Слезы печали - Филиппа Карр

— Я уверен, от нас ожидают прибытия на свадебные торжества, — сказал лорд Эверсли.

— Да, — подтвердил Карлтон. — Думаю, вам необходимо быть.

— Я не хочу оставлять Эдвина, — быстро сказала я. Карлтон внимательно посмотрел на меня.

— Мне кажется, у вас сложилось впечатление, что в ваше отсутствие над ребенком постоянно нависают черные тучи.

— С ним ничего не может случиться, — возразила Матильда, — я никогда не видела, чтобы о ребенке так заботились!

Мне запомнился этот взгляд Карлтона, и я почувствовала, что во мне вновь растет тревога.

Время летело быстро. Жизнь вошла в устоявшуюся колею. Моя мать продолжала подумывать о том, чтобы подыскать мне жениха, но я все время разочаровывала ее. Я не могла забыть Эдвина. Оглядываясь в прошлое, я вспоминала, как счастливо жила с ним, и чувствовала, что, если когда-нибудь я вновь выйду замуж, это будет означать предательство его памяти. Я решила полностью посвятить себя сыну, в котором вновь оживал Эдвин.

Моему сыну уже исполнилось четыре года. Сообразительный, умный, он все более напоминал своего отца — настолько, что временами, глядя на него, мне хотелось плакать. Он очень отличался от Ли, шумного, всегда предпочитавшего хватать игрушки Эдвина вместо того, чтобы играть своими. У Эдвина была мягкая миролюбивая натура. Он ангельски улыбался даже тогда, когда Ли что-то выхватывал у него из рук. Иногда мне приходилось вмешиваться и объяснять сыну, что он должен защищать свои интересы. Эдвин восхищался Ли, и ему нравилось играть с ним. Ли был достаточно хитроумен, чтобы понимать это и использовать в качестве шантажа. В Ли я видела черты его матери, точно так же, как в Эдвине — черты его отца.

Где-то примерно в то же время женился Лукас. Его невесту звали Мария, она была дочерью лорда Крэя, одного из придворных короля. Лукас стал весьма любезным молодым человеком и в качестве сына собственного отца был благосклонно принят при дворе. Он собирался заняться политикой и уже делал первые шаги в этом направлении.

С моей стороны глупо было не вылезать из глуши, но я предпочитала сидеть дома. Я понимала, конечно, что мне придется отправиться в Лондон на свадебную церемонию, которая должна была состояться в городской резиденции Крэев. За месяц до этого меня посетила мама и сказала, что мне необходимо встряхнуться. Бессмысленно хоронить себя в провинции. Я должна встречаться с интересными людьми, и теперь, когда Эдвин подрос, а Салли Нуленс доказала свою надежность, мать будет настаивать на том, чтобы я покинула свой кокон.

Я знала, что она думает о моем замужестве. Дела с Лукасом складывались удачно; следующим на очереди был Дик. А ее старшая дочь сидит в глухой дыре! Это было недопустимо.

Нужно признать: когда мама послала за портнихой и продемонстрировала мне новинки моды, становящейся все более забавной и экстравагантной, я ощутила в себе некоторое волнение. Она распустила и расчесала мои волосы и показала новые прически. Мы вместе посмеялись над прической «форштевень», представляющей собой странную петлю волос на лбу и завитки на висках, которые назывались «фаворитами». Мы не могли решить, что мне больше подходит:

«поверенные»— локоны, прикрывающие щеки, или «разбиватели сердец»— пряди волос, зачесанные за уши.

Мама сказала:

— Ты увидишь, как интересно вращаться в обществе.

— У нас постоянно бывают приемы. Матильде это нравится.

— Я понимаю. Но это не Лондон, дитя мое. Ты здесь отстала от жизни. Тебе следует почаще бывать в городе, тогда ты будешь в курсе событий. Нужно время от времени ходить в театр. Там вообще произошли поразительные изменения. Король обожает театр и часто ходит туда. На тебя давит прошлое, и я собираюсь положить этому конец. Вот с этой поездки и начнем.

Я покачала головой.

— Мне полюбился Эверсли-корт. Здесь так красиво! Я люблю верховые прогулки. Мы с Карлоттой стали добрыми друзьями.

— Но это ведь совсем не то! Не понимаю вас, молодых девушек. Я была совершенно другой. Мне нравилась жизнь… приключения… Сегодня столь многое меняется, Арабелла! Ты будешь поражена, увидев, что происходит. После периода правления пуритан нас качнуло в другую сторону, и некоторые считают, что качнуло слишком далеко. Мне кажется, они правы. Ладно, займемся-ка платьями. Тебе нужно сменить весь гардероб. В том, что ты носишь, невозможно показаться в Лондоне, уверяю тебя.

Рядом с матерью было потрясающе интересно. Она казалась моложе Карлотты и даже моложе меня в моем теперешнем состоянии. Она просто лучилась счастьем. Она так радовалась жизни, что и мне частично передался ее энтузиазм, и меня начали волновать перспективы, которые она рисовала передо мной. Мы с ней смеялись во время примерок. Она настаивала на том, чтобы рукава моих платьев доходили лишь до локтя.

— Такие прелестные ручки! — мурлыкала она. Кроме того, мне скроили платья с рукавами, прорезанными по всей длине и перехваченными в нескольких местах лентами.

— Последний крик моды! — восклицала мама. Шелк, парчу и бархат она привезла с собой.

— Тебе стоит походить по лавкам в Лондоне. Каждый лавочник старается переплюнуть остальных, и никто не желает отстать от других. Мужчины сейчас одеваются даже роскошней, чем женщины. У Лукаса есть штаны, украшенные алыми и серебряными кружевами. Уверяю тебя, твой братец представляет собой незабываемое зрелище.

Занимаясь всеми этими примерками и подгонками, я почувствовала, что во мне происходят внутренние изменения. Я вновь ощутила себя молодой и веселой и вдруг вспомнила, что жизнь потеряла для меня вкус именно тогда, когда из нее ушла Харриет. И я спросила у матери:

— Видела ли ты в последнее время сэра Джеймса Джилли?

Секунду она колебалась.

— Ну да, несколько месяцев назад он исполнял при дворе какие-то обязанности. Я видела, как он катался верхом в парке. Говорят, его новая любовница пользуется дурной славой. Она очень молода, всего лишь шестнадцати лет, и уже имела честь понравиться королю… ненадолго.

«Ах, Харриет, — подумала я, — где же ты сейчас?»

Было странно думать о Лукасе как о женатом мужчине. Его невеста была очень милой девушкой, и они любили друг друга, к радости моих родителей, которые, хотя и желали Лукасу солидного брака, все же не были бы полностью счастливы, если бы эта парочка женилась не по любви.

Теперь Лукас уже не был моим младшим братцем. Я не могла командовать им. Я была всего лишь сестрой из провинции, и он мог относиться ко мне покровительственно, как когда-то я к нему.

Подобный поворот дел меня не устраивал, и я поняла, что моя мать была права. Я сама отрезала себя от мира, интересуясь только домашними делами, в то время как вокруг происходили огромные перемены.