Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский

Аарон: Этого не может быть, Халев. Он обещал нам. Ты же знаешь.

Халев: Допустим. Обещал. Но все-таки скажи мне, что будет, если Он вдруг передумает?.. Возьмет свои слова назад?.. Прикажет нам забыть об обещанной земле и вернуться в пустыню или даже в Мицраим?.. Что если это все-таки случится, Аарон?

Аарон: Опомнись, Халев!.. Или ты не знаешь, что Святой говорит один раз?.. Ему нет нужды менять свое мнение сто раз на дню, потому что Он никогда не ошибается. И раз уж Он сказал, что отдаст нам землю текущую медом и молоком, то можешь быть уверен, что так оно и будет… К тому же об этом записано в нашей Книге и любой, кто сомневается, может, если захочет, ее прочесть.

Халев: Но что если Он все-таки не сдержит обещанья?..

Аарон: Не может быть!

Халев: А если может?.. В конце концов, Аарон, Он – Бог. Откуда нам знать, что у него в голове и на сердце?.. (Помедлив). Представь себе, что завтра Он скажет нам из облака или из пыльного столпа, чтобы мы снимали лагерь и отправлялись на юг, где нету ни воды, ни пищи, а есть только песок и солнце… Что тогда?

Аарон: Я… не знаю.

Халев: Тогда ответь мне вот на что. Когда две стороны заключают между собой договор, то его условия одинаковы для всех, не правда ли?

Аарон: Конечно.

Халев: Будь хоть один из них фараон, а другой последний нищий, который не знает, где ему приклонить голову?

Аарон: Это так.

Халев: И если одна из сторон нарушит договор, то вторая вправе считать себя свободной от данных ей обязательств и требовать возмещение понесенных ей убытков.

Аарон: Допустим.

Иешуа: К чему все это, Халев?

Халев: А к тому, что между Израилем и Крепким есть договор, который ни одна из сторон не может нарушить без того, чтобы не заслужить имени "предатель". Вот почему я предлагаю, что если Крепкий вдруг свою нарушит клятву, то мы тоже можем быть свободны от наших обещаний и начинать служить, кому захотим… И это будет честно.

Аарон: Как ты сказал?.. Если он нарушит свою клятву?

Халев: Да. Например, если возьмет назад свои слова и начнет помогать Амалику, а нас оставит без помощи и поддержки, или захочет чтобы мы повернули прочь от обетованной земли, разве не вправе мы тогда будем тоже отвернуться от него и считать наш договор расторгнутым?.. Это было бы и честно и справедливо, мне кажется.

Аарон (несколько растерян): А-а… В этом что-то есть, по-моему. (Иешуа). Ты тоже так считаешь?

Иешуа: С одной поправкой, Халев… Нехорошо, если кто-то станет думать, что наш договор с Крепким заключен единственно ради мзды, так что стоит ему оставить нас своей помощью, как мы немедленно отвернемся от него и пойдем искать себе другого хозяина…Он – бог, и, значит, случайности и беды его подстерегают во много раз больше, чем смертных… Что если, перейдя Йордан, он изнеможет в битве с богами этой земли и скроется с наших глаз, чтобы перевести дух и залечить свои раны?.. Неужто мы скажем ему тогда, – иди отсюда, мы тебя не знаем?.. А если он придет к нам вдруг сирый, босый, голодный, с протянутой рукой, мы что же, отвернемся от него, как будто видите его в первый раз?.. Конечно, нет!

Аарон: Мне это тоже кажется довольно справедливым.

Халев: А мне – не очень… (Иешуа). Договор есть договор, Иешуа. Его следует выполнять, даже если смерть за твоей спиной уже натягивает тетиву.

Иешуа: Надеюсь, у тебя нет сомнений по поводу меня, Халев?..

Халев: Ни капли.

Иешуа: Тогда поверь мне, что я сдержу свою клятву, которой я клялся ему в верности, даже если окажется, что у него нет для нас даже глотка воды и куска хлеба. И это будет правильно… В одном лишь я с тобой согласен… (Глухо). Если вдруг так случится, что мне придется выбирать между Святым и Израилем, я выберу Израиль, чтобы этим мечом ограждать его от бед, пока смогу.

Халев: И вряд ли кто посмеет потребовать у тебя большего, Иешуа…

Иешуа: Тогда довольно разговоров… Какие бы разногласия между нами ни были, мы сходимся в одном – ждать больше невозможно.

Халев: Согласен.

Аарон: И я.

Иешуа: А я, тем более… Поэтому, мы с Халевом подумаем, как лучше развязать этот несчастный узел, который завязался против нашего желания. А ты, попробуй вытащить из Моше то, что он задумал… Ведь ты же брат!..

Аарон: Я постараюсь.

Иешуа: И пусть нам всем служит утешением мысль, что перед лицом Крепкого нам нечего стыдиться и не в чем упрекнуть себя.

Халев: Идет Сепфора.

Аарон: Где?.. (Смотрит). Наверное, мне лучше будет вернуться в лагерь. Не надо, чтобы она меня видела, мне кажется.

Иешуа: Держись правее. Там есть тропа.

Аарон: Бегу… (Поспешно скрывается).

Появляется Сепфора.

Иешуа: Сепфора!..

Сепфора: Только не говорите мне, пожалуйста, что я опоздала.

Иешуа: Главное, что ты все-таки пришла, а то мы уже и не надеялись. (Озираясь). А что это звенит?

Сепфора: Вот это?.. Это бусы.

Халев: Те самые?.. Которые Моше выпросил у Крепкого?

Иешуа: Не может быть… Так это все-таки правда?.. А, ну-ка, ну-ка… (Рассматривая бусы, Халеву). Ты знал?

Халев: Об этом знают уже все, кроме тебя, Иешуа…(Негромко). Если бы он захотел, то мог бы выпросить у Сущего что-нибудь посущественнее… Например, сотню мечей или, на худой конец, полусотню боевых луков.

Сепфора: Не вижу ничего плохого в том, что муж сделает своей жене небольшой подарок.

Халев: Когда мы перейдем Иордан, Сепфора, там будет столько бус, что тебе надоест их примерять. А пока нам нужны мечи и стрелы.

Сепфора: Какой ты скучный, Халев… Сначала зовешь меня чуть ли ни на свидание в пустыню, а потом пеняешь за бусы, которые мне подарил Моше, как будто в этом есть что-то плохое… Скажите мне, наконец, что это все значит?..

Халев: Я скажу тебе, что это значит, Сепфора. Это значит, что мы беспокоимся за Моше и хотим ему помочь… И я, и Иешуа.

Сепфора: Помочь?.. Ты говоришь это так, как будто ему грозит опасность или как будто он сошел с ума.

Халев: А разве не сошел?

Сепфора: Если тебе интересно мое мнение, то мне кажется, что до этого еще далеко.

Халев: А мне кажется, что уже совсем близко

Сепфора: Вот как? (Иешуа): Ты тоже так думаешь, Иешуа?

Иешуа: Увы, Сепфора… Приходится смиряться с тем, что видят наши глаза и слышат наши уши. В последнее время, он стал просто невыносим.

Небольшая пауза. Сепфора, повернувшись, смотрит вдаль.

Халев (мягко и негромко): Подумай сама… Кто еще поможет ему, если не мы?..

Сепфора: Ладно. Не стану с вами спорить. (Глухо). В последнее время