перестал пить кровь и, отступив на пару шагов, склонил свою голову перед Гарри. Тут же к нему присоединилось еще несколько животных, и вскоре весь табун стоял перед юношей. Когда последний из них, тот самый непокорный Тенебрус, последовал примеру всех остальных, Саммаэль позволил себе взглянуть на своего нового хозяина. Белые, лишенные зрачков глаза напомнили Гарри о тумане, предшествующем вступлению в мир мертвых. Он познавал сущность этих крылатых коней.

«Предвестники смерти», как их называли обыватели - на самом деле выходцы с Той, такой загадочной для многих, Стороны. Их глаза - это туман непротоптанных дорог, тела - чернота ночи, в тишине которой слышны голоса ушедших, крылья их несут легкие, лишенные плоти тела быстрее ураганного ветра. Все подвластно этим пришедшим из таких далей существам. Плоть некогда живущих питает их ныне, а видеть их может только тот, кто, так или иначе, заглядывал за грань бытия. Осознав это, Гарри понял, почему такую власть над фестралами имеют мертворожденные, но живые Вилманту, да и Темный Лорд, кем бы он ни был. Даже другие некромаги не властны над этими животными.

- Зачем ты всегда стараешься показать мне, что я и есть Темный Лорд? - глухо спросил юноша.

- Затем, что тебе не пристало жить ложными иллюзиями, не пристало прятаться под одеялом, - Оливьер занял место разбредшихся по поляне фестралов, встав напротив своего Лорда.

- Значит, это ты влез в мои мозги, и все, что я говорил на поле, было не моим, а твоим измышлением, - Гарри, кажется, уже не мог злиться, так что тон был все тот же глухой, невыразительный.

- На поле? - переспросил Оливьер и, покачав головой, улыбнулся: - Нет, я услышал тебя уже в лесу и помог найти визуальный образ для твоей мысли. Извини, если это вышло слишком навязчиво.

- Извинения приняты, - ответил тот в лучших традициях высшего света и слегка улыбнулся стоящему перед ним магу. На самом деле Гарри устал, чувствовал себя разбитым, и ему хотелось только завалиться на влажную землю и спать. К тому же он потерял довольно много крови, и теперь это начинало сказываться. Но судьба решила, что еще не исчерпала весь запас сегодняшних чудес. Хлопаньем крыльев над головой многострадального юноши она возвестила о новом этапе волшебства.

На его раненую руку, на которую Гарри обычно принимал Хедвиг, спланировал Фоукс, весь в блеске своего красно-золотого оперения. Феникс радостно приветствовал магов и тут же склонил голову над запястьем гриффиндорца. Его глаза налились слезами, и вскоре от раны не осталось и следа.

- Я знаю о лечебных свойствах слез феникса, но впервые вижу, как он их проливает, - прокомментировал случившиеся Оливьер.