Лабиринт Осириса - Пол Сассман

Я нашел это! Это длиной в целые мили!

Имеет ли «это» отношение к расследованию Бен-Роя? Почему убитая журналистка заинтересовалась Самюэлом Пинскером? Или он в очередной раз погнался за пустышкой, как в случае с отравлениями коптских колодцев? Надо переговорить с другими людьми. И в первую очередь с Мэри Дюфресн, которая знает все, что только можно знать об этом периоде.

Однако это подождет. Пока у него на уме другое. Халифа в последний раз покосился на письмо, аккуратно засунул его в кармашек, закрыл папку 1931 года и открыл 1972-го.

Взгляд упал на сообщение о кладбище «Бассатин». Если Пинскер был евреем, это может свидетельствовать о его, пусть призрачной, связи с Израилем. Но сейчас детектива заинтересовало другое. Он взял стопку фотографий и перебирал, пока не нашел снимок дна шахты гробницы: выдолбленный в камне пыльный прямоугольник, наполовину погребенный под ветками и прутьями.

Ветки и прутья. Эти ветки и прутья были ему не понятны.

Вот почему он ехал в Кену. Если участники событий 1931 года давно умерли и покоились под землей, некоторые из свидетелей происходившего в 1972 году были еще живы. В их числе Ибрагим Садек, бывший начальник луксорской полиции и тот самый человек, который возглавлял расследование, проводимое в связи с находкой мумифицированного трупа Пинскера. Не исключено, что Садек сумеет ответить на хоть какие-то его вопросы.

Халифа вгляделся в фотографию, затем, когда поезд громыхал мимо гигантского чадящего корпуса кенской бумажной фабрики, уложил в папку и откинулся на спинку сиденья. В конце вагона появился продавец сладких тростниковых палочек и, лавируя с подносом среди пассажиров, предлагал свой товар. Мужчина в костюме махнул ему рукой, купил палочку и протянул сидевшему рядом мальчику. По тому, как он обнял парнишку за плечи и притянул к себе, Халифа догадался, что это его сын. Мальчик прижался к отцу и протянул ему палочку, чтобы тот откусил с другого конца. Они сидели, не ведая, как много значит их мимолетная ласка. Халифа мгновение смотрел на них, затем вытер глаза и отвернулся.

Всякое напоминание о сыне оборачивалось для него тяжелым испытанием.

Между Иерусалимом и Тель-Авивом

Бен-Рой тоже был в движении – только он ехал на машине. Опять по шоссе номер один, через Иудейские горы, к прибрежной морской равнине.

За пять последних дней ничего существенного сделано не было.

Сказать, что расследование окончательно застопорилось, было бы слишком пессимистично. Скорее продвигалось еле-еле. Но теперь журналисты вцепились в сюжет зубами – первоначальное молчание прессы оказалось затишьем перед бурей, – и соответственно зашкаливало давление на полицию: со всех сторон сыпались требования как можно скорее найти преступника. Лею Шалев дважды в день вызывали на доклад к шефу Галу и старшему суперинтенданту Бауму. Неприятное занятие, учитывая, что сообщить им она могла совсем немного. Два дня назад Баум дошел до того, что заявил, будто дело настолько сложное, что Лея его не потянет и, наверное, будет лучше, если расследование возглавит он. К чести Гала, он заступился за следователя, но при этом бросил: «Мне нужен результат, Лея. И как можно быстрее. У тебя неделя, но если и к этому сроку мы так и будем топтаться на месте, придется менять ситуацию».

Все это создавало нервозную обстановку. Плюс к тому расследование второго убийства в Старом городе (зарезанный учащийся иешивы) тоже продолжало топтаться на месте. За девять лет работы в Кишле Бен-Рой не помнил, чтобы там царило такое напряжение. Полицейский участок напоминал готовый взорваться кипящий котел. И, откровенно говоря, было неплохо на день отлучиться.

Бен-Рой посигналил и пошел на обгон военного трейлера, везущего к побережью два танка «Меркава». Вырвавшись вперед, детектив вернулся в средний ряд и, воспользовавшись телефонной гарнитурой, позвонил Саре, которая накануне вечером жаловалась на плохое самочувствие, и теперь он хотел убедиться, что с ней все в порядке. Глотнул тепловатого кофе, купленного на заправке «ПАЗ» за несколько миль до этого места. На радиостанции «Коль Ха-Дерех» вальс «Она умерла» из альбома английской группы «Палпс» сменился пьесой американки Сьюзан Тедески «В поисках ответов». Господи, даже радио лезет в его расследование!

Они по-прежнему вели поиски в трех направлениях. Ури Пинкас оставался на русском следе и поселенцах Хеврона. Его сфера теперь расширилась – он занимался всеми угрозами расправы, которые Клейнберг многие годы получала в связи со своей журналистской деятельностью. Амос Намир продолжал долбить армянскую составляющую и собирать сведения о девушке Воски, явно имевшей отношение к армянам. Ни один из них далеко не продвинулся. Никто из них вообще никуда не продвинулся. Точка.

Со своей стороны Бен-Рой пытался разобраться в путанице следов и контрследов, оставленных Клейнберг в ее последних журналистских работах. Секс-трафик, корпорация «Баррен», Египет, «План Немезиды». Все это по-прежнему стояло на повестке дня, хотя он ни на шаг не приблизился к ответу, какова их роль в деле и каким образом эти темы связаны между собой, если вообще связаны.

Честно говоря, кое-какой прогресс все-таки был. Дов Зиски, который с каждым днем становился все более полезным членом их команды, выискал пару очень интересных крупиц информации.

Первая касалась планируемой Ривкой Клейнберг поездки в Египет. Журналистка забронировала не только билет на рейс в Александрию, а, как выяснилось, также номер в бюджетной гостинице в Розетте, небольшом городке на побережье в шестидесяти километрах от Александрии. Что она там собиралась делать, оставалось тайной, но в любом случае не планировала жить долго. Бронь распространялась на сутки, а потом у нее был заказан билет на обратный рейс в Тель-Авив.

Другая крупица – вездесущая корпорация «Баррен». Зиски раскинул сети и обнаружил ее связь с Арменией, пусть даже древнюю. В 1980-х годах «Баррен» через свою дочернюю компанию ЕЗР – «Ереванские золотоискательские работы» владела контрольным пакетом акций открытых золотоносных разработок на востоке страны, на границе с Азербайджаном. Впоследствии у «Баррен» возникли лицензионные разногласия с армянским правительством, и в 1991 году корпорация ликвидировала компанию ЕЗР, но факт был интересным и мог иметь потенциальную связь с расследованием.

Всплыло кое-что еще, и снова благодаря Зиски, который обнаружил в Интернете очередную атаку «Плана Немезиды» на «Баррен», на этот раз на ее компьютерную сеть.

Но самая многообещающая находка принадлежала самому Бен-Рою, что его сильно порадовало, поскольку складывалось впечатление, что всеми последними успехами расследование обязано его помощнику.

Когда они встречались с Майей Хиллель, директриса приюта «Хофеш» упомянула сутенера по имени Геннадий Кременко. Украинец по национальности, иммигрант Кременко с женой и двумя сыновьями заправлял самой крупной в Тель-Авиве индустрией проституции, для которой девушки поставлялись из Египта через Синай. По словам Хиллель, Ривка Клейнберг проявляла особенный интерес к этому каналу. И поскольку Кременко, по всем отзывам, был в своем деле монополистом, Бен-Рой решил познакомиться с ним поближе.

Кременко арестовали пару месяцев назад и теперь содержали в тель-авивской тюрьме в районе Абу-Кабир в двух шагах от Национального центра судебной медицины. Бен-Рой вышел на группу отдела по борьбе с организованной преступностью, занимающуюся противодействием секс-трафику, и ему прислали все имеющиеся на Кременко материалы, что было очень кстати. Этот человек распоряжался почти сотней девушек, главным образом из Восточной Европы, хотя в последнее время стал все больше завозить азиаток и африканок. Они работали по двое и по трое в разбросанных по всему городу квартирах, в том числе в Неве-Шаанане. Их услуги рекламировались через Интернет и посредством визиток, которые оставляли в телефонных будках и на ветровых стеклах машин. За каждым действием девушек следили телохранители, «мамки» и сутенеры низшего ранга. Кременко внушал им такой сильный ужас, что, сколько бы ни было девушек и какую защиту ни обещал бы им Отдел по борьбе с организованной преступностью, ни одна из них не решилась свидетельствовать против сутенера. Против него имелись только косвенные улики, поэтому генеральная прокуратура решила не выдвигать обвинений во ввозе в страну живого товара и безнравственных заработках, возложив все надежды на обвинения в уклонении от уплаты налогов и отмывании денег.

По поводу синайских операций Кременко, которые больше всего интересовали Бен-Роя, в материалах почти ничего не говорилось. Девушек вербовали у них на родине, направляли в Египет, а затем бедуины переправляли их через границу. Все в основном совпадало с тем, что уже говорила Хиллель.

Казалось, он зашел в тупик. Но затем ему улыбнулась фортуна – удача из тех, что могут перевернуть дело. В Абу-Кабире у него был знакомый надзиратель, с которым они вместе учились в полицейском колледже, пока тот не поступил в тюремную службу. Надзиратели постоянно держат ухо востро, и Бен-Рой решил на всякий случай с ним связаться. Рассказал, чем занимается, и спросил, не найдется ли у его приятеля чего-нибудь для него полезного.