Черные пески - Инна Живетьева

– Ну и погань ты, Дарек, – с отвращением сказал парень.

Девушка подошла к Митьке. Шакал зашипел на нее по-змеиному, попятился, та лишь отмахнулась. Погладила Митьку по голове и возмутилась:

– Да он почти всю силу выскреб. Говорила я – торопиться надо.

– Успели же, – возразил парень. Сказал Митьке: – Ты извини, но уж больно охота было глянуть, как эта падаль станет драться.

– Ну и как вам бой, Родмир? – спокойно поинтересовался княжич Дин, поднимаясь.

Глупый смешок щекотнул Темку под ребрами. Это уж слишком!

– Покровитель Роддара – Родмир, – представил друзьям Митька. Повернулся к девушке: – А вы, наверное, Мира?

– Она самая, – подтвердил Родмир.

– Дарек, Мира и Родмир. Легенда не окончена?

– Совершенно верно. Правда, эта падаль хотела завершить ее по-своему, но его обман дал нам право вмешаться.

– Ты сядь, – Мира надавила ладонью на Митькино плечо. – Из тебя Шакал силу скреб. Не мутит?

– Есть немного.

– Убирайся отсюда, – Родмир шагнул к Дареку. – Пшел вон!

– Все равно Дин обещал. Он должен будет вернуться и закончить бой, – процедил Дарек, махнул рукой в сторону Темки.

Свело судорогой горло, Темка закашлялся. А когда поднял голову, ни Дарека, ни Шакала не было.

– Поговорим, – сказал Родмир, тоже опускаясь на песок. – Легенду о нас вы знаете. Но тут есть еще и вторая – о покровительнице Дарра. Полной дуре!

– Родмир! – одернула брата Мира.

– Чего «Родмир»? Дура же она. Нет чтобы правду рассказать, сказочками про источник забавлялась. Слезы ее, видите ли! Она и при жизни дурой была. Ну, решила собой ради города пожертвовать, так что с того, умнеют, что ли?

Мира поджала губы, не соглашаясь с братом.

– Ладно, – вроде как уступил тот. Задрал голову, зажмурился и крикнул: – Даррена, шакал тебя за подол, ты явишься или нет?

– Как был хамом, так и остался! – возмутился серебряный голосок.

Хранительница Дарра оказалась красавицей. Совсем юная, будь она человеком, Темка счел бы ее ровесницей. Длинные черные волосы заплетены во множество тонких косичек, у каждой на конце – крохотная монетка, и когда возмущенная Даррена тряхнула головой, поплыл звон, такой же серебряный, как ее голос. На смуглых щеках горел румянец, черные глаза полыхали гневом. Темка не удивился бы, если б Даррена выхватила из складок белого многослойного платья кинжал и бросилась на обидчика.

Родмир сказал пренебрежительно:

– Хватит представление разыгрывать. Твоя же вина. И глупость твоя, что прошлая, что нынешняя.

Даррена фыркнула, резким движением отбросила косы (снова серебряно зазвенело).

– Так мне говорить? Или сама будешь?

– Да уж говори, если тебя змея в язык укусила, – ядовито разрешила Даррена.

– Ну, ты видишь? – повернулся дух Роддара к сестре.

Даррена снова фыркнула, но, как показалось Темке, больше для порядка.

– Хорошо, Родмир, – черноволосая красавица смиренно опустила ресницы, и не верилось, что она только что была похожа на злющую кошку. – Говори все как есть, у тебя лучше получится.

Родмир хлопнул по песку, приглашая Даррену сесть. Та опустилась грациозно, подвернув ноги по даррскому обычаю. Платье обрисовало колени, и Темка отвел глаза.

– Начну сначала. Жила-была юная княжна. Красавица! Ну, сами видите, – Родмир кивнул на Даррену. – И вот умудрилась эта княжна спасти целый город. Жизни своей не пожалела, хоть только-только Весенний бал для нее отыграли. В других землях вспоминали бы спасительницу в молитвах, и хватит. Но горожане приняли ее как свою покровительницу. Потом город стал столицей, и Даррена получила все королевство. Ума, правда, ей это не прибавило.

Темка думал, что покровительница Дарра возмутится, но та лишь прищурилась, обещая: «Я тебе еще припомню!»

– Тут ведь какая штука вышла: Дарр всегда славился своими мудрецами, а умные люди и при таком покровителе проживут. Есть кем любоваться да восхищаться, а ума и своего хватит. Ей бы радоваться, а она обижаться вздумала. Мол, не ценят. И до того разобиделась, что отреклась от людей, живущих на берегах Синь-озера. – Родмир обвел рукой Пески, похоронившие под собой красивейшие земли. – Не знаю, чем уж они ей больше других насолили. Отреклась, и началось: то засуха, то ливни, то бунт, то война. А потом вот и Пески появились. Негде им было больше, только как тут.

– Извините, Родмир, – остановил Митька. – Но почему тогда Пески приходят к нам?

– Земли – это же и люди, которые на них живут, а сколько их через границу ушло! Вот вам подарочек и перепал. А Даррена… Нет, Мира, ты как хочешь, а я все-таки скажу, какая она есть…

– Ты уже сказал, – перебила сестра. – Забыл, что раньше Пески были больше? Сейчас они почти не двигаются, а если и случается, то быстро уходят.

– Ну и ладно, – насупился Родмир. – Дальше рассказывать? Ага. Коль она такая умная, хватило бы ума не скрывать правду, так, может, придумали бы, как проклятие снять. Сейчас я могу рассказать, Даррена разрешила. А то бы ни словечка, язык бы не повернулся. В общем, скрывала. Как признаешься, что такую дурость сотворила? Что по ее вине землю Песками захлестывает, по глупости ее и обидчивости? А еще понравилась нашей Даррене, что источник – вроде бы слезы ее драгоценные. Жалко ей, видите ли, сказку портить. Заодно, так уж вышло, и о Дареке легенда смолчала. Он не умер, как принято считать. Он был проклят за трусость свою и жадность. – Родмир положил руку на песок. – Горячий, да? Вы вон знаете, каково в таком от жажды мучиться. Дарек обречен вечно быть в этих Песках. Ничего другого для него нет. Жарит ему душу золотом, бронзой и серебром – что хотел, то и получил.

Темка пересыпал крупинки из ладони в ладонь. Все время – только это? Взмок, как представил такую муку.

– Не говорите, что слишком жестоко. Пески – страх и жадность Дарека. Не Создателем они для кары посланы, а самим Дареком рождены. Страх и жадность, у него ничего и нет больше. А родник… вы сами гляньте: на такую огромную пустыню – такой крохотный родник. Это то хорошее, что у Дарека в душе осталось.

– Но ведь есть, – вмешалась Мира. – Сколько им людей спаслось.

– Так, сестренка, наверное, у каждого подлеца хоть что-то, да есть. Вопрос только – сколько.

– А причем тут Митька? – перебил Темка.

– Ну как же, Дарек ведь освободиться хочет. А ему было сказано, что спасение его – в поединке. Вот и дерется. Думаете, вы первые? Он уже столько испробовал! Давал напиться умирающему, а потом посреди боя отнимал силу. С калеками дрался. С безумными. С деревенскими, которые никогда в руках меч не держали. С сопляками. А спасения все не было. Теперь вон что, связать побратимством. Но только думаю я, не на это он ставку делает. Не верит Дарек в дружбу, тем более в такую, чтобы собой пожертвовать. Он другое учуял: нет у рода Динов покровителя, а раз так – от Шакала защиты нет. Представляю, как он боялся, что ты вернешь себе покровителя! Но раньше не мог. Скольких уже мальчишек положил – и все без толку. Ждал, как тебе восемнадцать исполнится, а тут роддарский Хранитель на его стороне сыграл.