Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иешуа: Вот почему мы здесь.
Сепфора: Он стал другим. Раздражительным, язвительным, холодным… То вдруг кричит с утра до вечера и бросается на всех, не разбирая, кто перед ним, ребенок или старейшина, а то целыми днями молчит или сидит возле палатки, не интересуясь никакими делами и не отвечая на вопросы или, наоборот, вдруг начинает разговаривать сам с собой и бормочет себе что-то под нос чужим голосом, как будто он спрашивает, а ему кто-то отвечает… А ночью? Ночью?.. Знаете, сколько раз он просыпался от собственного крика, как будто демоны мучают его ночными кошмарами?.. А сколько раз он разговаривал во сне с Крепким?. Кричал, доказывал, и даже угрожал, как будто Крепкому есть какое-то дело до наших угроз…
Халев: Угрожал Крепкому?
Сепфора: Я слышала сама.
Халев: И что, по-твоему, все это значит, Сепфора?
Сепфора: Откуда мне это знать, Халев?.. Но если даже это что-то и значит, то, боюсь, что ничего хорошего.
Халев: А что если тут замешана другая женщина?
Сепфора: Другая женщина?.. Ты, наверное, сошел с ума или бредишь… О какой другой женщине ты говоришь?
Халев: И все-таки, Сепфора… Ведь это многое могло бы объяснить.
Сепфора: Моше?.. С другой?.. Ты его, наверное, совсем не знаешь, если можешь говорить про него такие вещи…
Халев: Ладно. Но тогда скажи, почему в последнее время он так часто уходит в пустыню?.. Один. Тайком. В час, когда еще не померкли звезды… Скажи – зачем?
Сепфора: Однажды, он сказал мне, что там ему легче дышится.
Халев: Вот как. Легче дышится?.. Выходит, здесь ему дышится тяжелее?..
Сепфора: Он так сказал.
Халев: Интересно… И ты знаешь, куда он обыкновенно ходит?
Сепфора (махнув рукой): Туда, на север… Знаешь, где торчат две скалы, которые похожи на два гнилых зуба.
Халев: Где две скалы… Ты слышал, Иешуа?.. Где две скалы… (Сепфоре) Сумеешь отвести нас туда, если понадобится?
Сепфора: Конечно.
Халев: Хоть все эти утренние прогулки довольно опасны. Он дождется, когда наступит на змею.
Иешуа: Или попадет в лапы к демонам
Халев: Скорее, все-таки наступит на змею, Иешуа. Их тут не счесть.
Иешуа: Демоны тут тоже не редкость, Халев. К тому же они хитры и изворотливы.
Халев: Но змей столько, что если и не захочешь наступить, то все равно наступишь.
Иешуа: Ладно, Халев. Пусть будет змея.
Сепфора: О чем вы говорите?
Халев: О твоем муже, Сепфора. О том, что мы должны приложить все силы, чтобы помочь ему не попасть в беду, а для этого нам надо знать, все, что он делает, что намерен сделать, что уже сделал… Поэтому послушай, что я скажу тебе, Сепфора. Если ты не хочешь остаться раньше времени вдовой, то подмечай все, что происходит вокруг. И если заметишь вдруг что-то странное, то вспомни о Халев или о Иешуа, благо они всегда рядом. Особенно это касается его прогулок в пустыне. Поэтому, как только увидишь, что он отправился из лагеря, ты сразу же примчишься как газель ко мне или Иешуа. И чем скорее, тем лучше. Потому что если с Моше случится какая-нибудь беда, то это коснется не только тебя, но и всего Израиля…Ты слышишь?
Сепфора: Да, Халев.
Халев: И вот, что еще, Сепфора. Ему – ни слова. И даже не полслова. Заклинаю тебя небесами, которые не дают нам ошибиться. Ты слышишь?
Сепфора: Да.
Халев: Ты ведь знаешь, как он не любит, когда что-то делается за его спиной, пусть даже это делается во благо всем. Но сегодня нам следует пренебречь этим, если мы не хотим, чтобы случилось непоправимое…
Сепфора: Ты меня пугаешь, Халев.
Халев: Не бойся. Все будет хорошо, если ты нам поможешь. Смотри, слушай, примечай. А главное, не упусти, когда он отправится в пустыню. (Протягивает Сепфоре серьгу). А кстати, вот, возьми.
Сепфора: Что это?
Халев: Серьга. Как раз к твоим новым бусам.
Сепфора: Ой, Халев!
Халев: Давно собирался тебе отдать, да все не было случая… Конечно, я не Крепкий, чтобы сорит вокруг украшениями, но кое-что могу и я.
Сепфора: Какая прелесть… Откуда у тебя?
Халев: Уже не помню… Только – уговор. Не говори ему, что это от меня… Скажи – от Аарона. Так будет лучше.
Сепфора: Хорошо, Халев. Я так и скажу.
Халев: И помни про пустыню.
Сепфора: Я не забуду, не волнуйся.
Свет медленно гаснет.
Халев (издали): Помни…
Тьма заливает сцену.
3.
Когда она рассеивается, мы видим. Моше и Фарру, сидящих друг против друга, так, как они сидели в последний раз. Долгая пауза.
Моше: Ты слышала?.. Слышала?
Фарра: Да, господин.
Моше: Наверное, я схожу с ума, если мои уши в состоянии слышать то, что они только что слышали… А теперь скажи мне, как все это понимать?
Фарра: О чем ты хочешь услышать, господин?
Моше: Только о том, что ты сейчас видела. Вот здесь. На этом самом месте… Или, может, ты скажешь, что все это мне приснилось?..
Фарра: Нет, господин.
Моше: Тогда говори.
Фарра: Но я не знаю, что сказать тебе.
Моше: Не знаешь, что сказать?.. Ну, тогда скажи, что все женщины – шлюхи. Что они всегда ищут только то, что им выгодно и удобно. Что им всегда мало того, что у них есть, и поэтому они всегда готовы продаться за какое-нибудь дешевое колечко или пеструю тряпку… Одним словом, скажи правду… Или до тебя еще не дошло, что она собирается предать меня?
Фарра: Нет, господин.
Моше: Тогда где же твоя хваленая проницательность, женщина?
Фарра: Но все что я слышала, господин, это то, что она поделилась своим беспокойством о тебе, не придавая всему остальному никакого серьезного значения…
Моше: Не придавая значения?.. По-твоему, она просто дура, которая не понимает, что от нее хотят?..
Фарра: Я этого не говорила, господин.
Моше: Да, любая гулящая девка, и та всегда знает, что от нее хотят, а ты собираешься убедить меня в том, что моя жена глупее овцы?.. Может, у тебя найдутся какие-нибудь объяснения получше?
Фарра: Я видела то же, что и ты, господин.
Моше: Как она была готова предать меня за пару серебряных сережек, верно?
Фарра: Нет, господин.
Моше: За бирюзовые бусы?…
Фарра: Нет, господин.
Моше: За костяной гребень и пару зеркал!.. Да, говори же!
Фарра: Нет, господин, совсем нет!.. (Негромко). Мне показалось, что она любит тебя.
Моше: Не смей больше произносить при мне это слово, женщина!.. Легко любить того, кому подчиняется весь Израиль и кого Небеса выбрали своим посредником. А теперь представь себе, что я – только один из этой толпы и скажи мне, что тогда останется от ее хваленой любви?
Фарра молчит.
Вот видишь. Ты молчишь.
Фарра: Я молчу, потому что ты не прав, господин.
Моше: Неужели?
Фарра: Я только хотела сказать, что
