Под Южным Крестом - Луи Буссенар

Черт побери! Ждать нам пришлось недолго. Сильный бриз, дующий последние полчаса, превратился в штормовой ветер. Небо стало черным как смола. Наша ореховая скорлупка, подхваченная вихрем, понеслась вперед, как заправский скорый поезд. В дело вступил гром, со всех сторон засверкали молнии, короче, мы оглохли и ослепли, как будто бы нас засунули в жерло стотонной пушки. Пирога вела себя самым примерным образом, и все благодаря легкости. Она держалась на поверхности моря, словно пробка, а поскольку мы закрыли ее непромокаемым, как брезент, парусом, в нее не попало ни капли воды.

Никто не знал, куда нас несет ураган. И по вполне понятным обстоятельствам мы не могли перекинуться даже словом. Если мы не слишком боялись ярости ветра и волн, то этого нельзя сказать о вероятности встречи с рифами. Просто чудо какое-то, что мы не превратились в кашу. Короче, буря длилась двое суток. В течение двух нескончаемых дней и двух смертельно опасных ночей дождь, ветер, гроза, град не стихали ни на секунду. Хорошо, что нам удавалось подкрепиться кусочком саго, которое мы с немыслимым трудом доставали из-под ткани. Мы держали саговый хлеб под дождем, пока он не превращался в мягкую массу, чтобы хоть как-нибудь обмануть снедающую нас жажду. Между тем пирога поднималась, опускалась, вертелась, опрокидывалась, словно неисправные русские качели, и я уверяю Вас, что Ваш бедный желудок, столь подверженный морской болезни, выворачивался бы наизнанку, как перчатка, не менее пятидесяти раз за час.

Излишне рассказывать Вам, что мы были измотаны, разбиты и почти задохнулись из-за постоянных погружений под воду. Но в этом мире все когда-нибудь заканчивается, даже страдания. Смоляная корка, закрывавшая небо, пошла трещинами. Молнии сверкали все реже и реже, гром гремел лишь изредка, ветер понемногу стихал. На небосклоне появились звезды. Но, черт возьми, где же мы очутились? Пройденное нами расстояние должно было быть огромным, и мы никак не могли сориентироваться.

Между двумя шквалами я услышал голос Пьера:

– Матрос! Впереди огонь!

Я с трудом разлепил глаза, но так как именно в этот момент мы резко нырнули в глубочайшую впадину, образовавшуюся между двумя волнами, я ничего не увидел. Пирога вновь, словно стрела, взлетела вверх. Я опять приоткрыл веки, распухшие от постоянного контакта с морской водой, и увидел не один, а сразу десять огней, пронзавших горизонт красноватыми отблесками.

– Вот дьявол! – сказал я сам себе. – Берег близко, течение и ветер гонят нас прямо на него. Что бы мы сейчас ни предприняли, нас все равно разобьет в лепешку.

Почему бы не признаться Вам, что я почувствовал, как лицо мое покрывается испариной, а сердце начинает биться все сильнее и сильнее. Я повернулся к Пьеру, сидящему прямо за мной. Увидел мельком его черный силуэт и услышал тяжелое дыхание, как если бы мой друг напрягал в едином усилии все мышцы тела.

– Что ты делаешь? – прокричал я ему.

– Пытаюсь повернуть с помощью кормового весла.

Напрасное усилие. Послышался сухой треск. Весло переломилось надвое. Мы оказались во власти стихии. Столкновение с берегом стало вопросом минут и даже секунд. Я достаточно отчетливо различал характерное рычание волн, разбивающихся о камни. Я слишком хорошо знаю этот шум, чтобы тотчас не узнать его.

Времени у меня осталось лишь на то, чтобы протянуть руку Пьеру, который с силой ответил на мое рукопожатие. Затем нас подхватила гигантская волна. На доли мгновения мы застыли на вершине пенного завитка, напоминающего разбитый пролет моста, под которым владычествует лишь пустота. Я ощутил, как внезапно пирога отделяется от толщи воды. Равновесие было нарушено. Я почувствовал, что падаю. Удар невероятной силы сотряс все мое естество, и я потерял сознание. Как видите, старина, можно сносить удары, словно лист железа, можно жариться под солнцами всех континентов, можно тонуть во всех соленых водах, но все равно наступает момент, когда только и остается что прошептать: “Мой милый друг…” – и лишиться чувств, как маленькая восьмилетняя девочка, у которой вырывают зуб.

Именно это и приключилось с нами тремя. По логике вещей, нас должно было размазать, как мармелад по хлебу. Но наша счастливая звезда еще не закатилась. Шторм, столь грубо швырнувший нас на берег, взял на себя труд приготовить для нас мягкое ложе из морских водорослей, вырванных из глубин Океана. Мы рухнули на этот упругий “матрас”, который, несомненно, смягчил силу жесточайшего удара. Я не могу сказать, сколько длился мой вынужденный сон. Но, вероятно, долго, потому что, когда я пробудился с изумлением человека, обнаружившего, что он, оказывается, еще находится на этом свете, солнце уже вставало.

В руке у меня по-прежнему был зажат нож, который я машинально вытащил в последний момент, чтобы вспороть парус, мешающий движениям. По всей видимости, мне это удалось, так как в данную минуту я был свободен от любых пут и валялся на подстилке из морских растений. Естественно, прежде всего я занялся моими товарищами. Где-то у меня за спиной раздался чудовищный чих. Я повернулся и заметил два грубых башмака, торчащих из кучи водорослей. И эти башмаки были надеты на пару ног. Раскидать кучу морской травы оказалось секундным делом. Чихание возобновилось, оно стало громче и раскатистее, свидетельствуя о том, что органы, ответственные за сей физиологический акт, пребывают в отличном состоянии. Башмаки пошевелились, ноги согнулись, и появился Пьер ле Галль – лицо обалдевшее, борода в тине, как у морского бога.

– Матрос, сынок! – сказал мне взволнованный Пьер. – Это ты! С тобой ничего не случилось, не правда ли?

– Я разбит, но не на кусочки.

– А малыш? Где Виктор? – встревоженно поинтересовался мой друг.

– Кооо!.. Мооо!.. Хооо!.. Хэээ!..

Ай-ай-ай! Этот клич я отлично знал и полагаю, что и Вы его тоже помните. Это условный сигнал к сбору, используемый австралийцами-дикарями. Мы снова оказались в самом сердце страны любителей человечины. Действительно, странная какая-то у меня судьба, я Вам это уже говорил, все время меня заносит к людоедам. Нет на земле такой кухни, обустроенной на свежем воздухе, где человек готовит себе подобного, и чтобы я не оказался в двух шагах от котла. В конце концов, это становится однообразным – я требую смены декораций!

Мы не имели никакой возможности оказать дикарям достойное сопротивление, ведь все наше оружие вслед за провизией отправилось на дно морское. Но, с другой стороны, не должны же мы были подставить шеи, как бараны на бойне? Никогда в жизни! Следовало уносить ноги, причем поживее. А для этого необходимо вспомнить принципы французского бокса и успешно применить их на практике, чередуя сильные пинки ногами с крепкими ударами кулаков. Тем более, что во время драки мы сможем подобрать заурядную дубину или примитивный каменный топор.