Под Южным Крестом - Луи Буссенар

– Любопытная зверушка, – сказал Пьер, пока Фрике быстро сдирал с тушки белесый очень густой и пушистый мех, покрытый коричневыми пятнами.

– Пока ты видел лишь ее длинный хвост, приспособленный к цеплянию, круглую голову, напоминающую голову кошки, и огромные грустные глаза. Но теперь взгляни на большой карман у нее на животе, в нем она носит детенышей.

– Знакомо, сынок, знакомо. Я уже об этом слышал. И если прежде я никогда не видел вблизи подобное животное, то сегодня с восторгом сведу более тесное знакомство с этой зверушкой «с портфелем». Надо же, по крайней мере, три килограмма живого мяса. Есть чем полакомиться. Его следует поскорее поджарить, а то наши друзья уже проглотили свою порцию, и мне кажется, нам следует поместить в безопасное место нашу часть добычи, если мы не хотим помахать ей ручкой.

Вопреки обыкновению, Фрике, резавший на куски сумчатого зверя, оставался задумчивым.

– Ты случайно говорить не разучился? – поинтересовался моряк.

– Я точно не разучился думать. Что будет с нами, когда мы съедим этот завтрак, который поможет нам восстановить силы? Ситуация от этого не изменится, а наши поставщики вряд ли смогут возобновить свою деятельность.

– Ты, как всегда, прав, но что ты предлагаешь? Кстати, ты догадался, кого мы должны благодарить за нежданную посылку?

– Посмотри на стрелу. Ты видел хотя бы одного папуаса, который пользовался бы стрелами с костяными наконечниками и желтым оперением?

– Нет, папуаса не видел, зато такие стрелы были у любителей человеческого мяса, которым мы спасли жизнь.

– Кароны-людоеды, не так ли? Именно о них я подумал, когда узнал стрелы.

– Так-так! Эти бедняги. Лицом-то они не вышли; туземцы относятся к ним, как бретонские крестьяне к волкам. А оказывается, у некоторых из них рядом с ненасытным желудком бьется благородное сердце! Знаешь ли, сынок, конечно, до последнего времени мы встречали немало негодяев, но на нашем пути попадалось и множество хороших людей.

– И это прекрасно. Судя по тому, как складываются наши дела, нельзя не задаться вопросом, что бы с нами стало, если бы мы не встретили Виктора и этих двух чертяг, которые оказались столь благодарными и не забыли о нашей вежливости. Отсюда мораль, Пьер, – добрые чувства чаще можно встретить у тех, кто обижен судьбой.

– В любом случае, спасибо тем добрым людям, которые продлили наше бренное существование еще на два дня. Сорок восемь часов на то, чтобы что-нибудь придумать, немало для людей нашей закалки. И вообще, кто знает? Возможно, за это время все изменится.

Парижанин не ошибся. Наступила ночь, и в тот же час, что и накануне, вновь раздался негромкий шум, возвещающий о прилете стрелы. Теперь Фрике не сомневался, что породило тот звук, который так заинтриговал его прошлой ночью. Пьер, который на сей раз нес вахту вместе с другом, тоже услышал этот шум.

– Новая «посылка», матрос, – прошептал он. – У меня хорошее предчувствие, уж сам и не знаю почему.

Слабый стон, раздавшийся снизу, унесся в ночную тьму и смешался с бесконечным шелестом леса. Оба друга ждали прихода дня с заметным беспокойством, которое нетрудно понять. Приглушенные стоны слышались через равные интервалы, они не усиливались, но и не стихали. Наконец, после долгих часов, наполненных тревогой, показался край солнца. Пьер и Фрике, уже растянувшиеся на платформе, одновременно испустили крик удивления и разочарования.

К одному из концов лианы, игравшей роль веревки, как и накануне, была привязана стрела, на втором конце болталась черная птица размером с голубя. Несчастное пернатое существо испускало жалобный свист и в отчаянии трепетало, как майский жук, привязанный к нити безжалостной рукой ребенка.

– Если это все, что наши храбрые поставщики прислали нам на весь день, то мы можем не опасаться несварения, – сообщил Пьер с комическим смирением.

– У них явно был какой-то план, – ответил Фрике. – Для начала я подниму эту птицу на настил. Возможно, Узинак поможет найти ключ к этому пернатому ребусу.

Промолвив это, молодой человек принялся тянуть за веревку, созданную самой природой и теперь раскачивающуюся от резких рывков бедной птицы.

– Будь осторожен, матрос. Сам знаешь: следует опасаться стрел, летящих из лесных зарослей. Подожди, пока я подготовлю ружье.

Бесполезная предосторожность. Папуасы, окопавшиеся где-то неподалеку, не стали повторять преступное покушение, и Фрике без затруднений выполнил свою миссию.

И, о чудо! Едва молодой человек схватил бьющуюся птицу, которая оказалась не кем иным, как черным, словно ворон, какаду,[64] тут же все папуасы Узинака и Узинак собственной персоной внезапно впали в сумасшествие. Они начали прыгать, размахивать руками, рвать на себе волосы, затем бросили оружие и принялись кататься у ног парижанина, плача и стеная.

Какаду по-прежнему издавал звуки, похожие на стон. Его чудовищный клюв, выделяющийся на фоне ярко-алых щек, открывался, словно клещи, выставляя на обозрение большой черный язык, свернутый в трубочку.

– У меня создается впечатление, – смеясь, сказал Пьер, – что сейчас ты держишь в руках, как бы это сказать, самого Бога этих мест.

Моряк нисколько не преувеличивал, коленопреклоненные дикари выглядели все более неистовыми. Наконец Узинак, который уже не мог сдерживаться, храбро схватился за жердь, связывающую хижину с землей, и скользнул вниз. За ним бросились остальные воины.

Спустившись, вождь племени жестом пригласил парижанина следовать тем же путем и не забыть прихватить птицу, с которой надо было обращаться самым вежливым образом. Фрике не нуждался в повторном приглашении. Он пропустил вперед Виктора, потом Пьера, а сам спустился последний, как капитан, покидающий судно.

Попугай, все еще привязанный к лиане, счел, что ствол ружья Фрике прекрасно заменит ему насест. И вот молодой человек шествовал с ружьем на плече, на котором, словно ручной, восседал какаду, вцепившийся загнутыми когтями в оружие. Папуасы окружили парижанина с его драгоценной ношей, образовав своеобразный почетный караул, и вся эта процессия удалилась в лес, не обращая ни малейшего внимания на врагов, которые вроде бы как перестали существовать.

Заинтригованный Фрике попытался узнать у Узинака, что происходит. Смелый вождь, не поднимая глаз, словно он не мог выдержать взгляда священной птицы, ответил:

– Они ушли. Они не осмелились атаковать тех, кому покровительствует птица ночи.

Глава XIII

Они снова становятся потерпевшими кораблекрушение. – Некоторые обитатели каменного леса. – Письмо Фрике. – Ужасная буря. – Огни каннибалов кораллового моря. – Что означал крик: «Кооо!.. Мооо!.. Хооо!.. Хэээ!..». – Табу! – Благотворное влияние протокола, касающегося каннибализма, весьма кстати составленного неким жандармом. – После трехлетней отлучки. – Совершенно голые туземцы, при этом «наряженные» во французских жандармов. – Канонизированный Барбантон. – Остров Буби и почтовое отделение. – Убежище для потерпевших кораблекрушение.

Прошел месяц с того самого дня, когда двое французов, переживших кораблекрушение, а также их друзья-дикари самым чудесным образом выпутались из безвыходной ситуации. Следует заметить, что после отплытия из Макао приключения не обходили европейцев стороной, особенно если припомнить все странные или ужасающие происшествия, героями которых они стали. Но в данный момент казалось, что злая фея, преследовавшая их, с беспощадной жестокостью строившая им на каждом шагу козни, с которыми друзья справлялись лишь благодаря своему мужеству, силе и отваге, потеряла их след.